Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Многое я видела в Докторе, но к такому меня жизнь не готовила Плачущий Даврос Шутящий с Доктором Даврос Доктор с Давросом вместе ржущие над шуткой последнего А вообще серия была восхитительная - про трудный выбор, сострадание и милосердие.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Снимаем фильм "Ко мне, Мухтар!" Ночь, мороз градусов под 30, собаки из уголовного розыска воют от холода. Мы все лежим вповалку в тулупах в какой-то маленькой комнатушке, где можно хоть чуть-чуть согреться. Все раздражены и очень устали, атмосфера общего недовольства читать дальшенагнетается с каждой минутой. И вдруг ни с того ни с сего раздается голос Никулина: "Вот сейчас в цирке артист Сёмушкин готовит новый номер: гигантские черепахи". Наступает гробовая тишина, и даже собаки перестают скулить. "Он выходит в белом жабо, бьет бичом и на манеж выползают восемь гигантских черепах, они делают полный круг. Семушкин говорит: "Ап"! и они все встают на задние лапы... — Через большую паузу Никулин добавляет: "Восемь часов идет номер". И тут у всех начинается истерика, мы закатываемся от смеха, представляя, как публика восемь часов следит за еле двигающимися черепахами...
В 1963 году я перешёл из Центрального детского театра в Театр имени Ленинского комсомола. И мое знакомство с ним началось с забавной истории. Ведёт меня Эфрос представлять директору театра Анатолию Андреевичу Колеватову. Идем за кулисами. Нас встречает актер Саша Покровский в нарочито рваной рубахе и с нагримированными кровоподтёками на лице. — Лёвочка,— говорит он,— мы очень рады, что ты к нам приходишь. Правда, правда — все рады. Анатолий Васильевич, я задержу Лёву на минутку. Он мне очень нужен. А потом сам провожу его к Анатолию Андреевичу. И Эфрос уходит. — Лёва,— говорит мне Покровский,— сейчас идёт детский спектакль. Я партизан. Немцы только что допрашивали меня, пытали. Исщипали, сволочи, всего. Сейчас я им отомщу и провожу тебя. А-а! Вот они сейчас получат, смотри. Освещается сцена. Немецкий штаб. За столом сидят эсэсовцы в черной форме с черепами и повязками на рукавах со свастикой: Михаил Державин, Всеволод Ларионов и Леонид Каневский. Покровский прижимается к кулисе и тихо, но очень целенаправленно начинает шептать: — Немцы, немцы, среди вас еврей... Слышите, немцы, среди вас еврей. Каневский начинает трястись от хохота и сползать под стол. Два других эсэсовца надвигают фуражки на глаза и начинают подвывать. А Саша упорно продолжает: — Немцы, немцы, у вас под столом еврей... Немцы, под столом еврей. Все «фашисты» и за столом, и под столом всхлипывают, хрюкают, скулят... Ларионов сквозь зубы цедит: — Закройте занавес, закройте... не могу!!! Занавес пошёл. Заседание штаба не состоялось. — Всё,— сказал Саша,— отомстил я немецко-фашистским палачам. Пойдём к Анатолию Андреевичу. Только ни ему, ни Эфросу ни слова, а то они мне такое устроят!.. Пойдём. Когда я играл Анастаса Микояна в фильме «Серые волки», мы поехали сниматься в Завидове – это правительственный заповедник. Там начинается сцена охоты на волков. Никто, конечно, никаких волков не убивает. Их сшибают снотворным, обливают красной краской – и они спокойно лежат. Спят. Стою я как-то и чего-то жду. А рядом топчется какой-то человек в телогрейке. А за отворотами телогрейки вижу на нем синий мундир. И солдатская ушанка сидит на нем, как гене-ральская папаха. Весь подтянутый, красивый, и у него такое замечательное лицо: загорелое, здоровое. И его южный загар резко контрастирует с белым-белым снегом. И вот этот краса-вец долго топтался вокруг меня, пока я не выдержал и не спросил: – Вы что-то хотите мне сказать? А он и спрашивает: – Константиныч, ты знаешь, кто я такой? – Нет, – говорю, – не знаю. – Я егерь политбюро. – Прости, – говорю, – но Политбюро уже сто лет как нет. – А вот про меня забыли. Вытаскивает трудовую книжку и показывает. Читаю – и действительно: «Главный егерь Завидовского заповедника». – Вот, – говорит, – вы про Хрущева тут снимаете, а ты знаешь, что Хрущев мне чуть всю жизнь не искалечил? Сейчас поймете, о чем идет речь. И пока он рассказывал мне свою историю, я и плакал, и губы себе перекусал. Перескажу эту историю так, как я ее запомнил. «Помните, – начал он свой рассказ, – когда Вальтер Ульбрихт был у нас в России самым дорогим гостем? Никита всегда встречал его как родного. Уж и не знаю, чего он так полюбил его. Бог с ним. И вдруг звонок: Хрущев с этим Ульбрихтом приезжают на заячью охоту. А зайцев у нас в заповеднике нет! Что делать? Ну, мы привыкли ко всему. Приезжают члены политбюро, им солдаты вытаскивают оле-ней, кабанов, кому что нужно. Они их стреляли и хвастались потом своими охотничьими трофеями. Делать нечего, поехал я в соседнее хозяйство, поменял на бутылки зайцев и привез их в клетке... А зайцы, паразиты, оказались очень хитрыми и умными. Они ночью умудрились открыть эту клетку и удрали. Утром мне говорят: – Слушай, главный, нет зайцев – все ушли. – Братцы, – говорю, – что же будем делать? А в это время слышу: «Вау! Вау!» – сирены орут. И едут с мигалками «членовозы». Я выбегаю навстречу и уже понимаю, что мне сейчас будут кранты, зная крутой характер Ни-киты. И вот машины останавливаются, и вылезает из своей Никита. Я поприветствовал его и говорю: – Никита Сергеевич, знаете, сейчас не сезон – и зайцев в заповеднике нет. Тут он побагровел и стал топать ногой. Кричит: – Как нет? На Руси нет зайцев? Да я тебя сгною! У тебя дети попросят хлеба, а знаешь, что ты им дашь? Вот что ты им дашь! И показывает определенный жест, что я им дам. Короче, орал он, орал, орал, а потом и говорит Ульбрихту: – Пошли. И они зашли в охотничий домик. Я стою и думаю: «Действительно, он меня, конечно, выгонит, а что я детям дам?..» И тут мне в голову приходит потрясающая идея. Я вспомнил, что у нас в баньке висят заячьи шкурки. Какого черта они там висели – по-нятия не имею. Но я подумал: поймаем на помойке кота, зашьем его в шкурку и выпустим под стволы. Все равно руководители сейчас напьются и ни хрена не поймут. Так наш номер и пройдет. Послал я ребят на помойку, они поймали одного голодного кота сеткой и зашили в эту заячью шкурку. Но, как известно, коты – очень своенравные животные, самолюбивые и страшно обижаются, когда над ними измываются» Здесь я перебью рассказ егеря и в подтверждение слов рассказчика расскажу историю своего кота Марта. Это был замечательный кот. Его кто-то выбросил из форточки в марте (отсюда и его имя), мы его подобрали и выкормили из пипетки. Это был преданный дому кот. А тут как раз был юбилей Юрия Никулина, и мы с котом пошли его поздравлять. Март должен был читать приветственный адрес юбиляру. Я был уверен, что кот прочтет. Мы вышли с ним на сцену – и как я ни пытался заставить его читать, он отказывался. Я его стыдил: – Как же так! Мы с тобой репетировали дома, и ты прекрасно читал. Ну, тогда просто скажи Юрию Владимировичу, что мы поздравляем его с юбилеем. Ну, скажи! Кот, конечно, молчит. Тогда я говорю: – Ну, скажи просто Юра! Он опять молчит. Мы уходим с ним за кулисы. А у меня была уже приготовлена кровавая рубашка, а на теле мне нарисовали кровавые полосы. И через секунду я вылетал из-за кулис, как бы истерзанный котом. Брал с пола приветственный адрес и зачитывал его. Успех был ошеломляющий. Даже Карандаш сказал: – После Дурова я не выйду на сцену. Хотя у него поздравление было с живым крокодилом. Прошу прощения у егеря, что я его перебил. «Так вот, – продолжал егерь, – когда мы зашили кота в заячью шкурку, его вроде как бы парализовало. Он, видно, не мог понять, что с ним делают. Получился этакий котозаяц. Он не бежал, не прыгал, а мог только ползти. Значит, после этой процедуры иду я в охотничий домик... Стучусь. Захожу. Никита увидел меня, нахмурился. – Чего тебе? – спрашивает. – Зайцы, – говорю, – появились. – Ну вот! А ты говорил, что зайцев нет! Ульбрихт, пошли! Они хватают ружья и выскакивают на крыльцо. И видят: ползет это чудовище – котоза-яц!. Они вскидывают стволы – и бах! бах! И вдруг этот заяц: «Мя-а-у!» – и на сосну. Ульбрихт от такой сцены упал в обморок. А Никита орет: – Второй раз Германию победили! Завалили немца! Тут вызвали неотложку, Ульбрихта увезли, а Никита еще три дня пил в этом домике. И каждое утро выходил, чтобы посмотреть на кота, который сидел на ветке и боялся спустить-ся вниз. – Все сидишь? – спрашивал его Никита и предупреждал охрану: – Вы мне этого зайца не трогайте. Не стреляйте в него. Он мне второй раз Германию победил! На третий день «заяц» пропал, видно, все-таки сполз от голода. А Никита, уезжая, все спрашивал и наказывал: – Вы запомнили его? Смотрите, не стреляйте. А потом по распоряжению Никиты мне выдали премию. Правда, не знаю за что. А еще позже Никита рассказывал, как он был в больнице у Ульбрихта и тот сказал: – Никита, какой же дурак был Гитлер, что пошел на державу, где зайцы по соснам лазят.
Короче говоря, я дружил с братьями- акробатами Ворониными. Один из них, к сожалению, уже скончался. А эстрадные артисты всегда очень переживают по поводу волос, вернее, по поводу их отсутствия. Воронины даже поехали на операцию в Тбилиси, я тогда очень смеялся - вернулись с распухшими головами, им там остатки волос как-то поднимали, чего-то там вшивали и выдали огромное количество мази, которую надо втирать в голову. Кучу трех и двухлитровых банок. Причем все это дико пахло чесноком. Я тогда уезжал на гастроли с Театром на Малой Бронной. Братья пришли проводить меня на вокзал. Там они торжественно вручили мне эту банку и сказали, что если я буду втирать ее в свою плешь, то волосы у меня вырастут, как у Анджелы Дэвис. В придачу вручили мне целлофановую шапочку для ванной. Я тогда таких и не видел никогда. Это чтобы, когда голову намажешь, полезные свойства не выветривались. В общем, запихнули мне эту гадость под стол в купе и ушли. Значит поехали. Я в одном купе с нашей примой Ольгой Яковлевой, а в соседнем- неугомонная четвёрка: Гена Сайфулин, Валя Смирнитский, Георгий Мартынюк и Игорь Кашинцев. Ребята сразу же начали "соображать". Вскоре скребутся ко мне: -Дед, дай что-нибудь закусить. -Да нет у меня ничего. -Ну что ты жмёшься-вон у тебя какая-то закусь в банках. И как раз чесноком пахнет. - Мужики, -говорю,-это не закусь-мазь для облысения. -Свистишь дед-И ушли недовольные допивать. Гудели до утра, спать всем мешали. Думаю: надо ребят проучить. Вижу- на крючке висит парик Ольги Михайловны. Длинный, кучерявый. Натянул парик, вылез по пояс голый и в соседнее купе стал стучать. Открыли они и спьяну глаза вытаращили. А я им эдак торжественно-возмущённо: -Что, суки, не верили? Смирнитский упал с полки и сломал руку, Мартынюк угрюмо пробормотал обращаясь сам к себе: -Допился... У Сайфулина начались судороги. А лысый Кашинцев воскликнул с восторгом: -Это блин, жизнь!-И упал лицом в подушку. Я удалился. А минут через пятнадцать они опомнились и стали ломиться в наше купе. Но строгая Ольга Михайловна их не пустила. Весь гастрольный сезон Смирнитский ходил со сломанной рукой и смотрел на меня волком.
Это произошло, когда я еще работал в детском театре. Я так замотался на работе, что забыл купить ёлку. 31 декабря вечером, отыграв спектакль, я поехал на Киевский вокзал, где, по словам моих коллег, можно было приобрести ёлку без проблем. Приезжаю я на Киевский. Темно и никого не видно… Время уже к двенадцати. Иду через сквер, и вдруг сиплый голос из темноты: — Эй, парень, чего надо? — Ёлку, — говорю. — Так вот же ёлка! Бери! Вижу, действительно стоит мужичок, держит елку. На мой вопрос: «Сколько?» мужик ответил: «Три рубля» (это была достаточно приличная по тем временам сумма). Но делать было нечего. Я протянул мужику трешку, он сунул ее в карман и что есть духу понесся к вокзалу, причем почему-то зигзагами, словно я собирался в него стрелять. Хотел я было тоже пойти, дернул ёлку один раз, другой, третий. А она меня не пускает. Оказалось, что я купил ёлочку, растущую в сквере!
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Внезапно пришло в голову. Причины почему я не верю в великую любовь Снейпа (что характерно, в голову мне это пришло после просмотра "Однажды в сказке" ): 1. Если бы Снейп действительно любил Лили, он бы прислушался к ней хотя бы раз. И задумался бы, что организация, в которую он так рвется, выступает против таких как она. И вообще больше бы уделял внимания тому, что волнует, интересует ее. 2. Если бы Снейп любил Лили, он никогда бы не оскорбил ее грязным ругательством. Да, там были смягчающие обстоятельства - разборки с Мародерами довели его до точки кипения. Но тем не менее любящий человек не оскорбит так низко любимую девушку, которая к тому же хотела помочь. 3. Если бы Снейп любил Лили, он, когда приходил к Дамблдору просить о ее спасении, думал бы не "ах, как я бедный буду без нее", а о том, как она будет без мужа и сына. Потому что любящий человек заботится о счастье любимого в первую очередь, а не о своем собственном. 4. Если бы Снейп любил Лили, он видел бы в Гарри сына Лили, а не сына Джеймса, и не гнобил бы несчастного ребенка почем зря.
Итог: чувства Снейпа к Лили были таковы: влюбленность, основанная на благодарности к единственному человеку, который по-доброму к нему относился. Эта влюбленность переросла в страсть, помноженную на чувство оскорбленной гордости, а позже еще и на чувство вины. Но любви там не было никогда.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Это будет пост нытья. Вот стараешься, пишешь главу, торопишься ее выложить. С замиранием сердца ждешь реакции читателей, а в ответ тишина. Хоть бы кто-нибудь словечко написал. Что ж читатели такие ленивые пошли? Вот обижусь, и больше не буду ничего выкладывать - буду для себя писать.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Глава 10
читать дальшеКрюк давно не появлялся, и Белль успокоилась, решив, что все проблемы позади. Увы, она жестоко ошибалась. В тот день Белль вернулась домой, оставив Бейлфайра у Прекрасных. Она не стала задерживаться – Эмма приболела, и Белоснежке было не до гостей. Так что, посоветовав Бэю и Регине не попадаться королеве под руку, она отправила их играть к товарищам, а сама перенеслась в замок, пообещав пасынку забрать его позже. Тот покивал, кажется, не особо ее слушая, и умчался. Белль с улыбкой посмотрела ему вслед – мальчик совсем освоился во дворце Белоснежки и чувствовал себя здесь своим. Румпельштильцхена еще до их отбытия кто-то позвал, и замок был совершенно пуст. Белль не спеша поднималась в библиотеку с намерением приятно провести время в компании интересной книги, когда снизу послышались чьи-то шаги. - Румпель? – удивленно позвала Белль. Неужели он так быстро вернулся? Однако ответа не последовало, а шаги стихли. Белль нахмурилась и, ступая как можно тише, направилась туда, откуда они раздавались. Спустившись на пару пролетов, она замерла и прислушалась. Тишина. Но вот что-то скрипнуло. Белль чутко повернула голову на звук. Комната, где стоял шкаф с сокровищами Румпельштильцхена. Белль кивнула сама себе – следовало догадаться, что к ним проникли воры. В конце концов, такое уже случалось. Давно надо было изменить охранные чары так, чтобы они защищали не только от магического проникновения, но и от обычных грабителей. Белль вздохнула и, приблизившись к комнате, осторожно открыла дверь. На первый взгляд здесь никого не было, но Белль сразу обратила внимание, что дверь шкафа прикрыта неплотно. Она вошла, настороженно оглядываясь по сторонам. - Я знаю, что здесь кто-то есть, - громко произнесла она и предупредила: – Лучше добром покажитесь. Ответа, конечно же, не последовало. Белль огорченно вздохнула: - Ну, как хотите. Она вытянула руку и сделала кистью вращательное движение. Вообще-то это заклинание было предназначено привлекать потерянные предметы, но Белль понадеялась, что и человека можно притянуть точно так же. Справа раздался грохот, и вот перед ней предстал капитан Крюк, изо всех сил сопротивляющийся силе магии, тянущей его к хозяйке замка. - Опять ты, - Белль на всякий случай обездвижила его – мало ли что в голову придет. – Что тебе надо? Крюк злобно оскалился, но на удивление ответил: - Кинжал Темного. Белль хмыкнула: - Опоздал, пират. И, кажется, я тебя предупреждала, чтобы не совался к нам? Тот дернулся, но чары не позволили ему двинуться с места. Тогда он резко сменил тактику: перестал гневно сверкать глазами и обольстительно улыбнулся: - Что такая красавица потеряла в этом проклятом месте? Или крокодил держит тебя насильно? Так я помогу сбежать от чудовища и стать свободной. - Серьезно? Почему всем так хочется меня спасать? – Белль невольно рассмеялась, но веселье быстро испарилось. - Он не чудовище, и я люблю его. Так что не пытайся меня соблазнить. И чего ты все время нарываешься? Тебе повезло, что я сегодня одна в замке. Румпель бы разговаривать с тобой не стал. - Он убил Милу и должен заплатить за это! – рыкнул Крюк, снова безуспешно попытавшись вырваться из магических пут. - А когда ты куражился, издеваясь над беспомощным калекой, ты не думал, что тоже должен будешь за это заплатить? – резко спросила Белль – незваный гость уже начал слегка ее раздражать. Крюк открыл было рот, но она не дала ему возможности заговорить, страстно продолжив: - Ты был тогда сильнее и думал, что это дает тебе право смеяться над ним, ведь так? Что ж, теперь он сильнее. Нет, я не оправдываю убийство Милы – Румпель дурно поступил тогда. Но не тебе на это жаловаться. И знаешь, в ее смерти ты виноват в той же степени, что и он. Крюк от такого заявления потерял дар речи и несколько мгновений открывал и закрывал рот, не в силах выдавить из себя ни звука от охватившего его возмущения. Белль невесело усмехнулась и взмахнула рукой, освобождая его. - Уходи. И ради собственного блага больше не возвращайся. Тем более ты все равно не найдешь то, что ищешь. Румпель уже не Темный, и кинжала больше не существует. Крюк тут же ринулся вперед, но Белль была начеку и моментально переместила его наружу – прямо к воротам. Она надеялась, что у этого самоубийцы хватит ума убраться подальше раньше, чем вернется Румпельштильцхен. Ей совершенно не хотелось начинать заново старый спор и доказывать мужу неприемлемость решения проблем с помощью убийства. И надо уже, в конце концов, что-то делать с защитой замка. Белль быстро нашла нужные заклинания: чтобы сделать замки не открываемыми, а стекла в окнах не разбиваемыми. Хорошо, что с беременностью возросли ее способности к магии – можно было заняться этим самой и не объяснять Румпельштильцхену, почему ей вдруг пришла в голову мысль о необходимости защиты от простых воров.
*** Отведя Топаза в стойло, Бейлфайр возвращался в замок, щурясь от бившего прямо в глаза жаркого солнца, когда со стороны въездных ворот послышался какой-то шорох. Он прислушался, но вокруг царила ленивая тишина летнего полудня. Пожав плечами, он хотел было идти дальше – тем более что на улице припекало, – но любопытство победило, и Бейлфайр решил на всякий случай проверить. Приоткрыв ворота, он выглянул наружу. Никого. Он уже собирался возвращаться, когда с левой стороны дороги в густой траве что-то сверкнуло. Бейлфайр шагнул к огоньку, но тот, словно испугавшись его, рванул в сторону. Позже Бэй проклинал свое любопытство и неосторожность, но в тот момент почему-то забыл обо всем, поспешив за загадочным огоньком. Он успел отойти от ворот всего на несколько футов, когда его схватили чьи-то руки. С ужасом вспомнив, что на нем нет заколдованного отцом плаща, Бейлфайр отчаянно рванулся, ругая себя за глупость. И ему почти удалось вырваться, но тогда его обездвижили магией. А в следующее мгновение он оказался в просторной пустой комнате с белыми стенами. - Здравствуй, Бейлфайр, - с приторной лаской протянул женский голос. В поле зрения появилась дама в роскошном платье, которую можно было бы назвать красивой, если бы не темно-зеленая кожа. Он дернулся, но магические путы держали крепко, не давая шевелиться. - Что вам нужно? – прошипел он, прожигая незнакомку взглядом. - От тебя – ничего, - она ухмыльнулась, проведя пальцем по его щеке, от чего Бейлфайра передернуло. – Ты всего лишь приманка, милый мальчик. Она мягким скользящим шагом принялась обходить вокруг него. Приманка. Для отца. Который сделает, что угодно, чтобы спасти его. Он внутренне застонал от отчаяния. Как он мог так глупо попасться? - Кто вы? – спросил он, когда она снова появилась перед ним. Он не надеялся на ответ и спросил просто так, но как ни странно получил его. - Меня зовут Зелина, - в глазах женщины блеснуло нечто безумное, заставившее вздрогнуть – если бы не магические путы, Бейлфайр бы отшатнулся. – И Румпельштильцхен заплатит за все, что сделал мне. Он обреченно закатил глаза – еще один мститель. Похоже, отец успел обзавестись немалым количеством врагов. Зелина взмахнула рукой, и Бейлфайра отшвырнуло к стене. Он почувствовал, что сковывавшие тело чары исчезли, но не успел сделать и пары шагов, как уперся в невидимую стену. Зелина расхохоталась. - Не дергайся, мальчик: целее будешь. Бейлфайр сел прямо на пол, пытаясь придумать, что делать и как выбраться из ловушки. Ничего не придумывалось. Отец будет в ярости…
*** - Белль, ты не видела Бэя? Она оторвалась от книги, чтобы посмотреть на мужа, появившегося на пороге библиотеки со слегка обеспокоенным видом. - Он сказал, что пойдет на конюшню – заняться Топазом, - Белль бросила быстрый взгляд на часы, стоявшие на круглом столике, и нахмурилась. – Но ему пора бы уже вернуться. - На конюшне его нет – я проверял, - Румпельштильцхен в свою очередь нахмурился и подобрался, будто гончая, вставшая на след. – Не нравится мне это. Белль это нравилось ничуть не больше, но она попыталась успокоить и себя, и его: - Ну что с ним может случиться в замке? Наверное, нашел себе какое-нибудь увлекательное занятие и забыл про время. Румпельштильцхен с сомнением кивнул, явно не убежденный. И в этот миг прямо из воздуха с легким треском появился небольшой свиток, упавший на столик. Белль уже протянула руку, чтобы взять его, но муж, неуловимым движением оказавшийся рядом, схватил ее за запястье. Она слегка покраснела, устыдившись своей неосторожности, и отодвинулась, давая ему простор действий. Румпельштильцхен провел ладонью над свитком, после чего подобрал его и развернул. Белль, затаив дыхание, наблюдала, как по мере чтения на его лице сменяются удивление, потрясение, страх и ярость. - Стерва зеленая! – процедил он сквозь зубы, сжав в кулаке свиток. Другая его рука дернулась, словно он изо всех сил сдерживал желание швырнуть чем-нибудь в стену. - Румпель? – Белль осторожно коснулась его руки, привлекая внимание. – Что там? Он молча протянул ей изрядно помятый свиток. Белль развернула его, заранее боясь того, что может там прочитать. «Привет, Румпель. Надеюсь, не забыл еще свою лучшую ученицу? Я вот постоянно тебя вспоминаю. Впрочем, буду кратка. Отдай мне свой кинжал – и твой сын будет жить. Зелина». Белль похолодела и вскинула испуганный взгляд на Румпельштильцхена. Тот стоял мрачнее тучи и, кажется, был готов к смертоубийству. Она мягко обняла его, пытаясь вложить в это объятие свою любовь и уверенность, что вместе они справятся с чем угодно, хотя сердце сжималось от страха за Бейлфайра. - Мы найдем его, Румпель, - прошептала она, пытаясь поймать взгляд мужа. – Обязательно найдем. Он кивнул и ровным тоном, от которого мурашки пробежали по коже, заявил: - И тогда эта змея пожалеет, что связалась со мной. Белль хотела просить его не опускаться до убийства, найти другой способ сделать ведьму безопасной, но поняла, что именно сейчас не совсем подходящий момент. Румпельштильцхен не так давно обрел сына, и нынешняя ситуация бередила старые раны, сводя его с ума. Белль тихонько вздохнула, понадеявшись, что сможет удержать его от крайностей, когда дойдет до этого дело. Внезапно сорвавшись с места, Румпельштильцхен бросился в спальню Бейлфайра. Белль поспешила за ним. - Мне нужна какая-нибудь вещь… - пробормотал он, шаря по комнате. – О, вот это подойдет! Румпельштильцхен торжествующе поднял перед собой небольшой медальон, вырезанный из дерева. Он шевельнул кистью, и в его руке возникла склянка с голубой жидкостью, которой он полил украшение. Белль с любопытством посмотрела на мужа, и он пояснил: - Этот медальон – дорогая для Бэя вещь: память о Моррейн – его подруге. Я заколдовал его так, что теперь он приведет меня к Бэю. Правда, передвигаться придется обычным способом – с магическим перемещением не сработает. Поеду на лошади – все быстрее, чем пешком. В другое время Белль непременно поддразнила бы его насчет того, что все-таки пригодилось умение ездить верхом. Румпельштильцхен стремительно зашагал вниз. - Я с тобой! – решительно заявила Белль, догоняя его. - Нет! – он так резко остановился, что она едва не врезалась ему в спину. - Румпель… - Белль упрямо поджала губы, приготовившись отстаивать свое право пойти с ним на поиски сына. - Белль, нет, - он сжал ее плечи, умоляюще посмотрев в глаза. – Это слишком опасно. Ты даже не представляешь, на что способна Зелина. Я не могу так рисковать тобой и нашим ребенком. Белль помолчала – ей совершенно не хотелось отпускать его одного, но он был прав: она не имела права рисковать ребенком. - Хорошо, - Белль вздохнула, смиряясь с неизбежным. – Будь осторожен. Румпельштильцхен отрывисто кивнул и хотел было продолжить путь, но Белль схватила его за руку. - И, Румпель… Обещай, что, если будет иная возможность обезвредить Зелину, ты не убьешь ее. Он нахмурился, глаза раздраженно сверкнули: - Эта тварь угрожает моему сыну, а ты заступаешься за нее?! Белль покачала головой: - Я не о ней беспокоюсь, а о твоей душе. Пожалуйста, Румпель, прошу тебя! Он мгновение помолчал и кивнул: - Хорошо. Если будет способ. Белль проводила мужа до конюшни. Сев на лошадь, он велел: - Иди в дом, сердце мое. И не покидай его, пока мы не вернемся. И, склонившись с седла, поцеловал ее с отчаянной нежностью. Тоскливо посмотрев ему вслед, Белль пошла в замок. Ей предстояли долгие часы мучительного ожидания.
*** - Что ж, пошлем дорогому папочке письмо, - со слащавой улыбкой заявила Зелина. В ее руке появился пергамент, на котором сами собой проступили слова. Увы, Бейлфайру с его места их было не разглядеть. Зелина шевельнула кистью, и пергамент, свернувшись в свиток, исчез с негромким хлопком. Следом за ним исчезла и ведьма. Не особо надеясь на успех, Бэй исследовал свою тюрьму на прочность. Невидимые стены, окружавшие его угол, давали перемещаться лишь на несколько шагов. Пройти сквозь них не получалось. Впервые Бейлфайр подумал, что стоило бы поучиться магии. Впрочем, что теперь сожалеть об упущенных возможностях? Он снова сел на пол, угрюмо уставившись в стену. Бэй не сомневался, что отец найдет его, но вот к чему приведет их противостояние с ведьмой? В одиночестве он оставался недолго – Зелина вернулась, да не одна, а в сопровождении Крюка. Бэй презрительно фыркнул – ну конечно, куда ж без пирата! Тот одарил его странным взглядом и, кажется, хотел что-то сказать, но Бейлфайр поспешно отвернулся, всем своим видом демонстрируя нежелание общаться. - Не заскучал, Бэй? – сладко улыбнулась Зелина. – Сейчас развлечемся. Легкое движение кистью, и тело Бейлфайра пронзила резкая боль. Он стиснул зубы, изо всех сил стараясь не закричать. Из горла невольно вырвался стон. И вдруг все прекратилось. - Что ты творишь?! – возмущенно воскликнул Крюк. Тяжело дыша, Бейлфайр удивленно посмотрел на него – с чего вдруг такая забота? - А тебе жалко мальчика, Киллиан? – протянула Зелина, проведя пальцем по его щеке, от чего тот поморщился и отстранился. – Неужели привязаться успел? - Просто не вижу смысла в твоих действиях. Она весело пожала плечами: - Я получаю удовольствие – вполне достаточный смысл. - Чокнутая, - пробормотал пират. - Не больше, чем ты, дорогой, - парировала Зелина. К счастью для Бейлфайра, в этот момент прямо перед ней материализовалось послание. Прочитав его, Зелина скривилась, скрипнув зубами, но сразу снова заулыбалась и процедила: - Мы еще посмотрим, кто кого. С этими словами она исчезла, оставив пленника наедине с Крюком. На некоторое время воцарилось молчание. Бейлфайр закрыл глаза. Интересно, что такого написал отец, чтобы так взбесить Зелину? Ее аж перекосило. В том, что послание было именно от отца, он не сомневался. - Бэй, - вдруг подал голос Крюк. – Я не думал, что она станет тебя пытать. Мне жаль. Бейлфайр фыркнул, ничего не ответив. - Можешь мне не верить, но я никогда не хотел причинить тебе вред. - Нет, - Бэй открыл глаза, гневно глянув на него. – Ты хотел причинить вред моему отцу. Воспользовавшись мной. - Ты сам знаешь, какое он чудовище. Его надо остановить, - с фанатичным блеском в глазах заявил Крюк. - Он не чудовище! – от возмущения Бейлфайр вскочил на ноги и рванулся к Крюку, врезавшись в магическую стену. – Ты, пират, и мизинца его не стоишь! - Он убил твою мать, если ты забыл! – рявкнул Крюк. - Ты в ее смерти виноват не меньше! - Да что ты… - Крюк замолчал, оборвав себя на полуслове и, махнув рукой, отвернулся. Бэй хмыкнул. Минуты, проходившие в ледяном молчании, тянулись невыносимо медленно. Бейлфайр успел и находиться, и насидеться в своей клетке, когда вернулась Зелина. Она взмахнула рукой и шагнула к нему. Он невольно попятился – выражение лица этой сумасшедшей не предвещало ничего хорошего – но скоро уперся в стену. - Не бойся, дорогой, - ухмыльнулась Зелина. – Больно будет, но недолго. И она резко погрузила руку в его грудь. Бэй вскрикнул от дикой боли. А Зелина уже вытащила руку, сжимая в ней его трепещущее сердце. На том месте, где оно находилось, возникла странная пустота – будто его враз лишили всех чувств. И даже страх от понимания того, зачем ведьме понадобилось его сердце, был какой-то смутный и отстраненный.
*** Румпельштильцхен несколько часов скакал, следуя за магическим маячком. Судя по тому, как он пылал, ехать осталось совсем немного. Он старался не думать о том, что могла Зелина сделать с Бэем за это время, иначе эти мысли свели бы с ума. Маячок привел к одиноко стоявшему в лесу, с виду абсолютно обычному дому. Спешившись, Румпельштильцхен отправил Арабеллу обратно – возвращаться он собирался более быстрым и безопасным способом – и обошел вокруг, проверяя защитные чары. Довольно сильные. Но ничего, с чем бы он не смог справиться. Немного повозившись, он снял их и осторожно вошел в дом, который неожиданно внутри оказался просторнее, чем выглядел снаружи. Бэй обнаружился в пустой белой комнате сидящим на полу, обхватив колени руками и положив на них подбородок. Один. Услышав шаги, он поднял голову и живо вскочил, радостно заулыбавшись: - Папа! Румпельштильцхен облегченно вздохнул: на первый взгляд с ним было все в порядке. Он шагнул к сыну и тут же почувствовал сопротивление магии. Конечно, Зелина не могла оставить своего пленника без охраны. Вытянув руки, он провел ладонями по невидимой стене, ощущая, как магия отзывается покалыванием. Он прикрыл глаза, сосредотачиваясь, проникая в сердце чар, и, резко взмахнув рукой, снял их. Румпельштильцхен улыбнулся сыну, протянув ему руку. Но не успел Бэй сделать и пару шагов ему навстречу, как вскрикнул от боли и начал оседать на пол. - Бэй! – Румпельштильцхен бросился к нему, подхватив на руки. – Что с тобой? - Ай-ай-ай, Румпель, - раздался сзади знакомый голос, полный извращенного веселья. – Неужели ты думал, что меня так просто победить? Резко повернувшись, по-прежнему держа сына в объятиях, он обнаружил торжествующую Зелину с пульсирующим красным сердцем в руке. За ее спиной маячил хмурый и странно молчаливый Крюк. Осознание накрыло холодной волной. Она вырвала у Бэя сердце, связав Румпельштильцхену руки. Он скрипнул зубами. - Что тебе надо? Зелина недоуменно приподняла брови: - Я ведь уже сообщила тебе – твой кинжал. Румпельштильцхен невесело усмехнулся: - Поздно спохватилась, дорогуша. Проклятие Темного уничтожено – кинжала больше нет. - Врешь! – выдохнула Зелина и сжала сердце – Бэй начал задыхаться. - Оставь его! Это правда! – Румпельштильцхен метнулся вперед, но остановился, боясь, что она раздавит сердце совсем. - Хм, похоже, действительно правда, - Зелина разжала пальцы, и Бэй выпрямился, прожигая ее ненавидящим взглядом. – Это все осложняет. Она немного помолчала, словно что-то обдумывая, и воодушевленно заявила: - Ну ладно, обойдемся без кинжала. Ты просто поможешь мне, и твой сын будет жить. - Помочь тебе в чем? – мрачно спросил Румпельштильцхен. - Переписать историю, - глаза Зелины загорелись абсолютно безумным огнем. – Я хочу получить то, что принадлежит мне по праву, но всегда получала только моя сестра. - Ты совсем рехнулась? Нельзя вмешиваться во время. Румпельштильцхен ошеломленно покачал головой, краем глаза заметив, как Бэй, воспользовавшись их разговором начал потихоньку подбираться к Зелине. Как ни странно, Крюк не сделал ни единого движения, чтобы помешать ему – только наблюдал. - Я нашла способ обойти законы магии! – торжествующе объявила Зелина. - Правда, дорогуша? И какой же? – спросил Румпельштильцхен не столько потому, что ему это было интересно, сколько для того, чтобы отвлечь ее внимание от Бэя. Пока Зелина вдохновенно вещала о заклятии, способном повернуть время вспять и переписать события, Бэй подобрался совсем близко. И в этот момент Крюк толкнул соучастницу в спину. Пошатнувшись, она выронила сердце, которое подхватил Бэй, тут же отпрыгнув к отцу. Зелина рванулась было за ним, но Румпельштильцхен перегородил ей дорогу и ухмыльнулся: - Конец твоим играм, дорогуша. Пришло время расплачиваться. Однако Зелина не испугалась, презрительно фыркнув: - Ты не сможешь мне ничего сделать, Румпельштильцхен. Только светлая магия способна навредить мне. Румпельштильцхен приподнял бровь и взмахнул рукой – Зелину отбросило к стене. - Проверим? – он склонился над ведьмой, магией сжав ее горло. Она начала задыхаться. О да, месть сладка! - Папа, нет! – Бэй подскочил к нему, схватив за руку. – Не убивай ее! - Она чуть не убила тебя! – в ярости рыкнул Румпельштильцхен. Они с Белль как сговорились в своей жалости к опасным врагам! - Я знаю. Но ты же лучше ее! – Бэй умоляюще смотрел на него, продолжая держать за руку. Поколебавшись, Румпельштильцхен вздохнул и отпустил Зелину. Он все еще считал, что практичнее убить ее, но не мог разочаровать сына. Ведьма закашлялась и жадно глотнула воздух. - И что ты предлагаешь? – спросил Румпельштильцхен. – Она ведь не успокоится. - Я знаю, как лишить ее магии, - вдруг подал голос молчавший до сих пор Крюк. – Сними с нее кулон. Глаза Зелины расширились от потрясения и страха. Румпельштильцхен подозрительно прищурился: - А с чего это ты вдруг стал помогать мне, пират? - Я помогаю не тебе, крокодил, - ощерился тот. – Мне просто не нравится, что она сделала с Бэем. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Наконец, Румпельштильцхен кивнул и повернулся к Зелине. Она вжалась в стену, но продолжала храбриться: - Ты не сможешь снять кулон, Темный. Его может снять только тот, кто обладает магией света. Злодеям это не под силу. - Злыми не рождаются – злыми становятся. Как и добрыми, - со зловещей улыбкой сообщил Румпельштильцхен и резким движением сорвал кулон с ее шеи. Зеленый цвет плавно сошел с кожи Зелины – она становилась обычным человеком. Она взмахнула рукой, но ничего не произошло. - Будь ты проклят, Румпельштильцхен! – со слезами в голосе крикнула она. – А ты, Крюк, еще пожалеешь, что предал меня! - Отправляйся-ка ты, откуда пришла. Румпельштильцхен перенес ее обратно в страну Оз – теперь, лишенная магии, она не сможет вернуться. После чего взял у Бэя сердце и вставил ему в грудь. Тот резко вдохнул, широко распахнув глаза, а в следующее мгновение крепко обнял отца. Мягко прижав его к себе, Румпельштильцхен посмотрел на Крюка. Первоначальное желание убить его пропало: чем бы ни руководствовался пират, но без его помощи не удалось бы спасти Бейлфайра. - Ты спас моего сына, и я благодарен тебе за это. Но до того ты пытался убить мою жену. И я предупреждаю тебя, пират: не вздумай когда-нибудь даже пытаться навредить моей семье, иначе пожалеешь, что на свет родился. Крюк передернул плечами, ничего не ответив – просто развернулся и ушел. - Киллиан! – окликнул его Бэй, и, когда он повернулся от дверей, тепло произнес: - Спасибо. Он коротко кивнул и вышел. - Пора домой. С этими словами Румпельштильцхен перенес их с Бэем в замок.
*** Белль не находила себе места. Она пыталась заняться то одним делом, то другим, но все валилось из рук. Тревога за близких не давала сосредоточиться ни на чем. Это был, пожалуй, самый тяжелый день в ее жизни. Солнце уже начало садиться, а Белль буквально сходить с ума от беспокойства, когда Румпельштильцхен с Бейлфайром материализовались в зале. Белль как раз нервно мерила его шагами, но при виде них замерла, а в следующее мгновение бросилась их обнимать. От облегчения слезы брызнули из глаз, и Бель всхлипнула, изо всех сил стиснув в объятиях мужа и пасынка. - Тише-тише, все хорошо, - Румпельштильцхен ласково провел ладонью по ее волосам, а Бэй обхватил за талию, уткнувшись лбом в плечо. Позже Белль расспросила мужа о том, кто такая Зелина и чего хотела от него. Он недовольно скривился, но рассказал. - Надеюсь, у тебя больше не осталось жаждущих мести учениц? – с немного нервным сарказмом спросила Белль под конец. - Это была последняя, - усмехнулся Румпельштильцхен. - А ты думал, что тебя нельзя любить, - не удержалась Белль от подначки. – Вон Зелина как любила – до ненависти. Румпельштильцхен одарил ее непонятным взглядом и чуть ли не с грустью произнес: - И до сих пор так считаю. Что касается Зелины… все ее чувства основаны на зависти, она в принципе любить не умеет. - И все же ты был дорог ей. Ты сам это признал, - Белль покачала головой, проигнорировав первую часть его высказывания: спорить на эту тему – дело бесполезное. Румпельштильцхен пожал плечами: - В какой-то степени да. Но это никогда не было любовью. Ты слишком хорошо думаешь о людях, сердце мое, потому что судишь по себе. Он притянул ее к себе, нежно поцеловав в лоб, и Белль сдалась. Может, он и прав – может, в основе страстной привязанности Зелины к учителю лежала именно зависть, но… нет страшнее твари в аду, чем отвергнутая женщина.
*** Несколько дней после возвращения домой Бейлфайр обдумывал мысль, пришедшую ему в голову в плену у Зелины: не стоит ли ему обучиться магии? С одной стороны, вопреки всем разъяснениям у него оставалось предубеждение. Где-то в глубине души он по-прежнему винил магию в том, что она когда-то отняла у него отца. Даже если умом понимал, что проблема была скорее в темном проклятии. С другой стороны, научиться защищаться от таких как Зелина представлялось актуальной задачей. Наверняка она не последняя, кто захочет навредить отцу, воспользовавшись для этого близкими ему людьми. В итоге Бейлфайр решил, что можно не углубляться далеко, а изучить только необходимое для самообороны. И пользоваться магией лишь в крайних случаях. Отец воспринял просьбу обучить его волшебству не то чтобы с радостью, но с одобрением. И, улыбнувшись, заметил: - Иногда вы с Белль бываете удивительно похожи. Бейлфайр расценил это как комплимент. Если поначалу он относился к мачехе с настороженностью, то чем больше с ней общался, тем больше любил ее. Он тогда совершенно искренне сказал, что Белль стала ему другом. Более того, с каждым днем он все больше видел в ней мать. Машинально вырвавшееся в гостях у сэра Мориса слово теперь казалось естественным. Вопреки ожиданиям Бейлфайра занятия магией вышли увлекательными. Отец был понимающим и терпеливым учителем. И даже если у Бэя долго что-то не получалось, умел поддержать его веру в себя и в итоге добиться результата. Но главное, что нравилось ему в уроках – это общение с отцом, возможность увидеть, узнать и понять его в той области, которая до сих пор Бэю была недоступна и чужда. Еще больше сблизиться. И даже если ему никогда не придется воспользоваться полученными умениями, время было потрачено не зря.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Временами хочется сказать словами Лермонтова: "Печально я смотрю на наше поколенье". Правда, это уже не совсем мое поколение, но все-таки близкое. Веду сегодня экскурсию для китайцев. Ладно - китайцы им простительно, но переводчица-то у них русская. И вот когда я говорю, что вместе с Чайковским в Кембридже титул доктора музыки получили Камиль Сен-Санс и Эдвард Григ; она хлопает на меня глазами и спрашивает: "А кто это? Его ученики?"
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Была вчера на дне рождения у подруги. Сидим за столом. Все начинают уговаривать ее сына: - Гриша, расскажи стихотворение, которые ты для мамы приготовил. Гриша, ребенок довольно замкнутый и не желает рассказывать, отмазываясь: - Я его забыл. Народ настаивает. Тогда Гриша, обведя взглядом присутствующих, встает. Все затихли, смотрят на него, ожидая стихотворения. А Гриша торжественно заявляет: - Мама, передай, пожалуйста, колбасу. Занавес.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Глава 9
читать дальшеСпокойная жизнь продлилась недолго. Чуть больше месяца спустя после их возвращения Румпельштильцхена позвали. И на этот раз он не взял с собой Белль, вопреки установившейся традиции, заявив, что в ее положении нельзя рисковать. Хотя какой мог быть риск в предоставлении магических услуг? Белль пыталась спорить, но муж проявил в этом вопросе невероятное упрямство, и пришлось смириться. - Знаешь, ты такая забавная, когда дуешься, - весело улыбаясь, заявил Бейлфайр, когда Румпельштильцхен исчез, оставив их вдвоем. – Хотя на самом деле понимаешь, что папа прав. Белль одарила его мрачным взглядом, но при виде его хитрющей физиономии раздражение улетучилось, и она фыркнула, согласно кивнув. - Ладно, раз мы остались не у дел – пойдем сходим на рынок. Как раз надо запас продуктов пополнить. - А здесь есть рынок? – удивился Бэй. - Здесь есть целый город, - многообещающим тоном заявила Белль и, пожав плечами, добавила: - Ну, как – город? Большая деревня. Так ты идешь? Бейлфайр усиленно закивал.
Пока Белль занималась продуктами, Бейлфайр умчался посмотреть кинжалы, серьезным тоном заявив, что у мужчины всегда при себе должно быть оружие. Она не могла не улыбнуться – мальчик считал себя совсем взрослым и, кажется, полагал своим долгом ее защищать. Купив муки, молока, яиц, масла, овощей, Белль уже собиралась пойти за пасынком, чтобы возвращаться домой, как кто-то схватил ее сзади, зажав рот. Корзина упала на землю. Она не успела испугаться, как в следующую секунду нападающий уже разжал руки, будто его оттолкнули. Белль рванулась в сторону, но прежде чем ей удалось освободиться, что-то холодное и острое царапнуло ее руку. - Не тронь ее! – раздался звенящий от гнева голос Бэя. Белль резко развернулась. Перед ней стоял Бейлфайр с окровавленным кинжалом в руке, которым он, по-видимому, и ранил – не слишком серьезно, но достаточно, чтобы заставить отпустить жертву – мужчину в пиратском одеянии. - Бэй! – искренне удивился тот. – Что ты здесь делаешь? Бейлфайр проигнорировал вопрос, насупившись, глядя на мужчину недобрым взглядом. - Убирайся, - велел он. – Ты уже лишил меня однажды матери. Второй раз у тебя это не выйдет. Вопреки напряженности ситуации, Белль была до глубины души тронута тем, что он назвал ее матерью. И она, наконец, поняла, что это за человек – тот самый пират, с которым сбежала первая жена Румпельштильцхена. Пират дернулся и шагнул вперед, протянув руку. - Бэй… И тогда Белль ударила по нему магией, отбрасывая назад. - Не смей трогать ребенка! – прошипела она. – Какие бы счеты у тебя ни были с моим мужем, хочу тебе посоветовать: держись от нас подальше! - Ведьма… - пробормотал пират, явно, не ожидавший такого поворота. - А ты способен нападать только на беззащитных женщин и детей? – презрительно бросила Белль, подобрав корзину, и взяла пасынка за руку. – Пойдем, Бэй. - На твоем месте я бы поостерегся, - крикнул пират. – Знаешь, что случается с его женами? Белль смерила его пренебрежительным взглядом: - Они сбегают с пиратами, бросив на произвол судьбы собственного ребенка? Извини, красавчик, ты не в моем вкусе. Чтобы не рисковать в ожидании еще одного нападения со спины, Белль перенесла их с Бейлфайром прямо в замок. И вот тогда ей стало плохо. В глазах потемнело, голова закружилась, и Белль пошатнулась, инстинктивно вытянув руку в поисках опоры. - Белль? Что с тобой? – Бейлфайр тут же подскочил к ней, подставив плечо. Чуть ли не повиснув на нем, Белль добралась до ближайшего кресла, тяжело рухнув в него. Что с ней такое? Воздух с трудом проникал в легкие, и она начала задыхаться. - Белль! – в голосе Бейлфайра послышалась паника. – Ты ранена! Она проследила за его взглядом и обнаружила, что рукав платья порван, а на предплечье осталась красная царапина – не глубокая, но судя по устрашающему виду, отравленная. - Яд… - прошептала она. – Он чем-то царапнул меня… - и, уже теряя сознание, выдохнула: - Румпельштильцхен… Он должен услышать – он всегда слышит, если позвать его по имени. Последнее, что она осознала, прежде чем окончательно провалиться в темноту, был отчаянный крик Бэя: - Папа!
*** Появление Румпельштильцхена в зале совета вызвало всеобщий облегченный вздох. Он заинтересованно оглядел собрание: Белоснежка с новорожденной дочерью на руках, Дэвид, члены совета, еще какие-то люди, гномы, даже голубая фея. И тут взгляд споткнулся о черноволосую девочку лет шести, настороженно посматривавшую на всех, держась поближе к Белоснежке. Брови Румпельштильцхена поползли вверх. Это то, что он думает, или у него начались галлюцинации? Он медленно перевел взгляд на Белоснежку и принца и подозрительно спросил: - Что это за ребенок? Прекрасные переглянулись. - Регина, - ответил Дэвид. Значит, не галлюцинации. - И каким, позвольте спросить, образом вы умудрились превратить ее в ребенка? - Это не мы! – словно защищаясь, возразила Белоснежка, она сделала знак, чтобы девочку увели, и только тогда продолжила: – Она сама. Насколько я поняла, с ее проклятием что-то пошло не так… Румпельштильцхен согласно хмыкнул: еще бы у нее пошло так. - …и она почему-то стала ребенком и ничего не помнит, - вскинув голову, Белоснежка с вызовом заключила: - Регина получила шанс начать все заново, и на этот раз я не дам ей погрузиться во тьму. - Решила заняться перевоспитанием? – насмешливо уточнил Румпельштильцхен. – Ну-ну. А меня зачем звали? Все присутствующие резко помрачнели. - Дело в том, - произнес Дэвид, покосившись в окно, за которым вдали собирались зловещего вида тучи, - что Кора не согласна с нашим решением и собирается напасть на нас, чтобы забрать Регину. - Ее можно понять, - невинно заметил Румпельштильцхен, заработав угрюмые взгляды от королевской четы. - Кора не просто заберет девочку, - раздался мелодичный голосок голубой феи, а сама она зависла в воздухе перед Румпельштильцхеном. – Она собирается занять трон и создать свое темное королевство. Если ее планы осуществятся, плохо будет всем. Я не справлюсь с Корой в одиночку – она слишком сильна. Но, объединившись, мы могли бы. Тебе ведь есть что терять, Румпельштильцхен… А еще говорят, что он ловко манипулирует людьми. Почему никто не замечает, когда феи делают то же самое? Несколько мгновений они в упор смотрели друг на друга. - Хорошо, - решил Румпельштильцхен. – Я помогу. Только потому, что я в долгу перед Региной. - Что ты хочешь за свою помощь? – немедленно уточнил благоразумный принц. Ну, раз уж сами спросили… - Лошадь. - Что, прости? Кажется, все присутствующие немного опешили от такого требования. Румпельштильцхен усмехнулся. - Что непонятного? Мне нужна лошадь – объезженная и спокойная. - Ладно, - по лицу Белоснежки было понятно, что ее разрывает от любопытства, но она понимает, что сейчас не время для вопросов. Ничего – пусть немного помучается. Первым делом они с голубой феей создали защитный купол над замком. Магическая волна, поднятая Корой, разбилась об него, да и сама она вместе со своими рекрутами пройти сквозь него не смогла. После чего солдаты во главе с принцем Дэвидом вышли навстречу темной армии, и завязался бой. Белоснежка тоже рвалась в нем поучаствовать, но вынуждена была согласиться, что она сейчас должна быть рядом с дочерью, а не в первых рядах сражающихся. Румпельштильцхен с голубой феей отражали магические атаки. На поле царил полнейший хаос: крики людей, ржание лошадей, душераздирающие вопли магических тварей Коры. Но даже в этой какофонии Румпельштильцхен расслышал тихий зов. Белль звала его! И ее голос был таким слабым… А сразу вслед раздался крик Бэя. Румпельштильцхен вздрогнул, сердце сжалось в тревожном предчувствии. Не долго думая, он переместился домой, не дав себе труда предупредить соратников – некоторое время обойдутся и без него. Тишина и спокойствие замка стала резким контрастом к безумной мешанине битвы. Но эта умиротворенность оказалась обманчивой. Он обнаружил Белль без сознания в кресле, а рядом с ней сидящего на коленях Бейлфайра в панике и чуть ли не плачущего. - Что случилось? – спросил Румпельштильцхен, не узнав своего осипшего голоса. - Папа! – Бэй вскочил, с облегчением кинувшись к нему, и затараторил: - Крюк напал на Белль – ранил ее чем-то, кажется, отравленным. От одного этого имени Румпельштильцхена передернуло. А потом до него дошел смысл слов. Яд… Крюк сумел-таки отомстить ему. Он склонился над Белль – тяжело дышавшей и такой мертвенно-бледной, что от ужаса начали трястись руки – и провел ладонью над начавшей чернеть царапиной. Рана очистилась, но большой пользы это не принесло – яд уже проник в кровь. Бэй замер чуть позади, затаив дыхание. Пытаясь подавить панику, Румпельштильцхен шевельнул кистью, призывая к себе противоядие от большинства известных ядов, и заставил Белль проглотить его. Ее дыхание выровнялось, глаза открылись, и она слабо улыбнулась ему. Но не успел Румпельштильцхен обрадоваться, как Белль снова задышала тяжело и часто, обмякла в кресле, закатив глаза. - Нет, нет, нет! – он рухнул рядом на колени, пытаясь привести ее в чувство. Что же за яд использовал проклятый пират? И тут ему пришла в голову мысль: если противоядие не помогает, остается только один способ. Вскочив, Румпельштильцхен рванулся к своему шкафу с сокровищами и, порывшись, достал толстую черно-белую свечу. Он даже знал, чью жизнь возьмет в обмен на жизнь Белль. Он зажег белый конец над женой, прочитав заклинание, и призвал еще несколько пузырьков с зельем, очищающим кровь: неизвестно, сколько времени у него уйдет на все дело, и необходимо было обезопасить ребенка. - Бэй, - Румпельштильцхен повернулся к сыну, тут же с готовностью вскинувшего на него взгляд. – Пока меня не будет, пусть Белль пьет это зелье каждые три минуты. Бейлфайр серьезно кивнул и дрожащим голосом спросил: - Она же поправится, правда? Румпельштильцхен положил ему руку на плечо и попытался улыбнуться – вышло не очень. - Все будет хорошо, - и перенесся к склепу, в котором Кора, а потом и Регина хранили сердца. Склеп, конечно, был запечатан охранными заклинаниями, но Румпельштильцхен справился с ними, хоть и не без труда. Он учил магии обеих, и ни та, ни другая никогда не смогли бы остановить его. Сердце Коры он нашел довольно быстро – заклинание поиска направило его к нужной ячейке – и зажег над ним черную половину свечи. Оставалось вернуть сердце в грудь Коры. И Румпельштильцхен перенесся на поле битвы – на этот раз со стороны врага. Кора стояла на небольшом возвышении, наблюдая за своими войсками и направляя их, но сама в битве не участвовала. Прямая, как стрела. Величественная, как королева. Кто бы подумал, что это дочка мельника. Румпельштильцхен подошел к ней сзади и негромко произнес: - Здравствуй, Кора. Она резко повернулась и удивленно округлила глаза: - Ты вернулся? - Как видишь, - не давая ей опомниться, Румпельштильцхен вставил сердце ей в грудь, и Кора задохнулась. Ее глаза расширились, в них в кои-то веки появились человеческие чувства – сожаление, печаль и даже отдаленная нежность. А в следующее мгновение она судорожно втянула воздух и упала на землю бездыханной. - Прощай, Кора, - грустно произнес Румпельштильцхен. Когда-то он любил эту женщину, и, вопреки всему, сейчас ему было ее жаль. Но эту мимолетную жалость вытеснило беспокойство за Белль. Магические создания Коры развеялись вместе с ее смертью, и войска Прекрасных явно одерживали победу. Решив, что теперь они вполне справятся без него, Румпельштильцхен перенесся обратно в свой замок.
*** Открыв глаза, Белль увидела перед собой бледное взволнованное лицо Бейлфайра. Она поморгала, пытаясь понять, что происходит. Заметив, что она пришла в себя, Бэй широко улыбнулся: - Ты очнулась! Ах да – встреча с Крюком. Белль посмотрела на свою руку – рана затянулась, будто ее никогда не было. Да и чувствовала она себя прекрасно. - Как… Белль хотела спросить, как так получилось, что никаких следов отравления не осталось, но не успела договорить. Стоило ей встать, как Бейлфайр повис у нее на шее. Белль удивленно охнула. До сих пор он еще ни разу ее не обнимал. - Папа дал тебе противоядие, но оно не подействовало… - сдавлено произнес он, не отрываясь от нее. - А где он сам? – Белль припомнила, что перед тем как потерять сознание, звала Румпельштильцхена. Значит, он услышал и был здесь. Но куда же пропал теперь? Бэй, наконец, отстранился и пожал плечами. - Он прочитал над тобой какое-то заклинание с зажженной свечой, велел поить тебя зельем и исчез. Думаю, он отправился искать способ спасти тебя. И я давал тебе зелье, но, по-моему, оно совсем не помогало. И я думал… думал, ты умрешь. Бейлфайр судорожно втянул воздух, пытаясь подавить всхлип. И Белль притянула его к себе, ласково потрепав по волосам. - Ну что ты – теперь все хорошо. Он кивнул. И в этот момент появился Румпельштильцхен. Белль с улыбкой повернулась к нему, но не успела ничего сказать. Он сгреб ее в охапку и прижал к себе с такой силой, что она чуть не задохнулась. - Белль, - Румпельштильцхен зарылся лицом в ее волосы, тихо повторяя ее имя, словно заклинание. Похоже, Бэй был прав: она действительно умирала. И как же в таком случае удалось ее спасти? Впрочем, неважно, решила Белль, с наслаждением прижавшись к груди мужа, главное, теперь все в порядке. Румпельштильцхен с явным усилием над собой немного отстранил ее и провел раскрытой ладонью над ее животом. Почувствовав касание магии и поняв, что он проверяет состояние ребенка, Белль испугалась. Ведь действительно яд мог проникнуть к нему через ее кровь. Но вот Румпельштильцхен выдохнул, на его лице появилось безграничное облегчение, и снова обнял ее – на этот раз гораздо мягче. И Белль расслабилась – значит, все в порядке. И тут Бэй удивил ее второй раз за последние несколько минут – обнял их обоих одновременно. Белль улыбнулась ему, сквозь навернувшиеся слезы. А Румпельштильцхен замер и, кажется, даже дышать перестал, чтобы не спугнуть столь невероятный момент.
Когда все успокоились после пережитых волнений и пришли в себя, Румпельштильцхен спросил: - Мне показалось, или я слышал имя Крюка? Что, вообще, произошло? Белль кратко обрисовала встречу с пиратом на рынке. С каждым ее словом Румпельштильцхен мрачнел все больше. - Найду ублюдка – порву на кусочки и скормлю собакам, - процедил он под конец. - Румпель! – укоризненно воскликнула Белль, взглядом показывая: «Здесь же ребенок!» Он хмыкнул, но все-таки виновато покосился в сторону сына. - Ой, подумаешь! – правильно понял тот их переглядывания. – Я в приюте и не такие словечки слышал. Белль невольно улыбнулась на это почти хвастливое заявление, однако ее сейчас больше беспокоило другое. - Обещай, что не станешь искать Крюка и мстить, - умоляюще произнесла она, взяв ладони Румпельштильцхена в свои и глядя прямо в глаза. Тот упрямо нахмурился: - Он едва не убил тебя. И наверняка на этом не остановится. - Я не беспомощная и могу постоять за себя: ты сам меня научил. - Не очень-то тебе это помогло, - в его голосе прорезались язвительные нотки, но Белль не стала обижаться, зная, что это от тревоги за нее. - Теперь я стану бдительнее. Румпельштильцхен пренебрежительно фыркнул. Не обижаться стало сложнее, но Белль загнала раздражение подальше. Он может быть жутко упрямым, но и она сдаваться не собирается. Спорили они довольно долго. Белль доказывала, что месть разрушает – нельзя отдаваться ей, надо уметь отпускать. Румпельштильцхен возражал, что убийство Крюка – вовсе не месть, а обеспечение их безопасности. Их спор едва не перерос в ссору, если бы не вмешательство Бейлфайра, который внезапно предложил: - Перерыв на чашечку чая? Остановленные на полуслове, они ошарашенно посмотрели на него, потом друг на друга и рассмеялись. Бэй довольно ухмыльнулся. - Вы оба правы, - заявил он. – Папа прав, что беспокоится – Крюк опасный человек. Но Белль права, что месть разрушительна. После короткого молчания Румпельштильцхен изрек: - Какой у меня, однако, мудрый сын. Предлагаю компромисс: я не стану искать Крюка, но, если он появится сам, пощады не будет. Белль с облегчением кивнула – она уже не надеялась и на такую уступку. - Договорились. Румпельштильцхен усмехнулся и повернулся к сыну: - А теперь скажи-ка, мальчик мой: откуда ты знаешь Крюка? Бейлфайр смешался и потупился, прикусив губу. Но вскоре решительно вскинул глаза. - Я двести лет провел в Неверлэнде – там и познакомились. Белль с Румпельштильцхеном изумленно переглянулись и дружно посмотрели на Бейлфайра. - А вот с этого места – подробнее, - потребовал Румпельштильцхен. У него при этом было настолько ничего не выражающее лицо, что Белль серьезно забеспокоилась. Она нутром чувствовала, что с Неверлэндом связано нечто очень-очень нехорошее. Бейлфайр вздохнул и с явной неохотой начал рассказ о своих приключениях. - Значит, он отпустил тебя, - задумчиво произнес Румпельштильцхен, когда сын замолчал. – Странно. Тот помотал головой: - Я сбежал! Румпельштильцхен невесело усмехнулся: - Ты не смог бы выбраться, если бы он не отпустил. Там все подчиняется его воле, - немного помолчав, он добавил: - А ты помнишь свою первую встречу с Пэном – еще до Неверлэнда? Бейлфайр нахмурился, задумавшись, и помотал головой. Румпельштильцхен глубоко вздохнул, будто собираясь с силами. - Ты должен знать кое-что, Бэй, - снова долгое молчание. – Питер Пэн – твой дед. - Что?! – хором воскликнули Белль с Бейлфайром. - Теперь моя очередь откровений? – Румпельштильцхен улыбнулся, но улыбка быстро угасла. История его детства потрясла Белль до глубины души. Определенно, жизнь его не баловала. Сможет ли ее любовь исцелить раны его сердца? По крайней мере, она приложит к этому все силы. Бейлфайр тоже выглядел ошеломленным. - Держись от него подальше, - заключил Румпельштильцхен. – Что бы он ни хотел от тебя – ничего хорошего это не предвещает. Бэй серьезно кивнул. Вдруг Румпельштильцхен вскочил. - Прекрасные! Я ж совсем забыл про них! Скоро вернусь. С этими словами он исчез. Белль поморгала, посмотрела на столь же растерявшегося пасынка, и они вместе рассмеялись. Они тоже напрочь забыли, что оторвали Румпельштильцхена от какого-то дела. Вернулся он действительно быстро, довольный собой, и заявил, что Белль надо пойти с ним для получения оплаты. Она удивленно приподняла брови – с каких это пор для этого требуется ее присутствие? - Я попросил лошадь для Бэя, - весело пояснил Румпельштильцхен. – Ты лучше в них разбираешься, так что тебе и выбирать. Белль хихикнула, представив себе лица Снежки и Дэвида. А у Бейлфайра загорелись глаза. - Можно мне с вами? Румпельштильцхен кивнул, и они перенеслись в просторный зал совета. - Белль! – Белоснежка приветливо ей улыбнулась. – Так это для тебя нужна лошадь? Она улыбнулась в ответ и, покосившись на невозмутимого мужа, ответила: - Не для меня, - заранее наслаждаясь эффектом, она положила руку на плечо Бэя. – Для нашего сына. У Снежки и Дэвида вытянулись лица. Изо всех сил стараясь оставаться серьезной, Белль продолжила: - Бейлфайр, это королева Белоснежка и принц Дэвид. Тот изобразил вполне себе великосветский поклон. И где только научился? - Сын? – недоверчиво спросила Снежка, обретя дар речи. – Такой взрослый? Румпельштильцхен отвернулся, пряча улыбку. Бэй сделал невинные глаза и неожиданно поддержал игру: - Мама просто очень молодо выглядит. Выражение лиц Прекрасных было бесценно. Белль едва сдерживала смех, у Бейлфайра тоже подрагивали губы, и только Румпельштильцхен оставался невозмутим. Правда, если приглядеться, в его глазах можно было заметить веселье и наслаждение от происходящего. Немую сцену прервало появление в зале темноволосой девочки, которая, вбежав, сразу затараторила: - Снежка, Эмма проснулась и плачет. Я ее качала – а она не успокаивается. Белоснежка, извинившись, умчалась, а девочка заметила гостей и округлила глаза: - Ой, простите, - она сделала книксен и мило улыбнулась. – Добрый день. Было в ней что-то смутно знакомое, но Белль никак не удавалось уловить, что именно, пока Дэвид не начал их представлять. Теперь настала ее очередь удивляться. - Регина? – Белль посмотрела на Румпельштильцхена, взглядом спрашивая: «Это то, что я думаю?» Тот усмехнулся и кивнул: - Да, со всей этой кутерьмой совсем забыл рассказать. Это все проклятие, которое дало столь странный побочный эффект. Белль ошарашенно поморгала, снова посмотрела на девочку, которая в свою очередь с любопытством разглядывала их. Такой милый, невинный ребенок. Теперь уже Дэвид начал ухмыляться, глядя на ее ошарашенное лицо. Наверное, он чувствовал себя отомщенным. Поразмыслив, Белль пришла к выводу, что для Регины это наилучший исход – начать все с начала, сняв с себя груз боли и сотворенного зла. Регина оказалась любопытным и общительным ребенком, немедленно подружилась с Бэем и заручилась его обещанием заходить в гости. Его, кажется, забавляло восторженное внимание девчушки, и Белль задумалась о том, что ему нужна компания сверстников. Нельзя подростку целыми днями только в замке сидеть. Надо будет потом поговорить об этом с Румпельштильцхеном. Вернулась Белоснежка с младенцем на руках, и Белль с запозданием вспомнила: точно, она же должна была недавно родить! Схватив Бейлфайра за руку, Регина потянула его знакомиться: - Это Эмма, моя сестра. Белль с Румпельштильцхеном переглянулись, едва подавив желание расхохотаться: абсурдность ситуации прямо-таки зашкаливала. - Скорее уж внучка, - едва слышно прошептала Белль мужу – он весело покивал – и уже громче обратилась к Дэвиду: - Так вы решили взять Регину на воспитание? А ее родители? - Ну, с Корой мы разобрались – благодаря Румпельштильцхену. С ней теперь проблем не будет. Дэвид слегка поклонился в его сторону, и тот с усмешкой взмахнул рукой в слабом подобии своих прежних жестов – мол: «Всегда пожалуйста». Белль сделала себе еще одну мысленную заметку: поговорить с Румпельштильцхеном насчет Коры – что значит «с ней проблем не будет»? - А вот принц Генри… - Дэвид пожал плечами. – Честно говоря, мы пока об этом не думали. Надеюсь, как-нибудь договоримся. Белль закатила глаза, Румпельштильцхен фыркнул. Ну да – их излюбленный способ действий: сначала сотворим, а потом подумаем, как с этим разбираться. Дети не обратили внимания на их разговор, всецело поглощенные разглядыванием маленькой Эммы. Та, похоже, была довольна таким вниманием: в свою очередь изучала их и тянула к ним ручки, пытаясь пощупать. Регина светилась от гордости за свою так называемую сестру. Бейлфайр строил Эмме рожицы, щекотал одним пальцем ладошки и в итоге изрек: - Младенцы – они такие забавные! - По-моему, из него выйдет отличный старший брат, - улыбнулась Белль. - Не могу не согласиться, - очень серьезно ответил Румпельштильцхен, глаза его при этом так и сияли. – Но мы отвлеклись: мы сюда, вообще-то, за лошадью пришли. Напоминание о цели визита быстро заставило Бейлфайра забыть о маленькой принцессе. Все-таки что такое младенец по сравнению с собственным конем! На конюшню их проводил Дэвид – Белоснежка с девочками остались во дворце. Белль решила предоставить выбор Бейлфайру – посмотреть, насколько он сможет оценить достоинства лошади. Тот с горящими глазами медленно прошелся вдоль стойл и остановился возле изящной гнедой лошадки. - Мне нравится вот эта! – повернулся он к взрослым. Белль одобрительно улыбнулась: - Отличный выбор. Бэй воспринял похвалу с явным удовольствием. Она протянула руку, и лошадка фыркнула, вскинув голову. - Ну-ну, тише-тише, - Белль дотянулась до нее, погладив по морде, шепча ласковые слова успокаивающим тоном, и лошадь затихла, ткнулась носом в ее ладонь. – Она объезженная? Дэвид кивнул. - Значит, мы берем ее. - А у вас губа не дура. Это Топаз – одна из лучших лошадей в нашей конюшне. В его тоне скользнуло сожаление, и Белль обеспокоилась – а вдруг это какая-то особенная лошадь? Однако прежде чем она успела озвучить свои опасения и предложить выбрать другую, вмешался Румпельштильцхен: - Но, думаю, победа над Корой того стоит. Белль посмотрела на него укоризненно: все-таки нехорошо так откровенно пользоваться своим преимуществом. Однако Дэвид воспринял его замечание совершенно спокойно и даже, кажется, слегка смутился.
*** Только вечером, готовясь ко сну, Белль вспомнила, что хотела обсудить с Румпельштильцхеном два важных момента. Она расчесывала волосы, уже переодетая в светло-бежевый пеньюар, а муж задумчиво наблюдал за ней, похоже, витая мыслями где-то в другом месте. На мгновение Белль заинтересовалась, о чем он размышляет – уж не строит ли планы, как избавиться от Крюка? – но отбросила пока этот вопрос. - Румпель? – позвала Белль, и он слегка мотнул головой, фокусируя на ней вопросительный взгляд. – Я вот подумала: Бэю нужна компания сверстников. Не может же он безвылазно сидеть в четырех стенах с нами. Ему наверняка хочется общаться с другими детьми. Может, отпускать его в соседний городок? Подружится там с кем-нибудь? - Нет, - непререкаемым тоном возразил Румпельштильцхен. – Не когда поблизости бродит Крюк. Белль вздохнула – он был прав: неразумно отпускать Бейлфайра одного куда бы то ни было, если в любой момент может появиться жаждущий мести пират. - Что ж, тогда стоит подумать, как решить эту проблему, - пробормотала она, отложив расческу. - Убить его, - ухмыльнулся Румпельштильцхен. – По-моему, это единственный способ. - Не начинай, - Белль укоризненно покачала головой. Он пожал плечами и вдруг, сбросив деланно равнодушный вид, подался вперед, взяв ее ладони в свои. - Я ведь просто хочу защитить вас, Белль! – горячо произнес он. – Крюк не успокоится, пока не доберется до меня. Или я до него. - Я знаю, - Белль грустно посмотрела на него, чувствуя, как на глазах появляются слезы. – Но пойми: это не выход. Помнишь, чем в прошлый раз закончилось твое желание защитить таким способом? Я не хочу, чтобы это повторилось. Румпельштильцхен поджал губы, нахмурившись. Некоторое время они, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза, будто играя в гляделки. Наконец, он тяжело вздохнул, отводя взгляд. - Ладно, хорошо. Ты права: я не умею вовремя останавливаться, - он немного помолчал и умоляюще посмотрел ей в глаза. – Но я не могу просто сидеть, ничего не делая, когда этот подонок угрожает моей семье. И тут Белль осенило. - А и не надо, - она широко улыбнулась. – Ты можешь наложить защитные чары на… скажем на плащ или еще какую одежду. И никакой Крюк не сможет навредить мне или Бэю, пока на нас эта одежда. Румпельштильцхен посмотрел на нее с удивлением, сменившимся восхищением. - Отличная идея, милая. Даже безотносительно к Крюку. И все-таки я не хотел бы, чтобы Бэй один уходил далеко от замка. Белль обдумала это, и у нее появилась еще одна идея: - Мы могли бы время от времени отправлять его в гости к Прекрасным. Эмма, конечно, слишком мала, чтобы составить ему компанию. Да и Регина… Но можно подкинуть им мысль устраивать детские балы, собирать у себя детей правителей соседних королевств. Румпельштильцхен не был в большом восторге от этого предложения, но согласился, что это приемлемый вариант. Белль хотела еще спросить, что случилось с Корой, но забыла обо всем, когда муж поцеловал ее, притянув к себе. В конце концов, не так уж это и важно, решила она.
На следующий день Румпельштильцхен вручил жене и сыну заколдованные плащи, велев всегда надевать их, выходя из дома. Для Белль – синий муаровый с песцовым мехом по краям. А для Бейлфайра – темно-зеленый с серебристой застежкой у горла.
*** Несколько дней спустя Белль решила проведать своего отца. Они собирались перенестись с помощью магии, но воспротивился Бейлфайр, заявив: - А можно, мы поедем в карете? Мне хочется попутешествовать, посмотреть разные города… Так что Румпельштильцхен где-то раздобыл карету и даже умудрился уговорить кучера. Впрочем, в последнее время люди уже не шарахались от него как прежде и все чаще призывали на помощь, больше не опасаясь непосильной цены. А уж тот самый кучер по имени Майкл был весел, улыбчив и, похоже, ни на йоту не боялся бывшего Темного. Ехали несколько дней. Белль в ее положении тяжело было сидеть несколько часов подряд, почти не двигаясь, и они часто останавливались размять ноги. Зато Бейлфайр был счастлив обилием впечатлений от новых мест. Во время пути он, почти не отрываясь, смотрел в окно, комментируя увиденное. Во время остановок носился по окрестностям, изучая их. В постоялых дворах, где они останавливались на ночь, немедленно заводил знакомство со всеми, кто попадался под руку. - Я же говорила: мальчику не хватает общения, - прокомментировала Белль, когда они, ужиная в очередном постоялом дворе, наблюдали, как Бэй оживленно общается с парнем примерно его возраста. Румпельштильцхен кивнул: - Ты права. Я подумаю, что можно сделать. И, в любом случае, визиты к Прекрасным, как ты предлагала, не повредят.
Когда карета въехала во двор замка, сэр Морис уже встречал их – Румпельштильцхен послал ему заранее весточку, предупреждая о визите. Белль первой выбралась из кареты, бросившись в объятия отца. Он слегка приподнял ее над землей, пробормотав: - Я скучал по тебе, девочка моя. - Я тоже, папа, - Белль с улыбкой повернулась к спрыгнувшему следом за ней на землю Бейлфайру, который с любопытством оглядывался вокруг. – Познакомься – это Бэй. Отец изумленно округлил глаза: - Вы все-таки нашли его? - А ты сомневался? – Белль состроила оскорбленную гримаску, и отец заулыбался. – Бэй, это мой отец – сэр Морис. Бейлфайр лучезарно улыбнулся. - Рад знакомству… - поколебавшись пару мгновений, он заключил: - Дедушка. Румпельштильцхен, стоявший позади них, тихонько фыркнул. У отца сделалось растерянное лицо, но он быстро справился с собой и пожал руку новоявленному внуку. Белль поняла, что ей начинает нравиться шокировать отца – а ведь у нее припасен еще один сюрприз. Она хотела приберечь его на потом, но отец сам начал разговор, когда они поднимались по лестнице к гостевым покоям. - Милая, ты такая бледная – ты не больна? – обеспокоенно спросил он. Белль покачала головой и перехватила столь же обеспокоенный взгляд Румпельштильцхена. - Со мной все в порядке – просто немного устала, - успокаивающе произнесла она для обоих и с лукавой улыбкой продолжила: - Помнишь, папа, когда ты приглашал нас в гости, что ты сказал? Отец некоторое время недоуменно хмурился, но вот в его глазах блеснуло понимание. - Хочешь сказать… - с недоверчивой радостью начал он. Белль кивнула: - Скоро у тебя будет внук, - и, покосившись на Бейлфайра, добавила: - Еще один. - Внучка, - уверенно возразил Румпельштильцхен. Белль удивленно приподняла брови и вопросительно посмотрела на него: «Откуда ты знаешь?» Он ухмыльнулся, сделав неопределенный жест рукой. Магия. Ну, конечно. - А я думал, будет братик, - разочарованно протянул Бэй и тут же спохватился: - Нет, вы не думайте: сестра – это тоже хорошо. В его голосе проскользнули оправдывающиеся нотки, и взрослые, переглянувшись, заулыбались. Взяв Румпельштильцхена под руку, Белль чуть привстала на цыпочки и прошептала ему на ухо: - Надо исполнить его мечту – подарить брата. Муж одарил ее восторженным и одновременно многообещающим взглядом.
Бейлфайр моментально очаровал отца Белль – кажется, он действительно начал считать мальчика своим внуком. Во всяком случае, обращался с ним именно так. Однажды Белль застала их за тем, как отец объяснял Бэю вопросы стратегии и тактики, а попутно – тонкости управления городом. Она не смогла понять, насколько это было интересно Бейлфайру, но слушал он внимательно, иногда даже задавал уточняющие вопросы. Отец светился от счастья и гордости. Белль, прислонившись плечом к дверному косяку, грустно улыбнулась, наблюдая за ними, склонившимися над картой. Она знала, что отцу всегда не хватало сына – наследника. Нет, он горячо и нежно любил ее – своего единственного ребенка – но ему отчаянно нужен был тот, кому он мог передать свои знания, свое дело. А дочь потеряна для отца, как только вышла замуж. И в любом случае не может заниматься политикой. Бейлфайр обратил на нее внимание первым: повернув голову, он заметил ее, стоящую в дверях, и улыбнулся. Белль подмигнула ему и весело спросила: - Готовишь себе преемника, папа? Тот вздрогнул от неожиданности и, повернувшись со слегка виноватым видом, пожал плечами, ничего не сказав. Белль понимающе кивнула. Зато Бэй удивился: - Ты правда хочешь, чтобы я стал твоим наследником? Отец усмехнулся и покачал головой: - Не думаю, что Румпельштильцхен одобрит это. Просто… Понимаешь, Бэй, у меня никогда не было сына, - он извиняющеся покосился на Белль, и она ответила ему успокаивающим взглядом: «Я все понимаю». – И… В общем, я рад, что теперь у меня есть внук. Бейлфайр явно был тронут его речью. - Я тоже рад, что у меня есть дед, - заявил он. – Раньше мы с папой были всегда только вдвоем, а теперь у меня настоящая большая семья. Теперь уже тронутой и взволнованной почувствовала себя Белль. Она поморгала, пытаясь сдержать навернувшиеся на глаза слезы. Сглотнув, она ласково потрепала Бэя по темным кудрям и сказала: - Я, вообще-то, хотела пригласить вас обоих на конную прогулку. И надеялась, что вы поможете мне уговорить Румпеля присоединиться к нам. Как и предсказывала Белль, Румпельштильцхену в конце концов надоело оставаться наблюдателем, и он стал присоединяться к конным прогулкам жены и сына. Правда, не слишком часто. - Отличная идея, мам, - Бейлфайр широко улыбнулся и тут же умчался на поиски отца. А Белль застыла на месте, почти не веря тому, что сейчас услышала. Отмерев она повернулась к отцу, с любопытством наблюдавшим за ней, и тихо спросила: - Он правда только что назвал меня мамой? - Видимо, да. Радуясь хорошим отношениям с пасынком и миру, установившемуся в их семье, Белль о подобном подарке даже не мечтала. А Бэй произнес это слово так естественно, словно по-другому и быть не могло.
*** На предложение бывать в гостях у Белоснежки и Дэвида Бейлфайр радостно согласился. Еще больше он воодушевился, узнав, что сможет там встречаться не только с малолетней Региной, но и со своими сверстниками – детьми вельмож королевства, а иногда принцами и принцессами других государств. В свою очередь и Белль время от времени заглядывала к ним – они с Белоснежкой действительно стали подругами. - Так что вы решили с отцом Регины? – спросила она во время одного из таких визитов, когда они пили чай на террасе, с которой открывался чудесный вид на море. Дети играли во дворе, и время от времени оттуда доносились их веселые крики. - Поскольку Регина ничего не помнит, Генри согласился с нами, что было бы неразумно напоминать ей о ее ужасном прошлом. - И… - И он согласился, что ее буду воспитывать я. Белль удивленно уставилась на Белоснежку. Как они умудрились уговорить на это принца Генри? Она представила в подобной ситуации Румпельштильцхена – тот наверняка поубивал бы всех самозваных воспитателей, но никому не отдал бы своего ребенка. А с другой стороны – что она знает о принце Генри? - То есть ты хочешь сказать, он согласился забыть о собственной дочери? – все еще недоверчиво уточнила Белль. - Нет, не забыть, - Белоснежка покачала головой. – Он будет ее видеть – и даже достаточно часто. Принц Генри очень любит лошадей, знаешь ли. И Дэвид предложил ему ими и заняться. Заодно и обучать Регину верховой езде. - Но не говоря ей, что он ее отец? - Именно. Она начала новую жизнь, и ничто из прошлого не должно ее смущать. Белль не была уверена, что это такое уж верное решение, но спорить не стала. В конце концов, Регине действительно лучше не помнить о своем прошлом.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Глава 8
читать дальшеХотя Бейлфайр сказал отцу, что не против появления брата или сестры, в глубине души он был обеспокоен этой перспективой. Он боялся стать ненужным. И снова проснулась ревность. А вдруг отец будет любить этого нового ребенка больше, чем его? К тому же мальчишки в приюте порой рассказывали страшные истории о мачехах, уверяли, что все они пасынков ненавидят, даже если притворяются хорошими. А особенно плохо бывает, когда у мачехи появляется собственный ребенок. Правда, Белль была к нему добра и ласкова. Но вдруг она только делает вид? Она пыталась наладить контакт, больше общаться, однако Бэй держался настороженно и не позволял приблизиться к себе. А если она настаивала, просто сбегал и закрывался в своей комнате. Пока однажды случайно не подслушал разговор между отцом и Белль. Бейлфайр тогда решил исследовать замок и поднимался по крутой винтовой лестнице, которая, казалось, вела под самую крышу. Он почти добрался до верха, когда до него донеслись голоса из-за приоткрытой двери. Бэй тихонько приблизился и услышал голос Белль: - Что мне делать, Румпель? Он упорно меня отвергает. Иногда мне кажется, что он меня ненавидит. В ее голосе было столько искренней грусти и непонимания, что Бэю стало стыдно. Пожалуй, его нежелание сближаться с мачехой было слишком демонстративным. - Не выдумывай, - мягко ответил отец. – Бэй просто растерян – слишком многое в его жизни внезапно изменилось. Дай ему время – он привыкнет. После довольно долгого молчания, снова заговорила Белль: - Я понимаю. И знаю, что никогда не заменю ему мать. Но я надеялась стать для него хотя бы другом. - Так и будет. Вот увидишь. Может, и не все так плохо, как казалось. Бэй тихонько отошел и спустился обратно. Добраться до крыши почему-то расхотелось. Вместо этого он вернулся в свою комнату. Подслушанный разговор заставил его устыдиться собственного поведения. В самом деле, почему он сразу подумал худшее, не дав Белль ни единого шанса? И он твердо решил это исправить. Пойти сразу поговорить с мачехой ему не позволила только мысль о том, что они наверняка все еще с отцом в той комнате под крышей. Так что, выждав для верности, Бэй отправился ее искать, сделав вид, что просто гуляет. Первым делом он зашел в библиотеку – он уже успел понять, что книги Белль предпочитает любому другому занятию. Но ее там на удивление не оказалось. В конце концов, она нашлась на кухне. Напевая под нос какую-то веселую песенку, она возилась у печи. Бейлфайр замер на пороге – вся недавняя решимость куда-то испарилась. Словно почувствовав его присутствие – а может, просто услышав шаги – Белль обернулась и улыбнулась. - Бэй, хорошо, что зашел. Я как раз собиралась спросить: что бы ты хотел на обед? Бейлфайр неопределенно пожал плечами. Он даже и не предполагал, что у него может быть выбор. Давным-давно, когда они жили вдвоем с отцом, у них не было возможности особо разнообразить меню. А в приюте мнением детей не интересовались – ели, что дадут. - А какой у меня есть выбор? – спросил он, входя в кухню. Белль улыбнулась еще шире, явно обрадованная его шагом навстречу. - Что ж, я собиралась делать рагу, но еще не поздно поменять на что-то другое. Жаркое из кролика? Рыба? Запеченная картошка? Бэй снова пожал плечами: - Рагу меня вполне устроит. Ему было действительно все равно – жизнь не приучила его быть разборчивым в еде. - А мороженое ты любишь? – вдруг спросила Белль. Бейлфайр заинтересовано кивнул – мороженое он любил еще как. - Отлично! – Белль просияла и повернулась к большой хрустальной вазе для десерта на столе и с заговорщицким видом сняла крышку. – Хочешь попробовать? - До обеда? – Бэй был поражен – взрослые никогда не разрешали сладкое до еды: чтобы не перебить аппетит и все такое. - Вообще-то, конечно, это не совсем правильно. Но один раз можно. В итоге они сидели рядом прямо на столе, болтая ногами, и уплетали клубничное мороженое, оказавшееся невероятно вкусным. Вопреки всем страхам, с Белль оказалось удивительно легко общаться. Она рассказала о детстве, о войне с ограми. И Бэй сам не заметил, как тоже начал рассказывать о себе. Просто когда Белль упомянула про огров, он не мог не вспомнить о той войне в его родной стране. Так и пошло. Давно он не чувствовал себя таким беззаботным и веселым. - Мы обедать сегодня будем? – раздался от двери насмешливый голос. Бейлфайр вздрогнул от неожиданности. Отец стоял, прислонившись плечом к косяку, и смотрел на них со слегка ехидной нежностью. Белль ойкнула и, смущенно улыбнувшись, спрыгнула со стола. Бэй плохо помнил свою мать, но в его воспоминаниях она всегда была напряженной, недовольной и подавленной. Она постоянно где-то пропадала, оставляя их с отцом одних. Белль же была жизнерадостной и улыбчивой. Казалось, от ее присутствия даже самый серый день становился светлее. Уже на выходе отец слегка придержал его за локоть и тихо сказал: - Спасибо. Бэй не сразу понял, за что его благодарят, а когда понял, смутился, не зная, что ответить. Но отец, кажется, и не ждал от него ответа.
*** Наладившиеся было отношения подверглись новому испытанию в тот же вечер. Белль так привыкла к магии Румпельштильцхена, что совершенно забыла: у Бейлфайра она ассоциировалась исключительно с проклятием Темного. Румпельштильцхен, видимо, тоже об этом забыл, а, может, за столько лет магия стала для него инстинктом, над которым он даже не задумывался. В общем, никому из них не пришло в голову поговорить с Бейлфайром на эту тему. Получился сюрприз. Началось все с того, что Белль скрутил очередной приступ тошноты, и, недолго думая, Румпельштильцхен призвал зелье для нее. Когда пузырек с голубоватой жидкостью возник в его руке, Бейлфайр уставился на отца широко раскрытыми глазами, в которых читалось потрясение. - Ты же сказал, что проклятие снято! – с обвиняющими интонациями воскликнул он. Белль проглотила лекарство и глубоко вздохнула. Тошнота немедленно отступила, зато на смену ей пришел страх за их едва наладившиеся отношения с Бейлфайром. - Так и есть, - Румпельштильцхен шагнул к сыну, но он отпрыгнул, не давая приблизиться к себе. – Бэй, послушай… - Нет! Ты опять обманул меня! – в его голосе зазвенели сдерживаемые слезы. Румпельштильцхен вздрогнул и замер на месте, похоже, не зная, как вести себя, чтобы не сделать хуже. На его лице проступили паника и боль. - Бэй. Послушай, пожалуйста, - Белль в свою очередь попыталась подойти к нему. От нее он отпрыгивать не стал, но смотрел с настороженным недоверием. Белль глубоко вздохнула. - Проклятие было снято. Это правда – никто тебя не обманывал. - Тогда почему? – возмущенно спросил он, бросив гневный взгляд на отца. - Для того чтобы владеть магией, не обязательно быть проклятым и уж тем более Темным, - как можно спокойнее пояснила Белль. – Вот феи, например. Ты же не считаешь, что они зло? Это заставило его задуматься. Бейлфайр прикусил губу и нахмурился, все еще настороженно переводя взгляд с одного на другого, но, по крайней мере, уже без этого выражения: «Почему ты все время меня предаешь? Я ненавижу тебя за это». - То есть ты теперь светлый маг, - выдал он итог своих размышлений, посмотрев отцу в глаза. - Я теперь просто маг, - поправил тот и снова попытался приблизиться к сыну, протянув руку. На этот раз Бейлфайр подпустил его к себе и даже позволил положить руку на плечо. – Да, я получил магию благодаря проклятию. Но это не значит, что ее можно получить только так. С ней можно родиться, ей можно научиться. И она вовсе не обязательно должна быть темной. Когда проклятие пало, мои магические способности остались. Возможно, я все еще не тот человек, которого ты помнишь – с тех пор прошло много лет, кто угодно изменился бы за такой срок. Но я по-прежнему люблю тебя, Бэй. И никакая магия этого не изменит. Верь мне. Бейлфайр долго молчал, опустив взгляд. Белль чувствовала, как сердце колотится у самого горла – к какому решению он придет? Что в этот момент испытывал Румпельштильцхен, она боялась даже представить. Наконец, Бейлфайр поднял голову, посмотрев отцу в глаза. - Я верю, - твердо произнес он. – Я… думаю, что привыкну к магии. Румпельштильцхен широко улыбнулся, облегченно выдохнув. Белль и сама только сейчас заметила, что невольно задерживала дыхание. И Бейлфайр улыбнулся в ответ – немного напряженно, правда. Зато на его лице читалась решимость постараться принять отца таким, какой он есть. - Раз уж об этом зашла речь… - начала Белль. Оба одновременно повернулись к ней. И в этот момент она вдруг заметила, насколько отец с сыном были похожи. Не чертами лица – а чем-то внутренним неуловимым. - Я тоже могу колдовать. Не так хорошо, как Румпель, конечно… Честно говоря, она до дрожи боялась в этом признаваться. Бейлфайр враждебно относился к магии, и, если принял все-таки отца, не факт, что будет столь же снисходителен к ней в этом вопросе. Однако он отреагировал на удивление спокойно (или он только на сюрпризы от отца резко реагирует – именно потому, что сильно любит?), только слегка нахмурился и деловито спросил: - Ты родилась с магией? Белль покачала головой. - Значит, изучала. Зачем? - Чтобы иметь возможность постоять за себя. У твоего отца немало врагов, которые не побрезгуют воспользоваться чем угодно, чтобы причинить ему боль. После секундного размышления Бейлфайр с пониманием кивнул. Белль в свою очередь улыбнулась, немного расслабившись. Хрупкий мир был восстановлен.
*** С неожиданным открытием Бейлфайр до конца не смирился – слишком сильны были его предубеждение против магии и страх, что отец под ее влиянием снова может стать безжалостным и жестоким. Но он старался понять и принять. Правда, сам того не замечая, сводил к минимуму время проводимое с ним и с Белль, предпочитая заниматься изучением окрестностей. Вскоре Бэй сделал открытие: с одной стороны замка был разбит сад, а с другой располагалось довольно просторное поле. И на этом-то поле он обнаружил пасущуюся лошадь. Он всегда любил лошадей, но прежде не доводилось иметь с ними дело. А тут прямо дома (Бэй сам не заметил, как стал называть замок домом) такая красавица! Он осторожно приблизился, пожалев, что нет с собой ничего сладкого, а бежать за сахаром на кухню не хотелось. Лошадь подозрительно покосилась на него, продолжая лениво щипать траву. Но, когда Бэй подошел слишком близко, она вскинула голову и фыркнула. Он медленно протянул раскрытую ладонь, демонстрируя свои дружелюбные намерения. Снова фыркнув, лошадь понюхала ее и тряхнула головой. Осмелившись, Бэй провел ладонью по ее шее, и она не шарахнулась в сторону – позволила ласку. Он победоносно улыбнулся. - Любишь лошадей? – раздался позади голос Белль. - Очень, - с энтузиазмом кивнул Бейлфайр, поворачиваясь к ней. Она была в костюме для верховой езды, выглядя в нем совсем девочкой. Лошадь при виде хозяйки радостно заржала и ткнулась носом в плечо. Белль засмеялась, погладив ее по морде, и протянула угощение – красное яблоко. - А верхом ездил когда-нибудь? Бэй с сожалением покачал головой. - Хочешь научиться? - Конечно! – он аж подпрыгнул от энтузиазма. Белль улыбнулась: - Тогда нам надо найти тебе седло. С Арабеллой, я вижу, ты уже подружился. Это хорошо, что умеешь найти с лошадью общий язык. Первым делом насчет седла они поинтересовались у отца. - Мало ли – вдруг где-нибудь затерялось, - сказала Белль. – Я все еще до конца не знаю, что есть в этом замке. Попутно они вдвоем пытались уговорить его присоединиться, но тот наотрез отказался. Зато раздобыл им седло и пришел посмотреть на занятия. - А потом ему надоест смотреть, и он тоже захочет, - заговорщицким тоном сказала Белль, ведя Арабеллу на поводу. Пока Бейлфайр учился просто сидеть верхом, а Белль водила лошадь по кругу шагом. Поначалу было страшновато, но он быстро освоился и даже смог расслабиться настолько, чтобы поддерживать разговор. Бэй покосился на отца, стоявшего у края площадки, скрестив руки на груди и делая вид, что ему совершенно неинтересно, и он здесь исключительно за компанию. Бэй усмехнулся и согласно кивнул. - Надо будет купить тебе лошадь – тогда мы сможем вместе кататься. Здесь очень живописные окрестности, - продолжила Белль. - Серьезно? Мне можно будет свою лошадь? – эта перспектива вызывала воодушевление. – Папа разрешит? Белль приподняла брови – в ее голубых глазах плясали веселые искры: - А ты сомневался? Думаю, если ты попросишь луну с неба, Румпель постарается ее достать. И Бейлфайр подумал, что она права: отец баловал его, как только мог. Раньше, когда он жил в мире без магии, доминирующим чувством по отношению к отцу была горькая обида. Но теперь он с каждым днем все больше осознавал – если отец и оступился однажды, под давлением проклятия Темного, он никогда не переставал любить его. - Бэй, можно тебе кое-что сказать? – спросила Белль, немного сократив расстояние, подбирая повод, чтобы Арабелла шла ближе к ней. – Только не сердись, если тебе покажется, что я лезу не в свое дело. Он кивнул. - Ты все еще обижаешься на отца? Бейлфайр помотал головой: нет, обида давно испарилась. - Просто мне кажется – и ему тоже – что ты… как бы это сказать… держишь дистанцию, не подпускаешь к себе до конца. - Я не… - Бейлфайр не договорил, не зная, как выразить свои сумбурные ощущения и эмоции. На некоторое время воцарилось молчание, после чего Белль спросила: - Это из-за магии? Или ты боишься чего-то другого? Бэй удивленно вскинул на нее глаза – как она догадалась? И вдруг решился: смущенно потупившись, он признался: - А вдруг, когда родится другой ребенок, я стану не нужен? Снова воцарилось молчание, и Бейлфайр осторожно посмотрел на мачеху, проверяя ее реакцию. На ее лице было написано такое искреннее изумление, что ему в который раз стало стыдно своих мыслей. - Бэй… - она с сожалением покачала головой. – Отец любит тебя. Ради тебя он готов был перевернуть весь этот мир. И даже если у него будет десяток других детей, это никак не повлияет на его любовь к тебе. И он почему-то сразу поверил. А Белль тихо добавила: - И я буду любить тебя, если позволишь. Понимаю, что никогда не заменю твоей матери, но позволь мне быть тебе другом. - Уже, - Бэй весело улыбнулся и в ответ на ее непонимающий взгляд пояснил: - Ты уже мой друг. Наградой ему были радостно засиявшие глаза и широкая улыбка. - Ну, будем считать, что трудные разговоры на этом закончены, - Белль остановила лошадь, чтобы отвязать повод. – А теперь попробуй проехать сам. Она отошла к мужу, который обнял ее сзади за талию, и оба ободряюще улыбнулись Бэю. Постаравшись подавить внезапную панику, он слегка ударил пятками бока лошади, заставляя ее двигаться. И, когда она послушалась, тронувшись прежним спокойным шагом, чуть не завопил от радости. Тогда Бэй решился пришпорить Арабеллу чуть сильнее – она перешла на легкую рысцу. Ездить верхом оказалось так здорово! Бэй бросил взгляд в сторону родителей и по их довольным лицам понял, что они гордятся им. Пожалуй, никогда еще он не был так счастлив.
*** Румпельштильцхен лениво листал книгу по магии, пока почти готовое зелье доваривалось на минимальном огне. Осторожные шаги за дверью заставили его отвлечься от чтения и прислушаться. Шаги замерли, будто пришедший не решался войти. Тишина последовавшая за этим показалась бесконечной: Румпельштильцхен ждал, затаив дыхание. Наконец, дверь тихонько открылась, и Бейлфайр заглянул внутрь. - Я не помешаю? – неуверенно спросил он. - Конечно, нет, - улыбнулся Румпельштильцхен, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал от сдерживаемого волнения. Бэй прошелся по комнате, старательно не глядя на него, изучая всевозможные пузырьки, инструменты и ингредиенты. Румпельштильцхен боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть сына, очевидно решившегося отставить в сторону свое предубеждение. - Для чего все это? – спросил Бейлфайр, остановившись у шкафа с готовыми зельями. - Для самых разнообразных целей, - Румпельштильцхен пожал плечами. – Лекарства, противоядия, яды, зелье забвения, зелье памяти, магия для управления стихиями… Много всего. На слове «яды» Бейлфайр нахмурился, но ничего не сказал, вместо этого указал на пузырек со светящейся сиреневой жидкостью, на полке под которым было изображено сердце: - А это что? Румпельштильцхен невольно улыбнулся. Было заметно, что Бэй не столько на самом деле заинтересован в зельях, находившихся в шкафу, сколько пытается понять отца и узнать его поближе. От этого сразу потеплело на сердце. - Это самая могущественная магия в мире, - загадочным тоном произнес он. – Истинная любовь. Бэй ошарашенно поморгал и повернулся к нему с недоуменным выражением лица. - Хочешь сказать, что это зелье может вызывать любовь? - Нет, что ты, - Румпельштильцхен покачал головой и, отложив книгу, подошел к сыну. И к его радости тот не отодвинулся, не отступил – только посмотрел с любопытством в глазах. – Нельзя заставить полюбить – никакой магии это не под силу. Более того, любовь способна разрушить любые чары – даже самые могущественные. Кажется, я уже говорил тебе об этом? Бэй задумчиво кивнул, снова посмотрел на пузырек. - Тогда что это? - Любовь, заключенная в пробирку. Бэй посмотрел на него недоверчиво, словно пытался понять, не розыгрыш ли это. - И что она делает? – неуверенно спросил он. Румпельштильцхен пожал плечами: - Пока не проверял, но уверен, что содержимое этой пробирки способно на многое. На некоторое время воцарилось молчание – не напряженное, но немного неловкое, когда враждебности нет, но, что еще сказать, собеседники не знают. - А ты хотел бы научиться варить зелья, Бэй? – осторожно спросил Румпельштильцхен. Не то чтобы он надеялся на положительный ответ – просто на всякий случай. Бейлфайр помотал головой. - Нет. Во всяком случае, не сейчас. Но… - он на мгновение запнулся и решительно заключил: - Мне правда интересно, чем ты занимаешься. Румпельштильцхен улыбнулся. Это было уже гораздо больше, чем то, на что он рассчитывал. Он почти не верил собственному счастью. - Что ж, мой мальчик, тогда слушай… И Бэй улыбнулся в ответ – тепло и искренне.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Глава 7
читать дальшеРумпельштильцхен бодрствовал почти всю ночь – только однажды ненадолго забылся беспокойным сном. Когда солнечные лучи едва-едва начали появляться из-за горизонта, он осторожно выбрался из постели, стараясь не побеспокоить спавшую Белль. Одевшись, он несколько мгновений любовался на жену – такую хрупкую и беззащитную во сне. Темные локоны упали на лицо, и Румпельштильцхен осторожно отвел их назад, нежно проведя пальцами по щеке. Белль даже не шевельнулась. Бедняжка – она вчера так устала, что моментально заснула, едва добралась до кровати. Он написал записку, чтобы она не испугалась, не обнаружив его рядом, и отправился к приюту. Пусть Белль отдыхает, а у него просто не было сил ждать. К счастью, трость принесли еще накануне вечером, и Румпельштильцхену теперь не требовалась поддержка жены, чтобы ходить. Улицы были пустынны, лишь изредка пробегал одинокий прохожий. А вот повозки на дороге продолжали ездить довольно часто, хотя и не таким плотным потоком, как днем. Встающее солнце освещало красные стены приюта, отчего они буквально горели. Румпельштильцхен устроился на скамейке напротив, положив подбородок на сложенные на трости руки, и приготовился ждать. Несколько минут спустя его внимание привлек шорох и тихие голоса. Пройдя вдоль ограды на звук, Румпельштильцхен обнаружил двух мальчишек, которые карабкались вверх по забору, явно собираясь сбежать. Ну, или, по меньшей мере, устроить себе незаконную прогулку. Один из них, уже спустившийся по эту сторону, был невысоким щуплым и светловолосым. Задрав голову вверх, он нетерпеливо прошипел: - Чего ты возишься, Нил? Хочешь, чтобы нас заметили? При виде второго мальчишки, в этот момент осторожно спускавшегося по забору, сердце Румпельштильцхена пропустило удар и тут же бешено заколотилось. Эту гибкую фигуру и темные кудри он узнал бы где и когда угодно. К тому времени, как парень спрыгнул на землю, он достаточно взял себя в руки, чтобы хрипло позвать: - Бэй! Тот резко замер, будто оглушенный замораживающим заклятием, а потом медленно повернулся. На его лице появилось изумленное недоверие, мелькнула радость, но тут же все сменили обида и гнев. - Я не хочу тебя видеть, - буркнул он и уже сделал шаг броситься прочь. - Бэй, постой! Пожалуйста, - Румпельштильцхен умоляюще протянул к нему руку. – Хотя бы поговори со мной. О большем я не прошу. - Нил? – недоуменно спросил второй мальчик, переводя ничего не понимающий взгляд с одного на другого. – Что происходит? Но тот не обратил на него внимания. - О чем? – спросил он, вскинув голову. – Ты предал меня, нарушил свое обещание. Твое могущество тебе дороже, чем я. Однако Бейлфайр не делал попыток сбежать, и это обнадеживало. Значит, в глубине души он все-таки хочет поговорить и, возможно, даже простить. - Я пожалел об этом в тот же миг. Клянусь! Я много лет искал способ попасть в этот мир. Я всю жизнь положил на то, чтобы найти тебя. Я люблю тебя, Бэй. Всегда любил и всегда буду любить. - Но магию ты любишь больше, - упрямо возразил он. Румпельштильцхен сокрушенно покачал головой. - Нет. Просто я побоялся стать снова беспомощным калекой, не способным защитить собственного ребенка. Это так ужасно – сознавать свое бессилие. Лицо Бейлфайра смягчилось, и гораздо более мирным тоном он произнес: - Ты был тогда хорошим человеком. - Я могу стать им снова, - с готовностью пообещал Румпельштильцхен. – Если ты вернешься ко мне. Пожалуйста, Бэй. Он явно заколебался, и Румпельштильцхен поспешно добавил: - Хотя бы подумай об этом. Я буду ждать тебя здесь завтра в то же время. Бейлфайр помолчал, глядя себе под ноги. Пожалуй, никогда в жизни Румпельштильцхен еще так не боялся, как в этот момент. Хотелось схватить сына в охапку и утащить его с собой, невзирая на то, что он думает по этому поводу. Но это было бы бессмысленно. Бэй уже достаточно взрослый, чтобы самому решать, что ему делать и как жить. Заставить его вряд ли получится. Так что оставалось только надеяться. Надеяться, что он простит своего непутевого отца и согласится попробовать начать все с начала. - Хорошо, - Бейлфайр поднял голову и посмотрел прямо в глаза Румпельштильцхену. – Я подумаю. Тот облегченно выдохнул и робко улыбнулся. - Тогда до встречи, Бэй. Сын коротко кивнул и ушел, потянув за собой окончательно потерявшего связь с реальностью приятеля. Румпельштильцхен слышал, как отойдя на несколько шагов, тот начал засыпать Бэя вопросами в стиле: «Кто это? Почему он называет тебя таким странным именем? Какая еще магия? И, вообще, что за фигня творится?!» Вопреки смятению и буре в душе Румпельштильцхен невольно усмехнулся.
*** Проснувшись, Белль машинально пошарила рукой по второй половине кровати, и наткнулась на пустоту. Она резко распахнула глаза и вместо мужа обнаружила рядом записку: «Милая, я ушел к приюту – все равно не мог заснуть. Не волнуйся». Белль горько вздохнула – ведь наверняка и не позавтракал. Голодный, не выспавшийся, взвинченный… А она тут спит себе спокойно. «Какая же из тебя после этого жена, Белль?» - строго спросила она саму себя и начала собираться. Когда она уже хотела спуститься вниз, поискать, где здесь кормят – не столько чтобы поесть самой, сколько чтобы взять что-нибудь для Румпельштильцхена – в коридоре послышались медленные шаги, сопровождаемые глухим стуком трости. Румпельштильцхен появился с очень странным выражением лица – непонятно было, то ли он в отчаянии, то ли наоборот, обрел новую надежду. - Что случилось? – с опасением спросила Белль. - Я видел его, - ответил он, немного помолчав. – Я видел моего Бэя. - Это же хорошо? – неуверенно произнесла Белль, по-прежнему не зная, что думать. - Наверное. Во всяком случае, он согласился встретиться завтра и дать окончательный ответ. Румпельштильцхен будто сам не знал, радоваться ему или тревожиться. Белль ободряюще сжала его ладонь: - Он обязательно простит тебя. Уверена, он тебя любит. Румпельштильцхен усмехнулся: - Меня всегда восхищала твоя нерушимая вера в лучшее, - и пылко поцеловал ее, словно ища силы в этом поцелуе. На несколько мгновений Белль забыла обо всем на свете, просто наслаждаясь близостью самого любимого человека.
Оказалось, что для еды в отеле предусмотрен большой зал на первом этаже с небольшими круглыми столиками. Еда входила в стоимость номера, но появляться там следовало в определенное время. Весь тот день Белль с Румпельштильцхеном посвятили прогулке по городу, чтобы не думать без конца о том, какое решение примет Бэй. Хотя совсем забыть об этом не получалось, но хоть какое-то отвлечение. Правда, город Белль не понравился. От постоянного шума и суеты даже заболела голова. И когда они наткнулись на парк, она испытала громадное облегчение. - Как люди живут здесь постоянно? Не понимаю, - сказала она, с удовольствием устраиваясь рядом с Румпельштильцхеном прямо на траве, неподалеку от небольшого пруда, в котором плавали утки. - Ко всему можно привыкнуть, - философски заметил тот, пожав плечами. - Наверное. Но я бы не хотела к такому привыкать. Белль положила голову мужу на плечо и прикрыла глаза. Румпельштильцхен рассеяно пропускал ее волосы сквозь пальцы. Можно было представить, что они вернулись домой в Зачарованный лес. Всего лишь за один день она успела по нему ужасно соскучиться. - Плохая из меня вышла путешественница, - вздохнула Белль. – А я ведь так мечтала о дальних странах, незнакомых городах… - Ерунда. Ты только начала – потом станет проще. Даже не видя его лица, Белль чувствовала улыбку в голосе. Она тихонько фыркнула и плотнее прижалась к мужу. В такие моменты верилось, что у них непременно все получится.
*** Бейлфайр осторожно выбрался из спальни, стараясь не побеспокоить товарищей. Он шел на встречу, сам не понимая, что чувствует. В одно мгновение ему хотелось броситься к отцу со всех ног, обнять и больше никуда не отпускать. В другое – бежать прочь и спрятаться, чтобы он его не нашел. Вчера в нем преобладали обида и гнев – ровно до тех пор, пока Майк, внимательно выслушав его запутанную историю, не устроил выволочку. - Ты совсем рехнулся, Нил? Отец пришел за тобой! Родной отец! Как бы он там перед тобой не провинился – он тебя искал и хочет вернуть. Да здесь любой отдаст что угодно за такой шанс, а ты нос воротишь! – немного помолчав, он ехидно добавил: - Или ты настолько уверен в том, что он не отступится, что можешь позволить себе поиграть в обиженного? - Да что ты понимаешь?! – Бейлфайр аж задохнулся от возмущения и потом долго отказывался с Майком разговаривать. Но, немного остыв, он подумал: а так лишь уж был не прав приятель? Неужели действительно в глубине души он уверен, что может сколько угодно дуться и огрызаться – отец не бросит. «Он уже однажды бросил меня!» - напомнил себе Бейлфайр, мотнув головой. И все же сейчас он шел на назначенную встречу, бесшумно скользя по территории приюта, хотя так и не решил, что собирается сказать отцу. Бейлфайр заметил его издалека: он стоял, опираясь на трость, на том же месте, где они встретились накануне. Однако не смотрел на приют, а опустил взгляд в землю. Будто не надеялся на возвращение сына, но все равно ждал вопреки всему. И сердце Бейлфайра дрогнуло. Пусть отец когда-то в минутной слабости обманул его доверие, но ведь сейчас он здесь. В этом мире без магии. Только ради него – своего сына. К тому времени как Бэй дошел до ограды, он уже принял решение. Все так же бесшумно перебравшись через забор, он негромко позвал: - Папа? Тот вздрогнул, резко вскинул голову и неуверенно подался к нему. - Бэй… Знакомые, родные карие глаза буквально засияли. Бейлфайр улыбнулся и в следующее мгновение кинулся ему в объятия, едва не сбив с ног. Некоторое время они просто стояли, обнявшись, пока отец не произнес: - Пойдем, Бэй – нам лучше уйти отсюда подальше, пока тебя не хватились. В его голосе звучали слезы, и, подняв голову, Бейлфайр действительно обнаружил, что отец плачет. Сглотнув внезапно образовавшийся в горле ком, он кивнул. Поначалу они шли молча. Бейлфайр не знал, о чем думал отец, сам же он пытался справиться с волнением и придумать, о чем начать расспрашивать в первую очередь. Впрочем, вопрос скоро появился сам собой: - А куда мы идем? - Для начала – в отель. - Ты остановился в отеле? Здорово! Всегда хотел в них побывать. Отец слегка усмехнулся, кивнув, а Бейлфайр продолжил расспросы: - А потом? Где мы будем жить? - Дома. Мы вернемся домой. Бейлфайр резко остановился. - Постой-ка. Ты хочешь сказать, что собираешься вернуться в тот мир? Но там ты снова станешь Темным! Отец покачал головой: - Не стану. Проклятие снято. - Снято? Правда? – Бейлфайр был поражен до глубины души – так значит, совсем не обязательно было покидать родной мир? – Но Рул Горм сказала… - Феи! – отец презрительно фыркнул и уже совсем другим тоном добавил: - Поцелуй истинной любви способен разрушить любое проклятие. Даже проклятие Темного. И в связи с этим я должен рассказать тебе кое-что. Он явно нервничал и, когда заговорил снова, старался не встречаться взглядом с Бейлфайром, словно опасался его реакции. - Понимаешь, в нашем мире прошло много лет… Бэй кивнул – он понимал лучше, чем отец, возможно, думал. Но рассказывать сейчас о своем пребывании в Неверлэнде не хотелось. - И большую их часть я провел в одиночестве. Но однажды все изменилось… Историю о девушке по имени Белль Бейлфайр выслушал спокойно. Он, в общем-то, и не ждал, что отец всю жизнь будет горевать по его матери. И даже был рад за него. Но… к этому примешивалось одно неприятное чувство. Отец говорил о ней с такой нежностью, с таким светом в глазах, что в душе вспыхнула глупая детская ревность. Когда-то отец принадлежал только ему, потом они потеряли друг друга. А теперь, когда снова нашли, оказывается его сердце уже не всецело отдано сыну – в него вошел другой человек. - Надеюсь, вы подружитесь, - заключил он свой рассказ, наконец-то взглянув Бейлфайру в глаза – с робкой надеждой и страхом встретить неприятие. Бэй попытался загнать ревность подальше и пообещал: - Я постараюсь. И был вознагражден сияющей улыбкой и проникновенным: - Спасибо, сынок.
*** На встречу с Бейлфайром Румпельштильцхен пошел один. Белль полностью была согласна с его решением – этот разговор должен быть только между отцом и сыном. Но теперь не знала, чем себя занять, чтобы перестать нервничать и воображать, что там происходит. Она покружила по комнате, полистала рекламный буклет, попыталась отвлечь себя, включив экран на стене, показывающий живые картины, сто раз пожалела, что здесь совершенно нечего почитать. Впрочем, вряд ли она сейчас смогла бы сосредоточиться даже на книгах. Казалось, время идет невероятно медленно. Белль дошла до того, что начала считать секунды, чтобы хоть чем-то занять голову. Когда дверь, наконец, раскрылась, она буквально подскочила с кровати, на которой сидела, и замерла, нервно сцепив руки в замок. Первым вошел высокий подросток с темными волосами, завивавшимися крупными локонами, и тонкими, почти аристократичными чертами лица. Чуть позади него – Румпельштильцхен с сияющими глазами, в глубине которых все-таки затаилась тревога. Белль тихонько облегченно вздохнула. Значит, Бэй решил остаться с ним, простил… Она как можно приветливее улыбнулась настороженно разглядывавшему ее подростку. В том, что он в итоге простит Румпельштильцхена, Белль не сомневалась. Но вот как он примет ее – женщину, которая, по сути, заняла место его матери? - Я должен называть вас мамой? – вдруг с вызовом спросил Бэй. Белль слегка опешила от такого начала, но нашла в себе силы ласково ответить не дрогнувшим голосом: - Если захочешь. Но я совершенно не обижусь, если ты будешь звать меня просто по имени. И обращайся ко мне на «ты» - мы же одна семья. Бэй коротко кивнул, и выражение его лица немного смягчилось. Румпельштильцхен поверх его плеча ободряюще улыбнулся Белль. Тугой узел в груди расслабился – кажется, Бэй нормально воспринял ее появление в жизни его отца. - Что ж, думаю, нам пора возвращаться, - прервал Румпельштильцхен затянувшуюся паузу. Бейлфайр заметно напрягся, но ничего не сказал. Белль вопросительно посмотрела на мужа: в чем проблема? Но тот только покачал головой. Она пожала плечами и достала волшебный боб из мешочка, висевшего на шее. - А фея сказала: их больше не осталось! – удивленно воскликнул Бейлфайр. - Она ошибалась, - предположила Белль. - Или врала, - вставил Румпельштильцхен. Она укоризненно посмотрела на мужа, но не стала начинать спор. Его отношение к феям – это отдельный разговор. Вместо этого она подняла руку, чтобы бросить боб на пол. - Готовы? Они дружно кивнули, а Бэй хихикнул: - Вот здесь удивятся, когда обнаружат, что вы загадочным образом исчезли из номера. Белль запоздало подумала, что надо было, наверное, предупредить о том, что они покидают отель. Зато Румпельштильцхен довольно ухмыльнулся – его забавляла подобная перспектива. Любитель театральных эффектов. Белль покачала головой, но не могла не улыбнуться. Когда портал открылся, излучая зеленый свет, они взялись за руки и прыгнули. Такой способ перемещения оказался гораздо более неприятным, чем с помощью заклинания. Ощущение, что долго падаешь в пропасть с бешеной скоростью. Белль инстинктивно стиснула руку Румпельштильцхена изо всех сил, и он в ответ успокаивающе сжал ее пальцы. К счастью, закончился полет достаточно быстро. И вот они уже стоят там, откуда отправились – в зале ставшего родным замка. Бейлфайр в первую очередь уставился на отца и, убедившись, что он не собирается превращаться в Темного, облегченно вздохнул, заметно расслабился и начал с любопытством осматриваться. А у Белль вдруг скрутило внутренности так, что казалось, сейчас вывернет наизнанку. «Похоже, путешествия в иные миры не для меня», - успела она подумать перед тем, как потемнело в глазах, окружающая обстановка поплыла и потускнела. Очнувшись, Белль обнаружила, что сидит в кресле, над ней склонился перепуганный Румпельштильцхен, а чуть позади него замер Бейлфайр с обеспокоенным выражением на лице. - Белль? – заметив, что она пришла в себя, Румпельштильцхен перевел дыхание. - Как ты себя чувствуешь? Она прислушалась к себе. Все еще подташнивало, и в горле застряло противное ощущение. Но Белль успокаивающе улыбнулась: - Нормально. Видимо, я плохо переношу порталы в другие миры. Румпельштильцхен покачал головой: - Нет, переход не должен так влиять. Разве что… У него на лице появилось очень странное выражение: словно он боялся и одновременно хотел поверить во что-то. Белль вопросительно приподняла брови. Вместо ответа он положил одну ладонь ей на лоб, другую на живот. Белль почувствовала прикосновение магии, и сразу стало легче – тошнота пропала, а в теле появилась легкость. - Спасибо. Она хотела было спросить, что это за полезное заклинание, но удивленно замерла. Румпельштильцхен, опустив руки, смотрел на нее, широко распахнув глаза, застыв – кажется, он даже почти не дышал. - Румпель? – Белль подалась к нему, приподнявшись в кресле. – В чем дело? Он сглотнул, поморгал, мотнул головой, точно прогоняя морок, и вдруг широко улыбнулся. - Румпель! – уже требовательнее произнесла Белль. - Папа? – присоединился к ней Бейлфайр. – Что-то серьезное? Румпельштильцхен же вышел из своего восторженного ступора и, повернулся к сыну. - С какой стороны посмотреть, - заявил он. – Бэй, мальчик мой, как ты относишься к тому, чтобы у тебя появился брат или сестра? Бэй ошарашенно захлопал глазами и, в конце концов, решил: - Думаю, что хорошо, - и с любопытством уставился на мачеху, но быстро отвел взгляд, смутившись. До Белль медленно доходил смысл произнесенных слов, а, осознав его, она вскочила: - Что?! От резкого движения слегка закружилась голова, и Белль ухватилась за Румпельштильцхена, восстанавливая равновесие, и одними губами спросила: - Я беременна? Он кивнул с широкой улыбкой, обняв ее, чтобы не дать упасть. Белль была в шоке. Не то, чтобы она не думала об этой возможности. Напротив – надеялась и ждала. И все-таки это было неожиданно. И почему Румпельштильцхен узнал раньше нее? Ах да – магия… Почему-то этот момент возмущал больше всего. - Вообще-то, это я должна была сообщать тебе радостную новость, а не наоборот, - обиженно надулась Белль. - Ну, извини, - весело ухмыльнулся Румпельштильцхен, явно не чувствуя по этому поводу ни малейшего сожаления. Когда прошло первое потрясение, в душе разлилось безграничное тепло. Ребенок. Они нашли Бейлфайра, все вместе вернулись домой, и у них будет ребенок. От счастья хотелось петь и смеяться. Вместо этого Белль просто широко улыбнулась. По-настоящему волшебное завершение путешествия.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Приходят посетители в 16.45 и сразу: - Мы хотим экскурсию. Кассир: - Вообще-то вы поздновато пришли. Что ж пораньше-то не собрались? - Да вы что?! Выходной же сегодня! Мы должны выспаться? Эмм, простите - вы до 16 часов спали?
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Глава 6
читать дальшеПротяжно вздохнув, Белль отложила очередной древний трактат и помассировала шею. Сколько книг она уже перерыла, но нигде не нашлось рецепта, как внести магию в мир без магии. Или хотя бы, как найти человека в таком мире. Она начала отчаиваться отыскать хоть что-то – впору переноситься и просто обшаривать тот мир дюйм за дюймом. От унылых размышлений ее отвлек стук в дверь. Очередной посетитель в поисках помощи. В общем-то, она могла и не спускаться – Румпельштильцхен сам встретит гостя, но хотелось немного развеяться. Еще на лестнице Белль различила незнакомый женский голос. Надо же, на этот раз не Прекрасные. А то уже складывалось ощущение, что Белоснежка с Дэвидом стали их постоянными клиентами. Белль усмехнулась своим мыслям, и остановилась, не дойдя до конца. Отсюда ей отлично было видно зал: Румпельштильцхена и богато одетую женщину с высокомерным выражением лица. От ее улыбки пробирала дрожь, а от холодного взгляда темных глаз становилось страшно. Даже Регина была более живой и теплой. Белль поежилась и осталась понаблюдать на лестнице. - Хочу заключить с тобой сделку, Румпель, - сладким голосом произнесла гостья, подойдя к Румпельштильцхену вплотную. Белль нахмурилась – поведение незнакомки ей уже не нравилось. - Не заинтересован, - отрезал тот, делая шаг назад. Женщина неискренне рассмеялась. - Ты же еще не знаешь, что я собираюсь предложить. - И что ты такого можешь предложить мне, Кора? – с легким презрением спросил Румпельштильцхен. Белль забыла, как дышать. Кора? Так это и есть Кора? Не то чтобы Белль ревновала – в конце концов, он прожил не одну сотню лет до того, как познакомился с ней – но появление этой женщины в их доме ей совершенно не нравилось. - Ходят слухи, что ты женился, - пропела тем временем Кора. – И кто эта несчастная? - Ты не ответила, – холодно произнес Румпельштильцхен, проигнорировав ее реплику. Кора театрально вздохнула и достала из-под бархатной накидки матовый глобус. Белль не знала, что это такое, но, судя по тому, как посмотрел на него Румпельштильцхен, это было нечто очень-очень важное. Нечто, что действительно ему нужно. - Что ты хочешь за него? – спросил он, стараясь казаться безразличным. - Другой разговор, - довольно заметила Кора и тут же, отбросив свои заигрывания, заявила: - Я хочу вернуть дочь. - А я тут при чем? – фыркнул Румпельштильцхен. - Не мешай мне. Эта штучка ведь тебе для путешествия нужна? – Кора игриво покачала глобусом. - Вот и отправляйся в свое путешествие. - То есть ты отдаешь мне артефакт, а я немедленно ухожу… куда мне надо. Правильно? На месте Коры Белль бы насторожилась, но та, кажется, не заметила подвоха и кивнула: - Правильно. - Договорились, - Румпельштильцхен ухмыльнулся и аккуратно забрал глобус из ее руки. Белль хмыкнула. А ведь он так и не пообещал, что не будет вмешиваться – только, что сейчас уйдет на свои поиски. Но кто мешает ему начать противодействовать Коре по возвращении? Или она была уверена, что Румпельштильцхен не вернется? - Закрепим сделку нашим старым способом? – Кора сладко улыбнулась и поцеловала Румпельштильцхена. Он дернулся, но прежде чем успел как-то отреагировать, Белль на чистом инстинкте всплеском магии отшвырнула Кору в сторону. Да так, что та едва не врезалась в стену. - Убери руки от моего мужа, - мрачно велела Белль, спустившись в зал. – Ты свой шанс упустила. Румпельштильцхен одарил ее одновременно удивленным и восхищенным взглядом. Кажется, он не думал, что Белль способна на такие фокусы. Впрочем, она и сама не думала – в последние пару недель ее способности к магии почему-то резко возросли, причем проявлялись зачастую всплесками. Румпельштильцхен встал между ней и Корой, когда та, оправившись от неожиданности, насмешливо усмехнулась: - О, какая прелесть, - протянула она. – Румпель, да твоя милая маленькая женушка ревнует. - Вот еще! – Белль фыркнула, прищурившись. – Мне тебя жаль. Ты могла бы быть счастлива, но предпочла свои глупые амбиции. И к чему они тебя привели? Ни положения в обществе, к которому ты так стремилась, ни семьи. Кора раздраженно сощурилась: - Не пытайся бросать мне вызов, девочка: ты не доросла тягаться со мной. - Правда? Белль едва подавила желание добавить любимое словцо Румпельштильцхена «дорогуша». Определенно, он плохо на нее влияет. От этой мысли злость уступила место немного странному веселью. Кора подняла руку, но тут же застыла. - Даже и не думай, - прошипел Румпельштильцхен. – Аудиенция окончена – можешь идти. Он легонько шевельнул ладонью, и Кора отмерла. Одарив их обоих ненавидящим взглядом, она с достоинством двинулась к выходу. У самых дверей она обернулась и зловеще пообещала: - Не радуйся раньше времени, Румпель – и на тебя найдется управа. Когда дверь захлопнулась, Белль поежилась, понадеявшись, что ей больше не придется встречаться с этой жуткой женщиной. - Ты была великолепна, сердце мое, - с насмешливым восхищением произнес Румпельштильцхен. – Но лучше не связывайся с ней. Кора – слишком опасный противник. Белль согласно кивнула – она и не собиралась – и спросила, указывая на глобус: - Что это? - О, это очень редкая и ценная вещь, - Румпельштильцхен довольно ухмыльнулся, - которая приведет нас прямо к Бэю. Белль просияла. Наконец-то у них есть все необходимое, чтобы отправиться на поиски! - Значит, можно собираться? – она подпрыгнула от энтузиазма и затараторила, потянув мужа к лестнице: – Надо переодеться для путешествия, взять с собой еды на всякий случай. И деньги наверняка понадобятся, - Белль на мгновение замерла, задумавшись. – А какие могут быть деньги в том мире? Может, взять просто золота? Оно везде ценится. Румпельштильцхен кивнул, улыбаясь ее воодушевлению: - Только не волшебного – в мире без магии оно просто исчезнет.
Они уже заканчивали сборы – Белль в очередной раз пересматривала дорожную сумку, проверяя, не забыла ли чего – когда снизу донесся злобный крик, слышный даже сквозь толстые двери замка: - Румпельштильцхен! Вот чего – чуть что, так сразу Румпельштильцхен? Панацея от всех проблем Зачарованного леса, что ли? Белль сама удивилась своим раздраженным мыслям. Вообще, настроение в последнее время без конца скакало от одной крайности к другой. - А вот и дочь явилась следом за матерью, - Румпельштильцхен слегка скривился. – Как вовремя, однако. Он тоже явно не испытывал особого желания общаться с ее величеством. Особенно сейчас. Регина влетела внутрь яростным ураганом, стоило открыть двери. - Ну и зачем так кричать? – ехидно осведомился Румпельштильцхен. – Ты же не торговка на базаре, а королева – хоть и бывшая. Не знал, что утрата титула так сказывается на манерах. Белль тихонько фыркнула. Но Регина пропустила мимо ушей его колкость, возмущенно спросив: - Почему проклятие не сработало? - Какое проклятие? – Румпельштильцхен изобразил столь искреннее непонимание, что Белль едва сдержала желание рассмеяться. Регина же чуть ли не зарычала. - Не играй со мной в кошки-мышки, Румпель! Твое проклятие. - Я столько проклятий создал, дорогуша… Кажется, у Регины начали чесаться руки придушить его, и она сдерживалась из последних сил. Румпельштильцхен театрально вздохнул: - А-а, ты имеешь в виду то, которое я отдал тебе? - Именно, - прорычала Регина сквозь зубы. – Что с ним не так? Я сделала все, как сказано в свитке, но оно не работает. Румпельштильцхен пожал плечами с невинным видом: - В том свитке – все, что я знаю о нем. - Не хочешь, значит, сотрудничать, - сделала Регина правильный вывод. – Разберусь и без тебя. И тогда, Румпель, в моем новом мире я постараюсь, чтобы тебе досталось худшее положение. Он мило улыбнулся, и, посверлив его пару мгновений злым взглядом, Регина растаяла в клубах фиолетового дыма. - Пожалуй, стоит наложить на замок побольше защитных заклинаний, - задумчиво произнес Румпельштильцхен. – Чтобы еще кто-нибудь не явился, пока нас не будет. Эта задача заняла немало времени. Белль вызвалась помочь мужу, и вскоре он удивленно спросил: - Мне кажется, или в последнее время ты стала колдовать гораздо лучше и свободнее? - Да, у меня тоже такое ощущение. Может, тренировки дают о себе знать? - Возможно, - согласился Румпельштильцхен таким тоном, словно у него было и другое объяснение этому феномену. Белль вопросительно приподняла брови, но он не стал делиться подозрениями – какие бы они ни были. Только взмахнул рукой, как бы говоря: разберемся с этим потом. Сейчас у них было более важное дело. Румпельштильцхен щелкнул пальцами, и на столе появилась дорожная сумка, которую они только что собрали. Волшебный боб Белль положила в шелковый мешочек на веревке и повесила себе на шею, заправив за ворот блузки, чтобы не потерять. Она решила, что путешествовать лучше в штанах, чем в длинном платье с пышными юбками, которое будет мешаться. Румпельштильцхен предпочел остаться в своем черном кожаном костюме. Взяв глобус, он уколол палец о его верхушку. Шар впитал кровь и завертелся, подобно веретену, пока на нем не выделилось небольшое красное пятно. - Здесь, - тихо произнес Румпельштильцхен и сделал Белль знак взяться за глобус. Она положила ладони поверх его, и они прочитали заклинание, каждое слово произнося по очереди. Воздух замерцал, и окружающая обстановка медленно стерлась, уступая место непроглядной темноте. Но не успела Белль испугаться, как из темноты начали проступать образы, сложившиеся в улицу шумного города. Белль ошеломленно заморгала, оглядываясь по сторонам. Зданий такой высоты она не видела еще ни разу в жизни. По дороге проносились с невероятной скоростью странного вида повозки без лошадей. Огромное количество людей спешило мимо них в разных направлениях. А шум стоял такой, что хотелось заткнуть уши. Но, несмотря на легкую панику, преобладающей эмоцией стало торжествующее счастье. Белль посмотрела на Румпельштильцхена, и они обменялись победными улыбками, одновременно произнеся: - Получилось! Вдруг Румпельштильцхен покачнулся, схватившись за плечо Белль, чтобы не упасть. - Что с тобой? – испуганно спросила она. Он досадливо поморщился: - Совсем забыл об этом. До того, как я стал Темным, у меня была сильно повреждена нога. В нашем мире ее исцелила магия, но здесь… - …все стало как раньше, - закончила Белль, понимающе кивнув. – Ничего – ты можешь опереться на меня. А там, может, найдем тебе трость. Румпельштильцхену явно не нравилось такое положение вещей, но иного выхода не было. Он старался не сильно опираться на Белль, и все-таки она чувствовала, как тяжело ему двигаться без помощи. Видимо, поврежденная нога причиняла ему немалую боль. - Глобус должен был направить нас в максимально близкое к Бэю место, - задумчиво произнес Румпельштильцхен, оглядываясь. – И скорее всего, это здесь. Он указал на невысокое, по сравнению с остальными, здание из красного кирпича за кованой оградой. На воротах висела табличка: «Детский приют им. св. Николая» Да, пожалуй – ребенок, оказавшийся один в незнакомом мире, неизбежно должен был попасть в приют. Белль хотела спросить, что они будут делать, как вдруг ее затошнило и потемнело в глазах. Покачнувшись, она вцепилась в Румпельштильцхена – как только оба устояли, учитывая его больную ногу? - Белль? – он встревожено посмотрел ей в лицо. – Ты в порядке? Она глубоко вздохнула, жадно глотая воздух, и тошнота начала отступать. - Да, не беспокойся, - она помотала головой, приходя в себя. – Просто голова закружилась. Наверное, перемещение так на меня подействовало. Румпельштильцхен еще некоторое время обеспокоенно изучал ее, после чего кивнул. - Что ж, давай найдем Бэя. В его голосе чувствовалась нервозность – Белль знала: он боится, что сын не простит его и оттолкнет – но в то же время в нем была и надежда.
*** Через ворота они прошли без проблем, а вот дверь в сам приют оказалась заперта. Румпельштильцхен постучал в нее, но реакции не последовало. - Наверное, должен быть колокол. Или что-то вроде этого, - предположила Белль. Они внимательно осмотрели стену, но единственное, что на ней обнаружилось – это черная кнопка рядом с дверью. Обменявшись с Белль взглядом, Румпельштильцхен пожал плечами. Кто знает этот мир – может, у них кнопки вместо колокола? И он нажал на нее. На этот раз реакция последовала незамедлительно. По ту сторону раздались шаги, дверь открылась, и на них вопросительно уставился молодой человек в темно-синем костюме. - Что вы хотели? Белль с запозданием поняла, что они даже не продумали план, как объяснить свои цели, чтобы проникнуть в здание, не вызвав подозрений. Но Румпельштильцхен быстро сориентировался: - Мы можем увидеть хозяина этого заведения? Это было сказано столь уверенным и даже слегка пренебрежительным тоном, что молодой человек не решился спорить и повел их вглубь здания по коридору, на белых стенах которого висели детские рисунки. В нем было пустынно, хотя откуда-то с верхних этажей доносились детские голоса. Пока они шли, Румпельштильцхен напряженно прислушивался и чуть ли не вздрагивал на каждый шорох, будто ожидал, что Бэй вот-вот выбежит откуда-нибудь прямо на них, или что сможет различить его голос среди гомона, доносящегося сверху. Впрочем, Румпельштильцхен прекрасно сохранял невозмутимую маску на лице, и Белль, наверное, ничего бы не заметила, если бы не его рука, до боли сжимавшая ее плечо – наверняка останутся синяки – и время от времени подрагивавшая. Белль успокаивающе погладила его по этой руке, и Румпельштильцхен бросил на нее благодарный взгляд, едва заметно улыбнувшись. Но нервничать не перестал. Молодой человек подвел их к дубовой двери, на которой была прибита металлическая табличка с надписью «Директор». Он постучал и, дождавшись слова: «Войдите!» - открыл дверь. - Миссис Престон, эти люди хотели вас видеть. Белль и Румпельштильцхен шагнули внутрь просторного кабинета с высоким окном. Из мебели здесь был только шкаф со стеклянными дверцами, занимавший полстены, несколько стульев и довольно громоздкий стол, за которым сидела средних лет женщина в строгом бежевом платье. - Чем могу помочь? – поинтересовалась она, кивком дав знать молодому человеку, что он может уходить. – Садитесь, пожалуйста. Румпельштильцхен тяжело опустился на предложенный стул, едва заметно поморщившись, и Белль поняла, что нога беспокоила его больше, чем он давал ей почувствовать. И это ей не нравилось. Слегка нахмурившись, она села на соседний стул. Пожалуй, позже – когда все закончится – им стоит обсудить один момент из брачных клятв. А именно тот, где они обязались делить друг с другом не только радости, но и боль. - Понимаете, миссис Престон, - произнес Румпельштильцхен. – Я ищу своего сына. Я потерял его после… одной катастрофы и с тех пор пытаюсь найти. Он говорил с точно дозированными уверенностью, тревогой и печалью. Белль всегда поражалась его умению убеждать. Сама она была для этого слишком прямолинейна и порывиста. Миссис Престон сочувствующе и понимающе покивала, скользнув взглядом по больной ноге Румпельштильцхена. Она явно решила, что он повредил ее в той катастрофе. - Как его зовут? – спросила она. - Бейлфайр. Миссис Престон удивлено округлила глаза и с сожалением покачала головой. - Боюсь вас огорчить, но в нашем приюте нет мальчиков с таким именем. - Вы уверены? – Румпельштильцхен слегка поник, но все-таки смотрел с упрямой надеждой. - Уверена. Такое имя я бы не забыла. Простите. Белль разочарованно вздохнула. Как же так? Они ведь были практически уверены, что искать следует здесь. Может быть, глобус указывал на один из соседних домов? Румпельштильцхен поджал губы, несколько мгновений что-то обдумывая, после чего резко кивнул. - Что ж, извините за беспокойство. - Ничего страшного, - миссис Престон добродушно улыбнулась. Белль вскочила, чтобы помочь Румпельштильцхену встать, и они вышли в белый коридор. - Может, он в каком-нибудь из соседних домов? – высказала Белль свое предположение, пытаясь подбодрить его. Румпельштильцхен покачал головой: - Он здесь – я чувствую. - Но эта женщина сказала… - Он мог поменять имя, чтобы не выделяться. Ты видела ее реакцию – «Бейлфайр» явно непривычно и странно звучит для этого мира. А ему хотелось стать своим. - И что мы будем делать? Интуиция Румпельштильцхена никогда не подводила. Тем более ей стоило верить, когда речь шла о его сыне. - Сначала я хотел незаметно пробраться наверх, где, похоже, живут дети. Но быстро понял, что это плохая идея. Бэй может заартачиться – он сильно на меня обижен – и тогда у нас будут серьезные неприятности. Лучше подождать снаружи. Выходят же они когда-нибудь на улицу – не могут ведь детей постоянно держать взаперти. Белль кивнула – это звучало разумно. Скоро они поняли, что в любом случае не смогли бы подняться наверх: на лестницу можно было попасть только, пройдя мимо кабинки, в которой сидел давешний молодой человек, видимо, бывший охранником. Так что они покинули приют и приготовились ждать.
*** За оставшийся день дети в парке так и не появились. То ли прогулки у них были утром, то ли еще что. Солнце уже садилось, и Белль подумала, что надо бы поискать приют на ночь – не спать же на улице. Уговорить Румпельштильцхена удалось с большим трудом – его бы воля, он бы здесь сидел круглыми сутками и, наверное, даже не спал бы. Но Белль справилась с этой нелегкой задачей: неохотно он согласился пойти поискать пристанище. И она спросила у проходившей мимо девушки: - Извините, не подскажете, где поблизости можно найти постоялый двор? Девушка посмотрела на нее как на сумасшедшую и уточнила: - В смысле – отель? Белль растерялась, зато Румпельштильцхен быстро сориентировался в ситуации: - Да, отель, - спокойно подтвердил он, будто всегда пользовался этим словом. Окинув обоих подозрительным взглядом с ног до головы, девушка соизволила ответить: - По этой улице прямо до второго перекрестка, на нем направо – и сразу упретесь в отель «Эдисон». - Спасибо, - мило улыбнулась Белль. До постоялого двора – то есть отеля – они дошли быстро. Это оказалось гигантское – как и все в этом городе – здание. Но больше всего Белль была поражена, когда они зашли внутрь. Просторный светлый зал, представший глазам, больше подходил королевскому дворцу, чем постоялому двору. Выложенный плитами и покрытый коврами пол, высокие потолки, фрески на стенах, рядом с которыми располагались кресла, диваны и небольшие столики. Прямо напротив входа за длинной стойкой стояла темноволосая девушка с карточкой, приколотой на отвороте блузки. Приглядевшись, Белль обнаружила, что на карточке написано имя: «Хелен Шепард». Интересное изобретение – сразу знаешь, как к человеку обратиться. - Добрый день, - мисс Шепард явно заучено улыбнулась. - Нам нужна комната, - сказал Румпельштильцхен, поздоровавшись в ответ. - Конечно. Ваши документы, пожалуйста. - Документы? – Румпельштильцхен с Белль озадачено переглянулись – что имелось в виду? - Ну да – ваши паспорта, - улыбка мисс Шепард стала несколько недоуменной. Белль запаниковала. Она не понимала, чего от них требуют, и не знала, как из этой ситуации вывернуться. Но Румпельштильцхен и тут быстро сообразил, как себя вести. - Понимаете, в нашем доме был пожар, и все документы сгорели, - проникновенно произнес он, глядя прямо в глаза собеседнице. - Мы скоро сделаем новые, но нам надо пока где-то жить. Мисс Шепард заколебалась, не зная, как поступить. Румпельштильцхен достал из сумки небольшой слиток золота и положил на прилавок. - Надеюсь, этого будет достаточно. У нее брови медленно поползли на лоб, она даже улыбаться перестала. Сглотнув, мисс Шепард произнесла: - Извините, мне надо посоветоваться с менеджером. Подождите, пожалуйста. Она отошла в сторону и начала тихонько говорить в какой-то аппарат с кнопками. Наконец, повернулась снова с улыбкой на губах. - Мы можем пойти вам навстречу и временно закрыть глаза на отсутствие документов. Ваши имена? После мгновенного колебания, которое заметила только Белль, Румпельштильцхен все тем же уверенным тоном выдал: - Мистер и миссис Голд. Белль бросила на него удивленный взгляд – вот как он умудряется столь быстро разобраться в абсолютно незнакомой обстановке и действовать так, будто всегда этим занимался. - «Классик» на двоих – номер 5/37. Ваши ключи. Мисс Шепард протянула Румпельштильцхену ключи и подозвала юношу – практически подростка – чтобы проводить их до номера. Уже отходя от стойки, Румпельштильцхен обернулся: - Еще одно, мисс Шепард, не могли бы вы подсказать, где можно купить трость? - Мы с радостью позаботимся об этом, мистер Голд, - любезно заявила она. – Трость доставят вам в номер. Румпельштильцхен склонил голову в знак благодарности, и они двинулись дальше. - Кажется, золото произвело на нее большое впечатление, - тихонько сказала Белль мужу на ухо. Тот усмехнулся: - Еще бы. Люди так предсказуемы. В любом мире. Вслед за мальчиком-провожающим они зашли в кабину, двери которой тут же закрылись сами по себе. Кабина дернулась и, кажется, поехала вверх. Белль испуганно вцепилась в Румпельштильцхена. В этом мире вроде бы не должно быть магии? Он успокаивающе прижал ее к себе, опершись спиной о стену кабины. И даже зная, что здесь у него нет волшебной силы, в его объятиях Белль чувствовала себя спокойнее. Впрочем, долго нервничать не пришлось: кабина остановилась, и двери с легким «дзинь» раскрылись. Перед ними вдаль уходил коридор с красной ковровой дорожкой и множеством дверей по обеим сторонам. Мальчик подвел их к двери, на которой была прибита овальная металлическая табличка с цифрой «37». - Приятного пребывания в нашем отеле, - любезно улыбнулся провожатый и, слегка поклонившись, удалился. Открыв дверь, Белль с Румпельштильцхеном зашли в просторную комнату с широкой кроватью посредине, застеленной белым покрывалом, шкафом, парой небольших столиков и несколькими стульями. Из окна лился свет фонарей и огней города, но, вообще, в комнате было темно. - И где здесь свечи? – спросила Белль, оглядываясь. - Подозреваю, что они не пользуются свечами, - ответил Румпельштильцхен, внимательно изучая обстановку. - А как же освещают помещение по вечерам? – Белль недоуменно посмотрела на него. Румпельштильцхен пошарил рукой по стене, и вдруг зажглась большая люстра – да столь ярко, что Белль зажмурилась от неожиданности. - Думаю, так, - довольно сообщил он. - Как ты догадался? - Наблюдательность, моя дорогая, - невероятно нравоучительным тоном заявил он. Белль состроила ему рожицу и, обняв за шею, весело спросила: - В таком случае скажи, о мой наблюдательный супруг, где здесь ванная комната? Еще некоторое время ушло на увлеченное изучение всевозможных приспособлений и устройств, использующихся в мире без магии. И привыкание к ним. В итоге Белль сама не заметила, как уснула, просто свалившись от усталости от всех впечатлений этого бесконечного дня.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Глава 5
читать дальшеРегина больше не появлялась. Некоторое время не появлялся вообще никто. Никто не призывал Румпельштильцхена на помощь. Будто жители Зачарованного леса решили дать им возможность насладиться медовым месяцем. И они наслаждались. Именно в это время Белль решилась проникнуть на запретную территорию – лабораторию Румпельштильцхена. Первый раз она немного боялась, что ее без разговоров выгонят, но все-таки пришла и устроилась в кресле у окна с книгой в руках. Румпельштильцхен посмотрел на нее недовольно, однако ничего не сказал. Сначала время проходило в молчании – муж занимался своими опытами, Белль читала, время от времени посматривая на него. И пару раз поймала ответный взгляд, прочитав в нем, что он от ее молчаливого присутствия получает такое же удовольствие, как и она. А потом он стал иногда просить ее помочь – подать ингредиент, подержать пузырек, проследить за смесью на огне. В итоге Белль начала учиться варить зелья. В основном Румпельштильцхен занимался опытами по созданию зелья для поисков Бейлфайра в другом мире. В отличие от заклинаний и общих магических способностей правильно составленные зелья и некоторые артефакты сохраняли свои свойства и в мире, лишенном магии. Но пока опыты не давали нужного результата. В свою очередь Белль пыталась найти какую-нибудь информацию в книгах. Увы, столь же безуспешно. Однако она не собиралась сдаваться: нашлось одно заклинание, найдется и другое. Главное – верить. Они обязательно вернут Бейлфайра и заживут одной семьей. А пока можно было просто радоваться каждому новому дню.
*** Белль подрезала розы в саду, когда в ворота въехала карета. Они были зачарованы и открывались сами по себе, когда к ним кто-то подъезжал или подходил. А потом так же закрывались. Белль прищурилась против солнца, пытаясь понять, кто к ним пожаловал – посетители в замке бывали разные и не всегда безобидные. И вдруг узнала на дверцах герб их семьи. - Папа! – Белль расплылась в счастливой улыбке и поспешила навстречу отцу. А тот уже выходил из кареты, оглядываясь с любопытством и некоторой опаской. Белль громче окликнула его и, когда он обернулся, бросилась ему на шею. Отец обнял ее, но тут же отстранил на расстояние вытянутой руки, внимательно разглядывая. - Ты стала еще красивее, моя принцесса, - восхищенно произнес он и вдруг нахмурился: - Но почему ты так одета? Белль недоуменно осмотрела на свой наряд: на ней было ее старое рабочее голубое платье и плотный фартук. Она пожала плечами: - Я подрезала розы. Не буду же я работать в саду в нарядном платье. Отец нахмурился еще больше: - Работать? Ты у него в роли прислуги? - Папа! – Белль вздохнула, наконец, поняв, чем он так недоволен. – Что ты говоришь? Я занимаюсь тем, чем хочу. Понимаешь? Мне это нравится. Отец с сомнением помолчал, но все-таки кивнул. Белль облегченно улыбнулась. Румпельштильцхен любил поддеть ее насчет упрямства, и это качество она явно унаследовала от отца. Стоило подумать о муже, как сам он материализовался рядом, будто почувствовав это. - Белль, можешь на секунду отвлечься от своих роз? – начал он и тут заметил гостя. – О, сэр Морис. Добро пожаловать. Румпельштильцхен изобразил поклон – даже почти серьезно. Прогресс. Отец со своей стороны прилагал все усилия, чтобы быть любезным с зятем. Это была невероятно умилительная картина. Белль, пряча улыбку, сделала вид, что ей захотелось погладить одну из лошадей, впряженных в карету. Та понюхала протянутую руку и фыркнула: мол, а где же гостинец? Белль шевельнула кистью, и на ее ладони появилось несколько кусочков сахара. Лошадь благодарно захрустела подношением, пока Белль ласково гладила ее по шее. А отец неверяще уставился на нее. С запозданием она поняла, что до сих пор он был не в курсе ее занятий магией. Продолжая гладить лошадь, Белль покосилась на него, наблюдая за реакцией. Отец открыл рот, снова закрыл и, наконец, выдавил: - Ты… колдуешь? Белль кивнула. - Зачем? – у отца сделалось настолько несчастное выражение лица, что стало его жаль – вечно она доводит его до шокового состояния. Прежде чем Белль успела начать объяснения, ответил Румпельштильцхен: - Вы же понимаете, сэр Морис, что у меня немало недоброжелателей. Мягко говоря, - дождавшись кивка, он продолжил: - А теперь представьте: они узнают, что в моей жизни появился человек, который мне очень дорог. Как считаете, какие выводы они из этого сделают? Отец нужные выводы сделал моментально и испуганно посмотрел на Белль. Румпельштильцхен кивнул: - Вот именно. Белль изучает магию, чтобы иметь возможность защищаться. Отец обдумал это и кивнул: - Я понимаю. - Магия – не обязательно зло, папа. Вспомни фей, - Белль мягко сжала его руку, проигнорировав недовольную мину Румпельштильцхена: его неприязнь к феям была, похоже, неистребима. Лошадей распрягли и отвели в конюшню, рядом с которой находилось помещение для конюха, где и устроился кучер. Правда, страшно запущенное, поскольку там давным-давно никто не жил. Но Румпельштильцхен решил эту проблему одним взмахом руки. И только тогда Белль вспомнила, что он зачем-то пришел за ней в сад. - Мне нужна твоя помощь, - ответил он на ее вопрос. – Но проводи сначала отца в комнату для гостей – он наверняка устал с дороги. - Я быстро, - Белль коротко поцеловала его и повернулась к отцу. – Пойдем, пап. Она отвела его в комнату на втором этаже, которую сразу после возвращения привела в порядок в надежде на его визит. Это была просторная светлая комната, оформленная в зелено-коричневых тонах, с резной дубовой мебелью и пушистым ковром на полу. Отец одобрительно осмотрелся и улыбнулся Белль: - Иди, милая, теперь я справлюсь сам – он же ждет тебя. Белль была тронута его пониманием и поцеловала его в щеку: - Отдыхай, папа. Я еще зайду позже.
Поднявшись в башню, Белль застала Румпельштильцхена, склонившимся над котлом, из которого шел легкий дымок. Не оборачиваясь, он протянул руку в ее сторону: - Подай мне, пожалуйста, лепестки страстоцвета. Белль, не задавая лишних вопросов, порылась на полках в поисках нужной банки. Она научилась довольно хорошо ориентироваться в лаборатории с тех пор, как стала помогать мужу с зельями. Белль быстро нашла страстоцвет и передала Румпельштильцхену. Нужная ему помощь как раз состояла в подаче ингредиентов время от времени, поскольку он не мог ни на секунду отойти от котла. Расспрашивать о подробностях Белль не решилась – вполне возможно, что он не должен был отвлекаться и на разговоры. Вопреки видимой легкости, это занятие, похоже, отнимало немало сил: Румпельштильцхен слегка побледнел, и было заметно, что он до крайности напряжен. Когда зелье было готово, он глубоко вздохнул, зачерпнул варево колбой на длинной ручке и посмотрел на Белль, будто в поисках поддержки. Не зная наверняка, она догадывалась, что это очередное зелье для поиска. Белль ободряюще улыбнулась мужу, от всей души надеясь, что на этот раз получилось. Румпельштильцхен уколол себе палец, капнув кровью в пробирку. Ее содержимое засияло золотистым светом, и сердце Белль замерло. Неужели? Но в следующее мгновение колба взорвалась, чудом не поранив их осколками. Белль испустила разочарованный вздох. - Проклятье! – Румпельштильцхен со всей силы швырнул в стену первым попавшимся под руки предметом, которым оказалась склянка с чем-то ядовито-оранжевым. Оно шипящим пятном растеклось по полу. Прежде чем муж успел расколотить что-нибудь еще – а он явно собирался – Белль схватила его за руку, с некоторым усилием развернув к себе. - Румпель, успокойся. Он смотрел сквозь нее, плотно сжав губы. Белль ласково взяла его лицо в ладони, заставляя посмотреть в глаза. - У нас все получится – вот увидишь. Одна неудача – еще не конец света. Румпельштильцхен моргнул, сфокусировав на ней взгляд, и горько улыбнулся: - Проблема в том, что это далеко не первая неудача. - Ну и что! – Белль не собиралась сдаваться. – Мы будем пробовать снова и снова. И, в конце концов, найдем нужное решение. Только верь. Улыбка Румпельштильцхена стала гораздо более теплой и живой. - Спасибо, сердце мое, за то, что не устаешь быть моей опорой. Он нежно поцеловал Белль, мягко притянув ее к себе. И она подумала, что ей никогда не надоест это потрясающее чувство – целовать своего мужа.
*** Когда Белль пришла проведать, как отец устроился в гостевой комнате, он разбирал свой чемодан. Она легонько постучала о косяк двери. - Не помешаю? Он живо повернулся, держа в руках деревянную шкатулку с резьбой. - Заходи-заходи, милая. Я как раз собирался тебя искать, чтобы отдать кое-что. Белль с любопытством посмотрела на шкатулку и перевела вопросительный взгляд на отца. - Это принадлежало твоей матери, - с нежностью произнес он, и Белль грустно улыбнулась. – Я и забыл совсем о нем, а тут недавно перебирал вещи и наткнулся. Знаешь, Колетт мечтала повидать мир, совсем как ты – увидеть другие страны, другие миры. Он ласково провел пальцами по ее щеке, и Белль понимающе кивнула. Они редко говорили о маме, но оба сильно по ней скучали. - Я не знаю, откуда у нее этот боб, - продолжил отец, открывая шкатулку, - но она любила мечтать, что когда-нибудь сможет использовать его и отправиться в путешествие. Отец открыл шкатулку, и Белль пораженно приоткрыла рот, не смея поверить своим глазам. На дне лежал волшебный боб. Самый настоящий волшебный боб, способный перенести в любой мир. - Ей так и не удалось его использовать, но я подумал, что ты можешь найти ему применение. Так что – вот. Считай еще одним свадебным подарком. Потеряв дар речи, Белль осторожно взяла в руки шкатулку, будто она могла рассыпаться от прикосновения. Но нет – ничего не изменилось, и боб продолжал тихо светиться на дне. В душе поднялось безграничное ликование. Аккуратно поставив шкатулку, на столик, Белль с радостным визгом кинулась отцу на шею: - Папочка, я тебя обожаю! Тот оторопел от столь бурной реакции, не понимая, чем она вызвана. А Белль, отпрыгнув от него, звонко крикнула: - Румпельштильцхен! Муж мгновенно материализовался рядом с встревоженным выражением на лице. - Что случилось? - Румпель, смотри, что нам папа подарил! – чуть ли не подпрыгивая от восторга, Белль указала на шкатулку с бобом. Тревога на лице Румпельштильцхена сменилась заинтересованностью и – когда он заглянул в шкатулку – недоверчивым счастьем. - Не может быть, - пробормотал он. – Их же не осталось… - Ну, полагаю, это один из последних, - неуверенным тоном пояснил отец, все еще не понимая, что происходит. - У нас есть теперь путь домой! – Румпельштильцхен повернулся к Белль, глаза его прямо-таки сияли. Она с широкой улыбкой закивала. А в следующее мгновение он схватил ее в охапку и закружил по комнате. Белль радостно рассмеялась, обняв его за шею. Поставив ее на пол, но продолжая обнимать, Румпельштильцхен впервые в жизни улыбнулся ее отцу и проникновенно произнес: - Спасибо, сэр Морис. Вы даже не представляете, насколько это драгоценный подарок. У отца сделалось такое выражение лица, что Белль невольно прыснула. - Я тебе все объясню, - мягко сказала она и вопросительно посмотрела на Румпельштильцхена: - Можно? Тот кивнул, все еще светясь изумленной радостью: - Оставлю вас пообщаться. И еще раз спасибо. Прихватив с собой драгоценную шкатулку, он вышел – на этот раз как все нормальные люди, а не растворившись в воздухе. Выслушав историю Бейлфайра и поисков пути в другой мир, отец удивленно покачала головой. - Знаешь, - медленно произнес он, - мне уже кажется, что все мои прежние представления о твоем муже были ложными. - Что ж, - Белль улыбнулась, сжав его ладонь, - можешь, начинать узнавать его заново.
*** Проснувшись утром, Морис спустился вниз в поисках кухни. Вряд ли любившая поспать Белль уже встала, и он подумал, что до общего завтрака стоит поискать что-нибудь перекусить. Слуг в замке не было, но, как объяснила накануне дочь, они были не нужны – все делала магия. Направление Морису подсказал аппетитный аромат, доносящийся откуда-то слева от лестницы. Неужели Белль все-таки уже проснулась? Однако это оказалась вовсе не Белль. Зайдя на кухню – просторное помещение с квадратным столом посередине, множеством шкафов, большой плитой и очагом – Морис обнаружил там Румпельштильцхена, деловито жарившего тосты. От этой картины у него глаза полезли на лоб, и некоторое время Морис стоял, приоткрыв рот, не в силах поверить своим глазам. - Доброе утро, сэр Морис, - поздоровался Румпельштильцхен, не оборачиваясь. Как он почувствовал его присутствие? Морис мотнул головой и прошел вперед, так чтобы видеть лицо зятя. - Что ты делаешь? – спросил он и, только произнеся эти слова, осознал идиотизм своего вопроса. Румпельштильцхен приподнял бровь, насмешливо покосившись на него: - Готовлю завтрак своей жене, - ответил он тоном: «Разве это не очевидно?» Действительно – вполне очевидно. Вот только в сознании Мориса это занятие никак не сочеталось с Румпельштильцхеном. Хотя, если вспомнить рассказ Белль, он в одиночку растил сына, не будучи при этом знатным и богатым. Так что поневоле должен был научиться готовить. Морис замолчал, не зная, о чем можно завести разговор. Если раньше его отношение к Румпельштильцхену было вполне однозначным, то теперь он терялся в противоположных впечатлениях от того, что знали о маге все, и того, чему он был свидетелем в последнее время. В одном Морис был практически уверен: он мог не волноваться за дочь – каким бы человеком ни был Румпельштильцхен, мужем он был замечательным. Тот тоже не стремился завязывать разговор, и на кухне повисло молчание. Впрочем, не тяжелое – скорее это было молчание перемирия: приглядывающееся и изучающее. Тишина была нарушена появлением Белль. На этот раз она была одета в нечто легко-воздушное бледно-розового, почти белого цвета – гораздо более подходящее благородной леди, чем ее вчерашнее платье служанки. - Доброе утро, - Белль сонно улыбнулась отцу и, подойдя к Румпельштильцхену, обняла его сзади, прижавшись щекой к спине. - Сама проснулась в такую рань? – с улыбкой произнес тот. – Я поражен до глубины души! Белль фыркнула и, отстранившись, шлепнула его ладонью по плечу. - И это вместо: доброе утро, любимая, ты прекрасно выглядишь. - Ты всегда прекрасно выглядишь, сердце мое. Румпельштильцхен повернулся, держа в одной руке блюдо с готовыми тостами, и, покосившись на Мориса, быстро поцеловал Белль. - Другое дело, - довольно заявила она, после чего принялась собирать на поднос чай, варенье, чашки и блюдца. Морис заметил, что одна из чашек была с надколотым краем, и удивился, зачем использовать испорченную посуду, когда у них есть целый прекрасный сервиз. Да наверняка и не один. Еще больше он удивился, поняв, что чашка предназначалась Румпельштильцхену. За завтраком Белль спросила: - Папа, не составишь мне компанию в прогулке верхом? - Конечно, милая, с радостью, - кивнул Морис. - Румпель? – повернулась она к мужу. Но тот помотал головой: - Нет уж, увольте: никогда не ездил в седле и не собираюсь начинать. Со свойственным ей упрямством Белль попыталась убедить его, насколько это увлекательное занятие. Морис усмехнулся – с характером его дочери не всегда легко справиться. Но нет – коса нашла на камень: Румпельштильцхен не поддавался на уговоры. Белль уступила, но по выражению ее глаз он видел, что это еще не конец – она собирается продолжить убеждения при первом удобном случае. Впервые захотелось пожелать зятю удачи.
Кучер Поль встретил их в конюшне почтительным поклоном. Со стыдом Морис осознал, что до сих пор не задумался, что тот ел и ел ли вообще. Однако на его вопрос, Поль с благоговейным удивлением сообщил, что кушанья сами по себе появлялись в его комнате. - И такие вкусные, милорд, - доверительно добавил он. - Я таких никогда не пробовал. Белль улыбнулась уголком губ, делая вид, что занята исключительно своей лошадью. Ну, конечно – магия! Окрестности замка оказались удивительно живописными. Впрочем, Морис больше любовался дочерью, чем лесами и полями. Она выглядела очаровательной амазонкой в своем костюме для верховой езды и с заплетенными в тугую косу волосами. Теперь он в полной мере понял всю глупость своих страхов, возникших при виде Белль в простеньком голубом платье и испачканном землей переднике. Муж явно не ограничивал ее ни в чем. Некоторое время они просто наслаждались ездой, несясь по лесной дороге наперегонки. А когда перешли на шаг, Белль принялась рассказывать о своей жизни в замке, о городке неподалеку, куда она ходила за покупками, но большей частью о муже. И как же сияли при этом ее глаза! Сердце Мориса окончательно успокоилось: его дорогая девочка вне всяких сомнений была счастлива здесь. Уже на обратном пути Морис вспомнил одну деталь, поразившую его за завтраком: - Милая, почему твой муж пьет из надколотой чашки? Белль весело улыбнулась: - Это я ее разбила. Еще в самом начале, когда только пришла в его замок. Я тогда еще ничего о нем не знала и думала, он сейчас убьет меня за порчу имущества. Так страшно было! Морис понимающе кивнул, представляя себе состояние бедной девочки, ожидавшей страшного наказания от чудовища, в чьи лапы она попала. - А он на все мои сбивчивые извинения посмотрел недоуменно и спокойно сказал: «Это всего лишь чашка». И тогда я начала подозревать, что он вовсе не такой ужасный, как о нем говорят, - Белль помолчала и с нежностью заключила: - С тех пор «всего лишь чашка» стала его любимой, и он пьет только из нее. Морис пораженно покачал головой – подобной сентиментальности он в Румпельштильцхене точно не подозревал.
*** Вернувшись с отцом с конной прогулки, Белль обнаружила в большом зале Белоснежку в сопровождении высокой девушки в красном плаще, беседующих с Румпельштильцхеном. Вот и конец медовому месяцу. Белль остановилась в дверях, сделав знак отцу, чтобы не мешал переговорам. Впрочем, они, похоже, подошли к концу: Румпельштильцхен вручил Белоснежке небольшой бархатный мешочек со словами: - Это поможет справиться с войском Регины – обычным оружием их не убить. - Что я должна тебе? Румпельштильцхен небрежно пожал плечами: - Ничего. Считай, что это мой вклад в будущее. У отца сделалось такое потрясенное выражение лица, что Белль не сдержала смешок. Румпельштильцхен едва заметно усмехнулся и подмигнул ей, Белоснежка со своей подружкой живо обернулись. Принцесса, узнав ее, тут же дружелюбно улыбнулась, а вот вторая девушка смотрела настороженно. - Ваше высочество, - Белль присела в реверансе. - Брось ты эти церемонии, Белль, - Белоснежка шагнула ей навстречу и пожала ладони. – Мы ведь друзья? - Правда? – не то чтобы Белль была против, просто в недоумении. – Не думала, что кто-то захочет дружить с женой Румпельштильцхена. Она произнесла это тоном, ясно дающим понять, что сама она гордится своим положением и своим мужем. Девушка в красном плаще округлила глаза. Белоснежка же, если и удивилась, не подала виду, только отмахнулась: - Подумаешь! Ты была добра ко мне. Да и твой муж… если честно… помогал нам не однажды, - она лукаво улыбнулась и добавила: - Не бесплатно, конечно. Белль улыбнулась в ответ – кажется, они действительно могут стать подругами. Неплохо было бы время от времени общаться и с другими людьми. - Кстати, что случилось на этот раз? – спросила Белль. - Регина схватила моего принца, - Белоснежка сразу помрачнела. – Точнее, его схватил король Георг, чтобы разлучить нас – мой будущий свекор весьма недоволен выбором сына, - она горько усмехнулась. – А потом Регина забрала Джеймса в свои подземелья. Я хочу освободить его. Белль про себя усмехнулась: после последнего визита принца Румпельштильцхен рассказал ей его историю, и теперь она знала, что Прекрасного на самом деле зовут Дэвид. Конечно же, и Белоснежка знала об этом, но они по-прежнему делали вид, что он – его брат-близнец. Вслух же Белль искренне пожелала: - Удачи! - Спасибо, - Белоснежка улыбнулась и поспешила к выходу; ее спутница, так и не проронившая ни слова – за ней. - Так они нас, пожалуй, на свадьбу пригласят, - насмешливо заметил Румпельштильцхен. Белль фыркнула: - Я бы не отказалась! – и с любопытством спросила: - А кто это был с Белоснежкой? - Красная Шапочка – девушка-оборотень. - Оборотень? – с ужасом воскликнул отец. - У них это наследственное, - невозмутимо подтвердил Румпельштильцхен. – Милейшая девушка, на самом деле. Если не брать в расчет полнолуния. Отца передернуло от этого заявления. Белль же стало интересно, откуда муж ее знает, и услышала историю о бабушке, пытавшейся защитить внучку, блокировав ее превращения при помощи волшебного плаща. - Хотя лучше бы она научила ее контролировать себя в волчьем обличии, - заметил Румпельштильцхен и с лукавой усмешкой заключил: – Впрочем, с этим, кажется, успешно справился кто-то другой. Белль, привыкшая и не к таким историям, как-то не подумала, что отец может быть шокирован. - И часто у вас такие… гости? – спросил он, нервно сглотнув. Белль пожала плечами: - Время от времени. Да не волнуйся, папа, чаще истории бывают гораздо тривиальнее. Его это, кажется, не особо успокоило, но углубляться в тему он не стал, за что Белль была ему благодарна.
*** Отец прогостил всего пару дней. Конечно, Белль понимала, что он не мог надолго оставлять свои дела, но все равно было грустно. Зато он, кажется, окончательно успокоился и даже почти проникся симпатией к зятю. Поцеловав Белль на прощание и сев в карету, отец заметил: - Я всегда буду рад, если вы решите навестить старика, - и заговорщицким шепотом добавил: - Особенно когда у меня появится внук. Белль слегка покраснела, покосившись на сохранившего невозмутимую физиономию Румпельштильцхена. Однако она достаточно хорошо его знала, чтобы заметить искорку надежды в карих глазах. Белль мечтательно улыбнулась: - Обязательно, папа. Едва карета отъехала от замка, как Румпельштильцхен напрягся, будто во что-то вслушиваясь. - Кажется, пора на помощь нашему принцу, а то он совсем в лесу заблудится, - сообщил он пару мгновений спустя. – Пойдешь со мной? Белль с готовностью кивнула – ей нравились такие вылазки: она тогда чувствовала, что участвует в приключении. Они материализовались в лесу, прямо за спиной Прекрасного. - Заблудился, дорогуша? – ехидно спросил Румпельштильцхен. Белль слегка пихнула его в бок: что ж он вечно издевается над бедным принцем? Да и не только над ним. Этот последний не был настроен на болтовню и недружелюбно спросил: - Что вы здесь делаете? - Пришли помочь, - безмятежно ответил Румпельштильцхен. - Сам справлюсь, - буркнул Дэвид, отворачиваюсь. - И в кого вы такой упрямый? – вмешалась Белль, прежде чем муж успел что-то сказать. – Мы действительно хотим помочь. Это зачарованный лес – сами вы отсюда не выберетесь. Принц заколебался, неуверенно посмотрев на нее. - Как? – наконец, спросил он. - С помощью магии, конечно, - усмехнувшись, Румпельштильцхен протянул руку, и на раскрытой ладони блеснуло кольцо. - Это мое! – воскликнул Дэвид, рванувшись вперед. Но Румпельштильцхен ловко отступил, не давая ему приблизиться. - Никто и не спорит. Но теперь это не просто украшение, - он подбросил его на ладони, и кольцо засветилось зеленым. – Оно теперь зачаровано: чем ближе ты будешь к Белоснежке, тем ярче оно будет светиться. Лови! Румпельштильцхен бросил кольцо принцу, и тот машинально схватил его, приоткрыв рот от удивления. - И никаких сделок? – недоверчиво спросил он. – Почему ты помогаешь нам? Румпельштильцхен небрежно пожал плечами и торжественно заявил: - Я поклонник истинной любви. Белль сдавленно фыркнула, а в следующее мгновение не выдержала и расхохоталась. Дэвид, кажется, окончательно перестал понимать, что происходит. - Идите, ваше высочество, - мягко улыбнулась ему Белль. – Белоснежка ждет вас. - Только приоденься – негоже появляться перед принцессой в таких лохмотьях, - Румпельштильцхен щелкнул пальцами, и принц оказался одетым в белоснежную блузку, бордовый камзол и красный плащ. Удивленно оглядев себя, он секунду постоял, будто хотел что-то спросить, но, так ничего и не сказав, пошел прочь, по пути несколько раз обернувшись на них с недоуменным видом. - Нет, а где «спасибо»? – спросила Белль, когда он отошел достаточно далеко. - Ты его так шокировала, что он забыл про манеры, - усмехнулся Румпельштильцхен. – Будешь распугивать клиентов, не стану больше тебя брать с собой. Белль только хмыкнула на его угрозу: - Кто еще их распугивает. Пошли уже, «поклонник истинной любви». Их смех еще раздавался эхом в лесу, когда они растворились в воздухе.
*** Конечно же, на пробуждении Белоснежки от зачарованного сна дело не закончилось. Уже несколько дней спустя Прекрасный появился в замке Румпельштильцхена, требуя вернуть Белоснежке веру в себя. Белль спустилась из библиотеки, чтобы приготовить обед, как раз в тот момент, когда Румпельштильцхен возражал принцу: - Магия веру не пробуждает. Вера должна идти изнутри, - и ехидно добавил: - Кстати, королева дело предлагает: управлять королевством – то еще удовольствие. - Румпель! Белль одарила супруга возмущенным взглядом. Тот усмехнулся, но ерничать перестал. - Я отсюда не уйду с пустыми руками, - упрямо заявил Дэвид, заметно воспрянув от ее поддержки. – Уверен, ты можешь помочь, если захочешь. - Я тоже так думаю, - Белль выразительно посмотрела на Румпельштильцхена. Он театрально закатил глаза. - На самом деле – нет, - и, прежде чем кто-либо успел начать спорить, продолжил: - Могу лишь дать совет. Вручи ей какой-нибудь меч, заставь поверить, что он волшебный, и обладающий им всегда будет побеждать. Это придаст ей уверенности в своих силах. Обдумав предложение, Дэвид кивнул: - Спасибо. - Обращайся, - ухмыльнулся Румпельштильцхен и тихонько добавил, когда принц уже ушел: - Впрочем, ты и так не больно стесняешься. - Ну, зачем ты его дразнишь? – с мягким упреком спросила Белль. Румпельштильцхен пожал плечами: - До твоего появления у меня была очень скучная и однообразная жизнь. Должен же я как-то развлекаться. А за людьми так забавно наблюдать, когда они злятся, но сделать ничего не могут. Белль вздохнула, вдруг по-настоящему осознав, насколько одиноко и тоскливо проходило для него время. А ведь он прожил не одну сотню лет. На этом фоне его ехидство, чтобы вывести из себя просителей, было невинной детской шалостью. - Но теперь ты больше не один, - тихо произнесла она, обняв Румпельштильцхена за шею. - А привычка осталась, - он улыбнулся, мягко притянув ее к себе поближе. – Но я постараюсь исправиться. Белль покачала головой и провела кончиками пальцев по его щеке. Она была совсем не уверена, что хочет подобных изменений. Она любила его таким, какой есть, и острый язык был частью его шарма. - Не стоит. Просто… не увлекайся. - Договорились.
За обедом Румпельштильцхен был странно молчалив и нервозен. Как будто готовился сделать что-то, чего ему очень не хотелось делать. Белль пыталась поймать его взгляд, но он упорно смотрел в тарелку, в окно, просто вдаль – но только не на нее. Это даже как-то пугало. Белль уже хотела спросить, что случилось, когда Румпельштильцхен заговорил сам. Отставив в сторону чашку, он тихо произнес, опустив взгляд в стол: - Ты должна узнать обо мне еще кое-что. Он замолчал, но Белль не посмела его поторопить, терпеливо дожидаясь продолжения. Наконец, тяжело вздохнув, Румпельштильцхен заговорил снова. О том, как умерла Мила. Белль слушала, замерев, и почти не дыша. Ей казалось, что все внутри медленно замерзает. Эта история была ужаснее всего, что она знала до сих пор. Румпельштильцхен замолчал, так и не подняв взгляд. Наверное, надо было что-то сказать, сделать, но Белль была так потрясена, что просто молча вышла из комнаты и весь день его избегала. Впрочем, Румпельштильцхен не пытался навязывать ей свое общество – он будто самоустранился, и впервые за долгое время, Белль стало одиноко и тоскливо в замке. Она закрылась в библиотеке, однако не для того чтобы читать. Она сидела, свернувшись клубочком в кресле, и думала, думала, думала… Вечером она легла пораньше и, когда Румпельштильцхен появился в спальне, нерешительно замерев на пороге, сделала вид, что уже спит. Он медленно приблизился и сел на кровать, тихо позвав ее. Белль не отреагировала. Тяжело вздохнув, он прошептал: - Тебе не надо бояться меня, Белль – я бы никогда не смог причинить тебе зло. Я слишком люблю тебя. Она едва подавила желание иронично фыркнуть. Можно подумать, проблема в этом! Немного помолчав, Румпельштильцхен продолжил: - Знаешь, я ведь не собирался ее убивать. Я хотел… чтобы им обоим было так же больно, как мне. Я был зол и опьянен своей силой, мне хотелось отомстить за унижение. И… я увлекся. Знаю, это не оправдание. Ты, наверное, разочаровалась теперь окончательно… Он встал и пошел к двери. Белль распахнула глаза, удивленно уставившись ему в спину. Она не ожидала, что муж решит совсем избавить ее от своего общества, которое, как он считал, ей теперь противно. И где он собрался спать? Конечно, в замке было полно комнат, но… Румпельштильцхен был вполне способен провести ночь совсем без сна. Белль хотела было окликнуть его, но что-то помешало ей. Растерянно посмотрев на закрывшуюся дверь, она повернулась на спину и уставилась в потолок. Румпельштильцхен, как всегда, предположил наихудший для себя вариант, и это разбивало ей сердце. Как это ни парадоксально, теперь Белль начала лучше его понимать – даже в том, что касалось истории с Милой. Еще немного полежав в тишине и полумраке, она негромко позвала: - Румпельштильцхен. Никакого ответа. Белль прикусила губу в попытке сдержать подступившие к горлу слезу и позвала еще раз: - Пожалуйста, вернись. Она уже думала, что придется идти искать его по замку, когда от окна раздался тихий голос: - Зачем? Белль подпрыгнула от неожиданности и облегченно выдохнула: все-таки услышал и пришел. Она встала – от холодного пола сразу замерзли босые ноги – и, приблизившись к нему, положила руки на плечи. - Затем, что ты мой муж. Не придумывай то, чего нет. Да, я была потрясена, но это не значит, что я тут же откажусь от тебя. Перестань уже каждый раз ждать этого. Я люблю тебя и всегда буду любить. Румпельштильцхен покачал головой – не то недоверчиво, не то пораженно. И вдруг резко притянул ее к себе, с такой силой стиснув в объятиях, что стало больно. И Белль все-таки разрыдалась, уткнувшись ему в плечо, чувствуя, как со слезами уходит напряжение и ощущение тяжести, давящей на плечи. Румпельштильцхен нежно стирал пальцами соленые дорожки с ее щек, а потом принялся осушать их быстрыми поцелуями. И скоро, забыв обо всем, она начала отвечать ему.
На следующее утро Белль проснулась с ощущением… облегчения. И возросшей уверенности, что ничто и никогда не сможет разрушить их союз. Сразу после завтрака Румпельштильцхен предложил отправиться в небольшое путешествие: - Хочу показать тебе одно волшебное место. - Какое? – с радостным любопытством спросила Белль. - Сюрприз, - Румпельштильцхен загадочно улыбнулся и велел: - Закрой глаза. Она послушно подчинилась, но, не удержавшись, в следующую секунду чуть-чуть приоткрыла один глаз. - Не подсматривай! – Румпельштильцхен нахмурился с деланной угрозой, и Белль, засмеялась: - Ладно-ладно, больше не буду. Она почувствовала, как магия окутывает их, перемещая. Даже с закрытыми глазами, она почувствовала яркое солнце. А еще – тихий плеск воды и цветочное благоухание. - Открывай, - в голосе Румпельштильцхена слышались удовольствие и улыбка. Белль распахнула глаза и отступила от Румпельштильцхена, оглядываясь. Таких потрясающих мест она еще не встречала. Они стояли на небольшом островке, покрытом самыми разнообразными цветами. И островок этот находился не в море – о, нет! – он висел прямо посреди искрящегося… нечто. А вокруг – выше, ниже, справа, слева, спереди, позади – висели такие же островки. - Где мы? – благоговейно произнесла Белль. - Понятия не имею. Я случайно наткнулся на это место. И время от времени люблю здесь отдыхать. Умиротворяющая атмосфера. И действительно – воздух на островке был какой-то особенный: после пары вдохов появлялось ощущение абсолютного спокойствия и безмятежности. Они устроились прямо на траве, посреди благоухающих цветов. Белль ни за что не смогла бы сказать, сколько времени прошло – казалось, в этом месте оно застыло. И было хорошо просто сидеть рядом, молчать или болтать обо всем, что придет в голову, смеяться и целоваться. - Знаешь, - задумчиво произнесла Белль, когда они вернулись домой, - давай, если мы поссоримся, то придем в это место, чтобы помириться. Румпельштильцхен с улыбкой склонил голову: - Разумная мысль.
*** Забравшись с ногами в кресло возле камина, Белль пыталась читать. Но мысли упорно не желали сосредотачиваться на книге. Она напряженно прислушивалась, не хлопнет ли входная дверь, да и вообще – к малейшему шороху. Она не могла бы сказать, сколько времени прошло с тех пор, как Румпельштильцхен отправился в замок Белоснежки. Жену он на этот раз брать категорически отказался, заявив, что зрелище предстоит не для ее глаз. - Ты серьезно думаешь, что они казнят Регину? – спросила Белль. Он пожал плечами: - Такой исход вероятен. Но не обязателен. - А я верю в Белоснежку, - упрямо заявила она, вызвав у Румпельштильцхена улыбку. И все равно он настоял, чтобы она осталась дома. Белль не особенно спорила. Да, она не верила, что Белоснежка – добрая, великодушная Белоснежка – решится казнить мачеху, но чего на свете не бывает, и присутствовать на казни ей совсем не хотелось. Даже если это казнь Регины. Белль сама не понимала, почему так нервничает, только в душе поселилось необъяснимое убеждение, что от решения Белоснежки многое зависит. Когда Румпельштильцхен, наконец, появился, Белль, поспешно отложив – почти отбросив – книгу, кинулась ему навстречу. Он усмехнулся ее энтузиазму и поспешил успокоить: - Ты была права: она не решилась. Белль облегченно вздохнула. Румпельштильцхен удивленно приподнял бровь: - А с чего такое беспокойство о судьбе бывшей королевы? Многие считают, что она заслужила. Белль покачала головой: - Может быть. Но кто вправе решать, кому жить, а кому умереть? - Вообще-то считается, что короли, - хмыкнул Румпельштильцхен. – Но ты права: такое решение пагубно отразилось бы на Белоснежке. Однако теперь бедняжка в сомнениях: правильно ли она поступила, и что теперь делать с Региной? Не хочешь помочь подруге? - Каким образом? – удивилась Белль. - Подсказать выход из ситуации. И Румпельштильцхен изложил план с испытанием Регины, вручив Белль явно заранее заготовленное зелье, выпив которое, Белоснежка будет защищена от любых попыток навредить ей со стороны мачехи. - Ты ведь знал, что так будет, - подозрительно прищурилась Белль. - Скорее, надеялся, - возразил Румпельштильцхен. Белль хмыкнула. «Надеялся»! Из уст человека, просчитывающего свои действия на несколько ходов вперед, это звучало совершенно не убедительно. Но углубляться не стала, вместо этого молча протянув руку, чтобы взять зелье. Белль материализовалась посреди пустого темного двора, неподалеку от позорного столба, как и велел ей Румпельштильцхен. И обнаружила, что двор был не совсем пуст: рядом со столбом стояла Белоснежка, задумчиво разглядывая его. Белль вдруг задумалась: а откуда Румпельштильцхен всегда точно знает, куда надо отправляться? У него есть какой-то способ следить за нужными людьми? - Снежка, - тихонько окликнула Белль принцессу… нет, уже королеву. Та вздрогнула и обернулась. На ее лице тревога сменилась облегчением. - Это ты, Белль. Что ты здесь делаешь? - Тебя что-то гнетет? – вопросом на вопрос ответила она. Белоснежка поколебалась мгновение и призналась: - Я не знаю, правильное ли решение приняла. Я очень надеюсь, что для Регины есть шанс исправиться, но не уверена, возможно ли это. - Ну, есть способ проверить это, - улыбнулась Белль. – Для этого я и пришла. - Как? – жадно спросила Белоснежка. Белль протянула ей пузырек с зеленой жидкостью. - Ты выпиваешь это зелье, и Регина не способна будет причинить тебе ни малейшего вреда в этом мире. И тогда ты можешь выпустить ее на свободу, попробовать разбудить то добро, что еще осталось в ее душе. Склонив голову, Белоснежка задумчиво повертела в руках пузырек. - Ты права – это выход, - воодушевленно произнесла она, счастливо улыбнувшись. – Спасибо, Белль. - Не меня тебе надо благодарить, - она покачала головой. – Не я придумала этот план, не я готовила зелье. Белоснежка улыбнулась еще шире: - И все-таки это твоя заслуга в каком-то смысле, - она вдруг тепло обняла Белль на мгновение. – До встречи, подруга. Она решительно зашагала прочь, и ошеломленная Белль некоторое время смотрела ей вслед, после чего перенеслась обратно домой.
*** Белль проснулась от птичьего щебета прямо над ухом. Лениво открыв глаза, она обнаружила, что на ее подушке сидит ярко-синяя птичка и чирикает, явно пытаясь ее разбудить. Румпельштильцхен слегка пошевелился, но не проснулся. Его, похоже, птичий щебет не беспокоил. - И как ты здесь оказалась? – пробормотала Белль, бросив взгляд на окно. Ну, конечно – в последнее время стояла невыносимая жара, и на ночь они оставляли окно в спальне открытым. Белль приподнялась на локте и тогда заметила, что к лапке птицы привязано письмо. - Так ты почтальон! – она протянула руку, и птичка спокойно позволила ей снять послание, после чего, чирикнув на прощание, упорхнула. «Дорогая Белль, - гласило послание, написанное аккуратным округлым почерком, - мы будем рады видеть тебя и твоего супруга на своей свадьбе. Белоснежка». Белль улыбнулась, представив, как Снежка спорила со своим принцем по поводу приглашения на свадьбу Румпельштильцхена. - Румпель, - она провела ладонью по его волосам и принялась покрывать лицо легкими поцелуями, - проснись. Он улыбнулся и вдруг схватил ее в охапку, притянув к себе. Белль ойкнула, теряя равновесие, а в следующее мгновение уже оказалась перевернутой на спину и прижатой к кровати. - Я был бы не против, если бы ты будила меня таким образом каждое утро, - промурлыкал Румпельштильцхен, целуя ее в шею. - Подожди, - Белль, смеясь, без особого успеха попыталась высвободиться. – Нам прислали приглашение на свадьбу. Когда последние слова дошли до его сознания, Румпельштильцхен отстранился, непонимающе посмотрев на нее: - На свадьбу? Какую свадьбу? Белль хихикнула на его растерянную физиономию: - Белоснежки и Дэвида, конечно. Он скептично приподнял брови: - Вот уж не думал, что они серьезно решат это сделать. Однако, - он ухмыльнулся, снова наклоняясь к Белль, – это может подождать. И она не стала возражать – действительно может.
*** Белль галопом скакала по полям, окружавшим замок. Ей всегда нравилось это чувство ветра в лицо, почти полета. А еще нравились живописные окрестности: горы и благоухающие травами и цветами поля. Обратно Белль возвращалась шагом, чтобы полюбоваться природой. И почему Румпельштильцхен так упорно отказывался от верховой езды? Как было бы здорово поскакать вместе… Однако муж на уговоры не поддавался, и приходилось кататься в одиночку. Когда Белль подъехала к замку, дверь распахнулась и вышел Прекрасный. Она соскользнула с лошади и, держа ее под уздцы, сделала легкий реверанс. - Ваше высочество. - Добрый день, Белль, - улыбнулся тот. – И зови меня уже по имени. - Как скажешь, Дэвид. Белль усмехнулась, когда принц пораженно уставился на нее. Он-то думал, что никто не знает его настоящего имени. Ну, кроме Белоснежки, конечно… и Румпельштильцхена. Когда до Дэвида дошла последняя мысль, на его лице появилось понимание. - Что привело тебя к нам? – спросила Белль. – Опять проблемы? - Проблема у нас все та же, - он горестно вздохнул. – Регина. Она обещала запустить какое-то страшное проклятие, которое всех уничтожит. Снежка хотела убедиться, что наш ребенок будет в безопасности. А кто еще может дать такие гарантии… - …как не Румпельштильцхен, - Белль понимающе кивнула. - Не тревожься об этом: у Регины ничего не выйдет. - Твой муж сказал то же самое. - Вот видишь – не о чем беспокоиться. Румпель знает, что говорит. Дэвид одарил ее задумчивым взглядом. - Знаешь, ты удивительная женщина, Белль. Как тебе удалось… - он взмахнул рукой, как бы очерчивая замок. – Сотворить такое чудо? Белль пожала плечами: - Просто я люблю его, а он любит меня. Тебе ли не понимать этого? Несколько мгновений Дэвид обдумывал это, после чего кивнул: - Пожалуй. Что ж мне пора, - он отвязал своего коня и вскочил на него. – До встречи, Белль. - Удачи, Дэвид. Передавай привет Белоснежке. - Обязательно, - он поднял руку в прощальном жесте и поскакал прочь. Когда, отведя Арабеллу в конюшню и дав ей еды и воды, Белль зашла в замок, Румпельштильцхен сидел у своей прялки. Белль в нерешительности замерла – обычно он садился прясть, когда думал над чем-то, и она не знала, можно ли его отвлечь или лучше тихонько уйти. Пока она размышляла, Румпельштильцхен заговорил сам, видимо, услышав, как жена вошла: - О чем ты беседовала с принцем? Белль подошла и села рядом на низкой табуретке, пожав плечами: - Да ни о чем особенно, - и из чистого озорства добавила: - Он сказал, что я удивительная. - Правда? – Румпельштильцхен спросил это каким-то странным тоном и, бросив на нее быстрый взгляд, снова сосредоточился на прялке. Белль кивнула: - А ты ревнуешь? Она спросила это, шутя, но в тот же момент поняла, что попала в точку по тому, как Румпельштильцхен с деланным равнодушием передернул плечами, старательно пряча взгляд. - Правда ревнуешь? – удивилась Белль. – Почему? Он ничего не ответил, продолжая крутить колесо, но она поняла сама, и на глаза навернулись слезы. - Румпель… - Белль положила свою ладонь поверх его, останавливая прялку. – Ну, когда ты перестанешь сомневаться? Я люблю тебя. Мне не нужны никакие принцы – даже самые прекрасные. Он улыбнулся, наконец, посмотрев ей в лицо. - Я знаю, прости. Просто… я не привык, чтобы меня любили. Белль сокрушенно покачала головой. - И ты меня прости: я больше не буду тебя дразнить. Румпельштильцхен улыбнулся еще шире, в его глазах блеснули задорные огоньки: - Да нет, дразни – мне полезно для поддержания тонуса. Белль рассмеялась и обняла его за шею. - Ну смотри: сам напросился. Румпельштильцхен хмыкнул, притянув ее к себе на колени и зарывшись лицом в ее волосы. Белль бесконечно любила такие моменты, всем своим существом ощущая, что нет на свете места надежнее и уютнее, чем кольцо рук ее мужа.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Глава 4
читать дальшеКогда они материализовались прямо посреди двора родного замка Белль, все, кому не посчастливилось там оказаться, шарахнулись в стороны. И теперь смотрели на прибывших с ужасом. - Обязательно надо было всех пугать? – с недовольной гримаской спросила Белль. Румпельштильцхен пожал плечами, явно довольный произведенным эффектом. - Позер! – едва сдерживая улыбку, Белль шагнула к узнавшей ее челяди. – Антуан! Где мой отец? - Леди Белль, - слуга почтительно склонился, опасливо покосившись на Румпельштильцхена. – Сэр Морис в своем кабинете. Окружающие таращились на мага с нескрываемым изумлением, правда, тут же поспешно отворачивались, стоило глянуть в их сторону. Надо думать, новый, человеческий облик Румпельштильцхена производил не меньший эффект, чем их театральное появление. Белль с удивлением обнаружила, что реакция слуг ее забавляла: не иначе от любимого заразилась страстью шокировать людей. Поднимаясь по лестнице, Белль испытывала одновременно нетерпеливую радость увидеть отца и страх того, как он воспримет ее новости. И она сама не могла бы сказать, чего в ее сердце было больше. Остановившись перед дверью, она в поисках поддержки посмотрела на Румпельштильцхена, и он ободряюще улыбнулся, мягко сжав ее ладонь. Белль глубоко вздохнула и постучала. В ответ раздался утомленный голос: - Войдите. Отец сидел за столом, зарывшись в бумаги, и выглядел… старым. Белль встревоженно нахмурилась – неужели это ее исчезновение заставило его так сильно сдать? - В чем дело? - спросил он, не поднимая головы. Белль кашлянула, пройдя вперед, и тогда градоправитель, наконец, заметил, кто его побеспокоил. На его лице быстро сменялись недоверие, изумление и безграничная радость. - Белль! – он вскочил с такой резвостью, словно был мальчишкой, а не солидным пожилым человеком. – Девочка моя! Белль с улыбкой бросилась в его объятия. Румпельштильцхена, оставшегося стоять у самой двери в тени, он пока не заметил. - Я скучала по тебе, папа, - Белль с наслаждением уткнулась носом ему в грудь, почувствовав себя пятилетней малышкой. - Как… ты… - он, похоже, не мог прийти в себя от неожиданного явления. – Ты сбежала? Белль отстранилась и покачала головой. Отец окинул ее удивленным взглядом, начиная осознавать, что его дочь вовсе не бледная, измученная и в обносках, как должна бы выглядеть по его представлениям, а нарядно одетая, свежая и сияющая. Его брови поползли вверх – со всей очевидностью он окончательно перестал понимать, что происходит. - Так ты сбежала? – снова спросил он неуверенным тоном. Прежде чем Белль успела ответить, вмешался Румпельштильцхен: - Она не только не сбегала, но когда я отпустил ее – вернулась обратно. Ваша дочь, сэр Морис, невероятно упряма. Белль улыбнулась ему, подавив детское желание показать язык в ответ на его ехидство. Отец аж подпрыгнул и уставился на будущего зятя недоумевающим взглядом. Тот шагнул вперед, выходя на свет, и недоумение отца возросло еще на несколько градусов. Медленно оно сменилось узнаванием и злостью: - Ты! – прошипел отец, задвинув Белль себе за спину. - Папа! – она решительно отошла в сторону. - А вы кого ожидали увидеть? – с язвительной небрежностью спросил Румпельштильцхен. – Голубую фею? - Румпель! – Белль шагнула между ними, пытаясь предотвратить назревавший скандал. Отец онемел и уставился на нее с неприятным прищуром. - «Румпель»?! – наконец, выдавил он. - М-м, да, папа, я как раз хотела тебе сказать… - Белль судорожно пыталась подобрать слова так, чтобы не очень шокировать отца, Румпельштильцхен же явно забавлялся, наблюдая за ее мучениями. – В общем, я выхожу замуж, и пришла просить твоего благословения. Отец несколько раз открывал и закрывал рот, глядя на нее с таким выражением, будто увидел призрак. Смягчить эффект не удалось. Белль одарила по-прежнему веселящегося Румпельштильцхена взглядом: «Если ты начнешь сейчас смеяться, я тебя побью». Тот состроил невинную физиономию. - Замуж, - наконец, выговорил отец. – За кого? Белль смущенно прочистила горло и посмотрела на Румпельштильцхена. Отец проследил за ее взглядом… - Нет! – выдохнул он. – Ты же не… Белль, ты с ума сошла?! Она тяжело вздохнула: - Папочка, пойми… - Что я должен понять? – взорвался он. – Ты не выйдешь замуж за это чудовище! - Я люблю его, - твердо ответила Белль, глядя прямо в глаза отцу. – И он не чудовище! Отец опять потерял дар речи. Несколько мгновений стояла напряженная тишина. - Он околдовал тебя! – вдруг сделал отец неожиданный вывод. Хотя, если подумать, не такой уж неожиданный. Белль беспомощно посмотрела на Румпельштильцхена. Тот пожал плечами, всем своим видом показывая: «Я же говорил». - Никто меня не околдовывал, - сердито возразила Белль. Но отец предпочел не услышать. Он схватил ее за руку и потянул, пытаясь спрятать себе за спину. Белль вырвалась, быстро отступив к Румпельштильцхену и грустно посмотрев на отца: - Папа, ты ведь понимаешь, что тебе не тягаться с Румпелем, правда? Что, если бы он захотел, то справился бы с тобой одним щелчком пальцев? - Знаю. Но я должен спасти тебя, - с отчаянием произнес тот. Белль ответила ему умоляющим взглядом, прося понять и принять. Ей было плохо уже от того, что она невольно причиняет отцу боль. - А может, меня не надо спасать? - Как бы это дико для вас не звучало, я прекрасно понимаю ваши чувства, сэр Морис, - вмешался Румпельштильцхен, заработав презрительно-недоверчивый взгляд. – Однако Белль права – ее не надо спасать. Если она захочет оставить меня, то уйдет – совершенно беспрепятственно. Но это будет ее выбор – и только ее. Если вы попытаетесь принудить ее силой к чему бы то ни было, это может плохо для вас закончиться. - Никуда я от тебя не денусь, - тихо вздохнула Белль, взяв его за руку – даже больше, чем откровенная угроза в адрес отца, ее расстроило это вечное ожидание, что она когда-нибудь бросит его. Отец остолбенел, уставившись на них, приоткрыв рот и хлопая глазами. Если бы все не было так трагично, это было бы даже смешно. - Я здесь, чтобы повидаться с тобой, папа, потому что я скучала. И даже собиралась остаться на несколько дней. А главное – я хотела бы видеть тебя на моей свадьбе. Но если ты так будешь все воспринимать… Что ж, мы уйдем прямо сейчас, и ты больше никогда меня не увидишь. Ты этого хочешь? Белль ненавидела себя за то, что столь откровенно шантажировала отца, мучая его еще больше. Но у нее не оставалось иного выхода. Сэр Морис молчал долго – Белль прямо-таки видела, как происходит в нем внутренняя борьба: смириться с нежеланным членом семьи или потерять дочь. Наконец, родительская любовь одержала верх: сдавшись, он покачал головой: - Конечно, нет, родная: я не хочу, чтобы ты уходила, но… - Прекрасно, - решительно перебила его Белль. – В таком случае, свадьбу сыграем здесь. Оба мужчины пораженно уставились на нее, и она невольно хихикнула: хоть в чем-то проявили единодушие. Правда, веселье быстро угасло. Отец оставался мрачен и, когда они уже выходили из его кабинета, бросил вслед: - Поинтересуйся у своего жениха, что стало с Гастоном, который отправился тебя спасать, да так и не вернулся. Белль посмотрела на Румпельштильцхена и заметила, как он на мгновение сбился с шага. Его лицо осталось невозмутимым, но за этой маской она ясно ощущала страх и одновременно обреченное согласие с судьбой. Плохой знак. До старой комнаты Белль они дошли в молчании. И, только оставшись с Румпельштильцхеном наедине и закрыв дверь, заранее приготовившись услышать что-то нехорошее, она ровным тоном спросила: - Так что там с Гастоном? Он некоторое время колебался, старательно избегая встречаться с ней взглядом и сцепив руки. Белль терпеливо ждала, напротив, глядя на него в упор. - К моему замку никогда не приходят цветочницы, - тихо, но очень четко произнес Румпельштильцхен. Смысл этих слов медленно дошел до сознания Белль. Она охнула, прижав ладонь ко рту. - Ты превратил его в розу? – спросила она, надеясь, что все-таки ошибается. – Ту самую розу? Румпельштильцхен кивнул, по-прежнему глядя в пол. - Можешь расколдовать его обратно? - Нет, - уголок его губ дернулся. – Превращение в неживые предметы необратимо. Белль судорожно втянула в себя воздух. Разумеется, она знала, что Румпельштильцхен убивал и раньше. Однако одно дело абстрактно понимать, что любимый человек совершал ужасные поступки, и совсем другое – узнать что-то конкретное, к чему сама имела непосредственное отношение. Но почему-то больше всего ее потрясло не убийство само по себе, а то, с какой искренней, доброй улыбкой он тогда преподнес ей злополучную розу и лгал, глядя в глаза. - Теперь ты поняла, что ошиблась, - безжизненным голосом произнес Румпельштильцхен, возвращая ее в реальность. – И скажешь, что передумала: никакой свадьбы не будет. Он, наконец, поднял голову, и Белль задохнулась от тоски в его темных глазах. Все остальное отступило на задний план. - Что за глупости? – от возмущения она притопнула. – Я не передумала – даже не надейся, что сможешь так легко от меня отделаться. Она нервно улыбнулась и получила в ответ взгляд, полный безграничного изумления. - Что бы ты ни совершил в прошлом, не заставит меня разлюбить тебя, - шагнув вперед, Белль положила ему руки на плечи. – Потому что я знаю, что в тебе есть добро и что ты изменился. Румпельштильцхен впал в ступор. Замерев, он смотрел на нее, не мигая и почти не дыша. - Но мне не нравится, что ты лжешь мне, - строго, чуть более холодно, чем хотела, заключила она. – Обещай, что больше этого не повторится. Он медленно кивнул: - Я… постараюсь. Белль улыбнулась и обняла его. Несколько мгновений Румпельштильцхен не реагировал, но вот неуверенно обнял в ответ, а в следующую секунду прижал к себе крепко-крепко, будто боясь, что она сбежит или кто-то отнимет ее у него. В тот вечер Белль узнала еще одну историю. Румпельштильцхен на удивление сам заговорил о ней: - Помнишь, ты спрашивала, что меня связывает с Региной? Белль заинтересованно кивнула. Неужели он наконец-то начал раскрываться, доверять ей? - Я уже говорил, что мне нужен был тот, кто наложит проклятие. Кора – мать Регины – в юности была амбициозна, беспринципна и целеустремленна. К тому же проявила неплохие способности к магии. Я решил, что ее ребенок идеально подойдет для моей задачи. - Почему не она сама? – тихо спросила Белль. - Кора никогда никого не любила – так что не смогла бы принести необходимую жертву. Почти не веря своим ушам, Белль слушала рассказ о женщине, которая вырвала себе сердце, чтобы оно не мешало ей идти к желанной цели. «Любовь – это слабость». И как только Румпельштильцхена угораздило влюбиться в нее? Сначала его бросила жена, сбежав с пиратом. Потом Кора предпочла ему положение в обществе. Неудивительно, что он потерял веру в то, что его может кто-нибудь полюбить. - Регина была мягче, сердечнее и добрее своей матери. Видимо, сказалось влияние отца. Смерть Дэниэла ее ожесточила, но все же недостаточно. Она не зря меня ненавидит – именно я сделал из нее ту ведьму, какой она является сейчас, единственная цель в жизни которой – месть. Все для того, чтобы она смогла наложить проклятие. Некоторое время Белль молчала, переваривая услышанное, а Румпельштильцхен с тревожным ожиданием смотрел на нее. Сейчас ей было безумно жаль Регину. Конечно, она тоже не невинный агнец и сама сделала свой выбор, но Белль прекрасно знала, как Румпельштильцхен умеет манипулировать людьми и подталкивать их к тому решению, которое нужно ему. Белль тряхнула головой, сбрасывая оцепенение. В конце концов, она всегда знала, кого полюбила и за кого выходит замуж. Прошлое осталось в прошлом. Главное, что сейчас он начал исправляться. И она улыбнулась, посмотрев Румпельштильцхену в глаза. - Спасибо, что доверился мне. Обещаю, что никогда не предам твоего доверия. И знаешь, Кора ошибалась. Любовь не слабость, любовь – это сила. Самая могущественная сила на свете. Я знаю это. Наградой ей был неприкрытый восторг в его глазах.
*** Люди быстро перестали шарахаться от жениха леди Белль. И, хотя поглядывали на него с почтительным опасением, уже не разбегались во все стороны, едва завидев. А некоторые особо смелые даже решались улыбаться и здороваться. Морис просто не понимал, как ему удалось так запудрить людям мозги. Они будто забыли, что много лет пугали детей его именем, которое старались не произносить без крайней необходимости. Пусть он теперь выглядел нормальным человеком, а не лягушкой-переростком, как раньше, но суть-то осталась прежней. Правда, Белль пыталась убедить отца, что Румпельштильцхен больше не Темный, благодаря «поцелую истинной любви». Но Морис не верил в это. Проклятый колдун непонятным образом очаровал его дочь – наверняка не обошлось без магии – но с ним самим этот номер не пройдет. Морис вынужден был согласиться на трагикомедию под названием «свадьба», но его отношения к будущему зятю это никак не меняло. Утром накануне «великого» дня Морис поднимался в комнату дочери, погруженный в невеселые размышления. Что же этот изверг сделал с Белль, и как открыть ей глаза? Чего он только не перепробовал, как только не убеждал свою девочку, та упрямо не желала ничего слушать. А ведь остался последний день, когда еще не поздно что-то изменить… Дверь в комнату Белль была слегка приоткрыта, и оттуда донесся ее счастливый легкий смех. Как давно он не слышал у нее такого смеха! Пожалуй, с тех самых пор, как началась война с ограми. Морис хотел постучаться, но передумал – раз дверь открыта, значит, он ничем не рискует, заходя без предупреждения. И он заглянул в комнату. Белль сидела возле зеркала, рассеянно расчесывая свои длинные каштановые локоны, но смотрела не на свое отражение, а на пристроившегося рядом Румпельштильцхена. Морис невольно подумал, что мог бы и не осторожничать: эти двое все равно бы его не заметили – они были полностью поглощены друг другом. И от подсмотренной картины у него возникло непреодолимое желание протереть глаза и ущипнуть себя. Ведь не может же у этого чудовища быть такое выражение лица на самом деле? Не может он смотреть на Белль с такой нежностью, любованием, даже обожанием. А она в ответ смотрела с полной любви улыбкой. О чем они говорили, прошло мимо сознания Мориса, потрясенного этой нереальной картиной. Однако одну фразу Румпельштильцхена он все-таки услышал, вопреки тому, что произнесена она была довольно тихо: - Почему ты так веришь в меня? Скажи кто раньше Морису, что Румпельштильцхен бывает таким неуверенным, говорит с таким непонимающим удивлением, он назвал бы этого человека сумасшедшим. А вот поди ж ты… - Просто люблю, - ответила Белль и поцеловала его. Морис напрочь забыл, зачем приходил к дочери. Все еще пребывая в состоянии шока, он тихо развернулся и начал спускаться по лестнице. Многое, чего он до сих пор не хотел замечать, вдруг ясно всплыло в сознании: взгляды, жесты, улыбки… Когда я отпустил ее, она вернулась обратно. А может, меня не надо спасать? Это будет ее выбор – и только ее. Морис сам не понял, как дошел до своего кабинета и тяжело опустился в ближайшее кресло. Возможно, дочь была права, и ее вовсе не надо спасать? Что бы он ни думал о Румпельштильцхене, кажется, Белль была вполне счастлива. На этом откровения не закончились. Несколько часов спустя, когда Морис не спеша шел через двор, его внимание привлек детский голос, громко позвавший: - Господин Румпельштильцхен! Морис вздрогнул и огляделся. Не так далеко от него действительно обнаружился маг, перед которым стоял темноволосый мальчик лет шести. Морис уже приготовился спасать дерзкого ребенка, но Румпельштильцхен смотрел на него вполне дружелюбно и даже с легкой улыбкой. - Первый раз меня называют господином, - произнес он. - А как вас обычно называют? – озадачился ребенок. - Просто по имени, - пожал плечами Румпельштильцхен. Мальчик несколько мгновений размышлял над этим, в итоге заявив: - Нет, это невежливо. Румпельштильцхен улыбнулся шире и присел на корточки, чтобы быть с ребенком на одном уровне: - Так что ты хотел? - Вы ведь волшебник? – дождавшись утвердительного кивка, мальчик с надеждой спросил: - Значит, вы можете спасти мою маму? - А что с ней? - Она очень больна, и лекарства не помогают, - мальчик понурился, опустив голову и сцепив руки. - Как тебя зовут, малыш? – Румпельштильцхен приподнял ему подбородок, заставляя посмотреть в глаза. Поистине это был для Мориса день откровений – кто бы знал, что колдун способен так по-человечески, так ласково разговаривать с ребенком? - Марк, - мальчик шмыгнул носом, явно пытаясь сдержать слезы. - Вот что я тебе скажу, Марк, - Румпельштильцхен положил руки ему на плечи. – Я попробую помочь твоей маме, но не обещаю, что смогу. Магия не всесильна. Ты понимаешь? Марк серьезно кивнул. - Что ж, тогда веди, - Румпельштильцхен встал и протянул ему руку. Марк потащил его со двора, и Морис тихонько пошел следом, накинув на голову капюшон плаща, скрывая лицо, чтобы не привлекать внимания. Уж очень интересно было узнать, к чему это приведет. К тому же Румпельштильцхен ведь никогда не помогает просто так, и надо было убедиться, что цена не будет чрезмерной для этой семьи. Они спустились вниз по улице и зашли в один из домов, где жили ремесленники. На удачу Мориса, никто не догадался запереть дверь, так что, выждав для верности, он потихоньку зашел следом. Из сеней, заставленных разнообразными инструментами, дверь вела в комнату, откуда доносились голоса. Морис приблизился к ней, изо всех сил стараясь ничего не задеть и не скрипеть половицами, и осторожно заглянул, прислушиваясь. Посреди комнаты стоял молодой мужчина, крепко сжимавший руку Марка и с тревогой наблюдавший за Румпельштильцхеном, который склонился над лежавшей в кровати женщиной. - Господин Румпельштильцхен сказал, что поможет маме, - доверительно сообщил Марк. Тот, не отрываясь от своего занятия, поправил: - Я сказал, что попробую, но не гарантирую успеха. - Ну да, - ничуть не смутившись, согласился Марк. Морис невольно усмехнулся. Тем временем Румпельштильцхен, закончив осмотр, распрямился и повернулся к хозяину дома. - Мне надо наведаться в мою лабораторию – скоро вернусь, - с этими словами он просто исчез, не двигаясь с места. Морис скривился – он никогда не доверял подобным фокусам. Хозяин дома, кажется, испытывал похожие чувства, судя по выражению его лица. И один только Марк восхищенно протянул: - Ух ты! Прошло несколько долгих минут тишины, прерываемой только хриплым дыханием больной, когда Румпельштильцхен появился столь же неожиданно, как и исчез, заставив всех вздрогнуть. В его руках был пузырек с красноватой жидкостью. Приподняв голову больной, он заставил ее выпить зелье, после чего она глубоко вздохнула и задышала ровно и спокойно. На бледном лице начали постепенно проступать краски. А несколько минут спустя она открыла глаза и удивленно огляделась. - Сальма! – радостно вскрикнул хозяин дома, одновременно с сыном бросившись к жене. Румпельштильцхен отступил в сторону. - Я приготовлю еще зелья – его надо принимать в течение недели, чтобы болезнь не вернулась. - Спасибо, - хором произнесли отец с сыном, и первый добавил: - Что мы должны вам за помощь? Румпельштильцхен усмехнулся: - Если бы я хотел заключить с вами сделку, то обсудил бы ее условия с самого начала. Не дожидаясь дальнейших благодарностей от пораженного хозяина, он направился к двери, но остановился, повернувшись обратно. - Впрочем, есть кое-что… Мужчина, слегка помрачнев, вопросительно посмотрел на него, а Морис насторожился. Вот он момент истины! - Вы же шорник, - произнес Румпельштильцхен без малейшего вопроса в голосе. – Сделайте для Белль удобное и красивое седло – достойное принцессы. Мужчина удивленно расширил глаза и вдруг широко улыбнулся: - Конечно, ваша милость – с удовольствием. Он низко поклонился, и Румпельштильцхен снова развернулся к выходу. Морис поспешно бросился из дома, по пути опрокинув какой-то инструмент и, тяжело дыша, едва успел скрыться за углом. Все, чему он только что был свидетелем, совершенно не укладывалось в его представления о колдуне. Неужели Белль была права, и он не таков, каким кажется с первого взгляда?
*** В последние дни, занятые подготовкой к свадьбе, Белль редко видела отца и, честно говоря, не очень к этому стремилась. Поскольку каждый их разговор представлял собой спор по поводу ее будущего мужа и порой доходил чуть ли не до ссоры. Белль практически отчаялась убедить отца, что Румпельштильцхен изменился. А утром в день свадьбы, когда горничная Мадлен укладывала ей волосы, отец осторожно заглянул в комнату со странно нерешительным и даже смущенным видом. Белль видела в зеркало, как он замер на пороге, пока Мадлен, не замечая его, увлеченно щебетала: - Я так рада за вас, миледи! Не всем удается найти такую любовь! - То есть ты не считаешь, что я гублю свою жизнь, выходя замуж за страшного и ужасного колдуна? – улыбнулась Белль, бросив на отца насмешливый взгляд. - Ну, может он и ужасный, - пожала плечами Мадлен. – Говорят, что это так. Но я знаю одно: он вас любит – это сразу видно. Как он на вас смотрит… - она мечтательно закатила глаза. – Если бы на меня кто так смотрел, я бы вцепилась в этого мужчину и не выпустила бы ни за что. Белль рассмеялась, наблюдая в зеркале, как у отца вытянулось лицо. Но он сделал невозмутимое выражение и прочистил горло, обращая на себя внимание. Мадлен живо обернулась и присела в реверансе: - Милорд. - Вы закончили? Отец окинул Белль любующимся взглядом – кажется, на этот раз он пришел не ругаться. - Одну секунду, милорд – последний штрих, - Мадлен приколола несколько белых цветов к уже готовой прическе и отступила на шаг, оценивая свою работу. – Вот и все. - Спасибо, Мадлен, - Белль благодарно сжала ее ладонь, на что та улыбнулась: - Что вы, миледи – это честь для меня. - Оставь нас, - велел отец, и Мадлен, молча поклонившись, исчезла. Белль вопросительно посмотрела на него, как примерная девочка сложив руки на коленях. Отец долго молчал, блуждая взглядом по комнате, будто не решаясь смотреть ей в глаза. - Папа? – не выдержала Белль. Он, наконец, встретился с ней взглядом и медленно, будто через силу произнес: - Знаешь, может, я и ошибался насчет Румпельштильцхена… Белль забыла, как дышать – это что же такое случилось, чтобы он изменил мнение? Он кивнул сам себе и продолжил: - Не жди, что у меня сразу установятся с ним хорошие отношения, но… пожалуй, я не против него. Справившись с изумлением, Белль радостно заулыбалась и кинулась отцу на шею. - Спасибо, папочка, - прошептала она. – Я так рада! Он обнял ее, неловко погладив по спине. - Прости старого дурака. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. - Я знаю, - Белль немного отстранилась. – Я люблю тебя, папа. - Я тоже тебя люблю, моя девочка. В этот момент Белль чувствовала себя самой счастливой на свете. Она уже смирилась с мыслью, что отношения с отцом безнадежно испорчены и он никогда не примет ее выбора. И вдруг такой подарок. Позже, ведя ее под руку к алтарю, он выглядел если и не радостным, то, во всяком случае, успокоившимся. У Белль же сердце пело в груди, пока она шла по ковровой дорожке в своем пышном белом платье, расшитом серебром. Гости, собравшиеся на церемонию, восхищенно смотрели ей вслед. Но ее интересовал только один человек. Румпельштильцхен, впервые на ее памяти переодевшийся в нормальный человеческий костюм, улыбался, не отрывая от нее восторженного взгляда. Когда они приблизились, отец вложил ее ладонь в руку Румпельштильцхена и тихонько сказал: - Если ты обидишь ее, я найду способ побить тебя, несмотря на всю твою магию. - Если я обижу ее, - на полном серьезе возразил тот, - я сам вам дам палку, чтобы побить меня. Они коротко посмотрели друг другу в глаза и синхронно кивнули, кажется, придя к взаимопониманию. После чего отец, поцеловав Белль в щеку, отошел. - Ты восхитительна, сердце мое! – прошептал Румпельштильцхен, переплетя их пальцы. Белль слегка покраснела от удовольствия и смущения. Она никогда не считала себя сногсшибательной красавицей – милой, симпатичной, не более того. Но Румпельштильцхен смотрел на нее так, словно не было на свете женщины прекрасней, и это заставляло чувствовать себя особенной.
После церемонии, когда вся процессия во главе с молодоженами переместилась в банкетный зал, начались подношения жителей города своей госпоже – каждый старался подарить лучшее от своих трудов. Каждого Белль искренне благодарила, но вот очередной ремесленник положил перед ней роскошное седло. Темная кожа была изящно украшена тиснением: листочками, бутонами и цветами. Седельную подушечку покрывал зеленый бархат. Крошечные листья, выдавленные на коже, овалом окружали букву Б. А вышивка – тоже цветочный орнамент – украшала попону. Белль на мгновение онемела от восхищения. - Какое чудо! А ведь я как раз хотела новое седло! – она порывисто пожала руки шорника, преподнесшего этот дар. – Спасибо огромное! - Не меня вам следует благодарить, миледи, - возразил тот с легкой улыбкой. – Я всего лишь выполнил заказ. Он бросил быстрый взгляд на того, кто стоял рядом с ней, и Белль все поняла. Послав мужу нежную улыбку, она озорно заметила: - Надеюсь, он хотя бы достойно оплатил ваш труд? - Более чем, - ответил шорник с непонятным благоговением в голосе. – Седло – просто ничего не стоящая безделушка по сравнению с этим. Белль удивленно приподняла брови и, когда шорник отошел, вопросительно посмотрела на Румпельштильцхена. Тот сделал вид, что ничего не слышал и, вообще, совершенно ни при чем. Но Белль достаточно изучила его, чтобы заметить, что он чрезвычайно доволен тем, как она восприняла его подарок. И она благодарно сжала его ладонь, получив в ответ легкую улыбку. Позже, за праздничным банкетом отец, сидевший по правую руку от Белль, тихонько сказал ей: - Под столь чудесное седло нужна соответствующая лошадь. И это будет мой подарок тебе, родная. Думаю, Арабелла подойдет. - Но, папа, - Белль удивленно округлила глаза, – это же твоя лучшая кобыла! - Да, - он очень серьезно кивнул, однако с веселыми искрами в глазах. – И потому единственная, достойная моей дочери. Она благодарно сжала ладонь отца.
*** Белль проснулась оттого, что солнце светило ей прямо в глаза. Она недовольно поморщилась и попыталась натянуть на голову одеяло. Рядом раздался тихий смешок, а одеяло не поддалось. Она открыла глаза и сердито уставилась на довольно ухмылявшегося мужа, который лежал рядом, опершись на локоть. - Пора просыпаться, красавица, - сообщил он с ехидной нежностью. – Солнце давно встало. Нам надо возвращаться домой. Домой… От этого слова сладко екнуло в груди. Но Белль предприняла еще одну попытку вернуть себе одеяло и поспать хоть чуть-чуть подольше. Не тут-то было. - А, кроме того, если ты в ближайшее время не появишься на людях, твой отец решит, что я тебя съел, - с невероятно серьезным видом сообщил Румпельштильцхен, не выпуская одеяла. Белль фыркнула. Спать почему-то сразу расхотелось. - Не решит, - возразила она, состроив гримаску. – Папа давно привык, что меня сложно разбудить по утрам. - Я заметил, - с прежней ехидностью сообщил Румпельштильцхен. – Именно поэтому завтрак всегда приходится готовить самому. За что получил по голове подушкой. Неизвестно чем бы это закончилось – хотя нет, очень даже известно, невольно покраснев, поправила себя Белль – но в дверь постучали. - А вот и завтрак, - торжественно объявил Румпельштильцхен, будто о появлении важного гостя на приеме. Щелкнув пальцами, он тут же оказался одетым, и пошел открывать, совсем другим тоном добавив: - Хотя время скорее для обеда. Белль рассмеялась, уткнувшись носом в подушку.
Прощание с отцом прошло гораздо спокойнее, чем она ожидала. Видимо, он окончательно смирился с тем, что дочь покидает его вторично – теперь уже по своей воле. Румпельштильцхен взмахом руки отправил подарки в замок и отступил, давая Белль попрощаться. Отец с непонятным выражением лица оглядел двор и нежно сжал ладони Белль. - Папа, а может, ты приедешь как-нибудь к нам в гости? – предложила она. Очень хотелось, чтобы отец побывал в ее новом доме, чтобы окончательно рассеялись его сомнения. Секунду поколебавшись, он кивнул. - Только как я найду дорогу? - Не проблема, - Румпельштильцхен шевельнул кистью, и в его руке появился колокольчик. – Повесьте его на дугу, и лошадь сама привезет вас, куда нужно. Отец принял подарок с некоторой опаской, но все же согласился. Белль в последний раз обняла его, изо всех сил стараясь не расплакаться. Вот почему, когда она уходила отсюда в первый раз, не зная, что ее ждет, с сердцем, сжимавшимся от страха и тоски, расставание с отцом не вызывало такой печали? А теперь, возвращаясь в замок, давно ставший родным, с любимым мужем – едва сдерживала слезы, целуя отца на прощание?
Как только они материализовались в зале своего замка, Румпельштильцхен вовлек Белль в пылкий поцелуй. И тут же забылось все. Во всем мире оставался только самый любимый мужчина, обнимавший ее страстно и нежно одновременно. - Я, значит, жду его, а он развлекается, - вдруг раздался рядом раздраженный голос. Белль вздрогнула и инстинктивно отпрянула от мужа, но он не очень-то и отпустил. В кресле рядом со столом вольготно устроилась Регина, положив ногу на ногу. Белль покраснела – даже не столько от смущения, сколько от возмущения – и на мгновение спрятала лицо на груди мужа. После чего мягко, но решительно высвободилась из его рук и встала плечом к плечу, гордо вскинув подбородок. - Как ты сюда попала? – спросил Румпельштильцхен, злобно глянув на незваную гостью. - Легко, - Регина взмахнула рукой, вставая. – Защитные заклинания надо время от времени обновлять, знаешь ли. - Спасибо за подсказку, дорогуша, - ядовито ухмыльнулся Румпельштильцхен. – В следующий раз поставлю такие, которые будут незваных гостей сжигать на месте. И хотя Белль не одобряла подобные методы, в тот момент готова была с ними согласиться. Сколько можно, в самом деле? Регина имела раздражающую привычку вести себя здесь, как дома. - Что тебе надо? – недружелюбно осведомился Румпельштильцхен. - Любезен, как всегда, - Регина, напротив, говорила мягким вкрадчивым тоном. – Может, я просто в гости пришла – соскучилась по дорогому учителю? Румпельштильцхен скептически хмыкнул: - Извини, я занят. - Ничего – успеешь развлечься со своей шлюшкой. Белль буквально почувствовала, как яростно взметнулась магия Румпельштильцхена, когда он шагнул к Регине и прошипел, чеканя каждое слово: - Как. Ты. Смеешь?! Впервые за долгое время Белль испугалась того, что он может сделать. Румпельштильцхен вытянул руку, сжав кулак, и Регина начала задыхаться. - Румпель! – Белль схватила его за другую руку. – Пожалуйста, не надо. Ты ведь выше этого. Она же просто завидует! Румпельштильцхен удивленно посмотрел на нее, будто не сразу вникнув в смысл слов, и к огромному облегчению Белль разжал кулак. Регина судорожно вздохнула и закашлялась, опершись рукой о стол, чтобы не упасть. - Убирайся, - тихо с презрением произнес Румпельштильцхен. Регина зло сверкнула на них обоих глазами, но больше язвить не стала и с достоинством удалилась. Белль грустно посмотрела ей вслед. Несчастная женщина, потерявшая любовь, а потом собственными руками разрушившая возможность нового счастья. Она ведь действительно завидовала. - Ей можно как-нибудь помочь? – спросила Белль. Румпельштильцхен глянул на нее со странным выражением и покачал головой: - Моя дорогая, сострадательная девочка. Боюсь, что нет. Жажда мести слишком поглотила ее – Регина не видит и не слышит больше ничего. - То есть, теоретически, если бы перед ней появилась иная цель, отвлекающая от мести… - Теоретически, - Румпельштильцхен улыбнулся, сделав акцент на этом слове, - это могло бы сработать. Но не думаю, что ты сможешь найти такую цель. Белль пожала плечами. Не то чтобы она собиралась этим заниматься прямо сейчас – у них были дела поважнее – но сама по себе идея ей нравилась. Вдруг душу Регины еще можно спасти от окончательного погружения во тьму?