Что-то

[cygne24]

У меня тут идея такая появилась... Вот отрывочек написался. Сразу предупреждаю, что Минерва у меня моложе, чем в каноне - старше Мародеров на 10 лет. Скажите, стоит идею развивать?


Временами, когда хотелось отвлечься от всех проблем, Минерва любила прогуляться по замку в кошачьем облике. В данный момент проблема в ее жизни была одна, но зато какая!
Она медленно бродила по коридорам, погруженным в темноту, рассеиваемую лишь редкими факелами. Впрочем, они были ей не нужны: кошки – ночные животные и прекрасно видят в темноте. Тишина спящего замка, иногда нарушаемая едва уловимыми шорохами, всегда действовала на Минерву успокаивающе. К тому же ее анимагическая сущность не испытывала всей той бури эмоций, которые одолевали ее в человеческом облике. Это было прекрасным отдыхом.
Отдых закончился, когда, забредя на Астрономическую башню, Минерва обнаружила, что она не первая там появилась. У самого края башни кто-то стоял, сжимая пальцами перила. Человек чуть повернул голову, и Минерва узнала Сириуса. Выражение лица у него было такое… Она и не подозревала, что всегда насмешливый, чуть высокомерный и самоуверенный Блэк, может быть таким потерянным и откровенно несчастным. Минерва застыла, не зная, что делать. Подойти к нему, спросить что случилось – скорее всего, он не оценит такого участия. Уйти – не позволяла тревога за него. Последнее чувство победило, и Минерва, приняв человеческий облик, осторожно приблизилась к юноше.
- Мистер Блэк?
Он вздрогнул и резко развернулся, уставившись на нее расширившимися от ужаса глазами. Ну, конечно: никто и никогда не видел великолепного Блэка расстроенным. А уж тем более плачущим – с резко возросшим беспокойством, Минерва заметила, как в его глазах блеснули слезы.
- Профессор МакГонагалл?
- Что вы здесь делаете так поздно? – стараясь удержать себя в педагогических рамках, Минерва сказала это строже, чем хотелось бы.
Сириус невесело усмехнулся:
- Двадцать баллов с Гриффиндора, да?
Эти слова ударили ее, словно пощечина. У него горе, а она разыгрывает строго декана. Приблизившись к нему, она уже совсем другим тоном спросила:
- Сириус, что случилось?
А вот теперь он удивился, и посмотрел на нее с таким странным выражением, будто только что исполнилась его заветная мечта. Однако внятного ответа Минерва так и не получила.
- Ничего. Просто один идиот мелкий слишком прислушивается к родителям и не желает замечать очевидного.
Значит, опять семья. Как же тяжело приходилось этому мальчику, столь успешному и блестящему на первый взгляд! Сколько боли прячется за его беспечным видом! Минерва прекрасно помнила тот скандал, что устроила директору миссис Вальбурга Блэк, когда ее старшего сына распределили в Гриффиндор. Выслушав ее возмущенную тираду, Дамблдор тогда с самым благодушным видом заявил:
- По-моему, стоит спросить мнения самого Сириуса.
И вопросительно посмотрел на мальчика, который все это время стоял, вытянувшись в струнку, бледный и напряженный. Тот бросил взгляд на мать, побледнел еще больше, но твердо ответил:
- Я хочу остаться в Гриффиндоре.
Несколько мгновений миссис Блэк смотрела на него в упор, словно не веря своим ушам.
- Очень хорошо, - наконец, прошипела она. – А с тобой мы дома поговорим.
Сириус вздрогнул, но взгляда не отвел, лишь упрямо вздернул подбородок. В последствии Минерва не раз задавалась вопросом, какие методы воспитания используют в этой семье, если они способны породить такую реакцию у мальчишки храброго до безрассудства.

Сириус опустил глаза, скрывая свои чувства, и прикусил губу. Невыносимо захотелось обнять его крепко-крепко, оградить от всех проблем. Почти не отдавая отчета в своих действиях, Минерва шагнула вперед, оказавшись практически вплотную к Сириусу, положила ему руку на плечо. «Что я творю?!» - пронеслась у нее в голове паническая мысль, прежде чем он подался ей навстречу и поцеловал.
На несколько мгновений Минерва совершенно потеряла всякую связь с реальностью, отдавшись сладостному чувству его губ на ее губах, его рук, обнимающих ее за талию. То, чего она так желала, и о чем боялась даже мечтать. Но очень быстро проклятое благоразумие взяло верх, и Минерва уперлась руками в грудь Сириуса, пытаясь освободиться. Он тут же отпустил ее, отступил назад.
- Простите, профессор, - едва слышно прошептал он.
В его глазах плескалось отчаяние и боль. Утешила называется! Она смотрела, как он отдаляется с каждым шагом, как появляется невозмутимая аристократичная маска на его лице, скрывая все чувства, и не знала, что предпринять.
- Простите. Я временно сошел с ума. Этого больше не повторится.
И Минерва поняла, что сейчас он уйдет. Уйдет навсегда. Чувствуя себя так, будто кидается в омут, она метнулась за ним, схватила за руку.
- Не уходи…
Ошеломленный взгляд синих глаз, искорка безумной надежды, и… Неужели ей это не почудилось? Сириус шагнул навстречу, снова заключил в объятия, уткнулся лицом ей в шею, от чего по спине пробежали мурашки. Тихо выдохнул:
- Люблю… Минерва…
Сердце колотилось как бешенное, не до конца еще веря, что может быть такое счастье. Только где-то на периферии сознания неугомонное благоразумие вопило: «Опомнись! Что ты делаешь?! Это твой ученик!» Но Минерва с какой-то веселой обреченностью проигнорировала этот голос. Зарылась пальцами в его густые темные волосы и эхом прошептала:
- Люблю.
Следующий поцелуй разбил последние остатки здравого смысла.

- Я уволюсь, - произнесла Минерва, когда они, обнявшись, встречали на Астрономической башне рассвет.
- С ума сошла? Не вздумай! – вскинулся Сириус.
- Но это неправильно!
- Кому какое дело!
- Ты невыносим, - Минерва усмехнулась, взъерошив ему волосы, на что он недовольно пробурчал: «Не надо мне делать прическу, как у Джима». – Если об этом кто-нибудь узнает, попечительскому совету будет очень даже большое дело.
Сириус презрительно фыркнул и тут же лукаво ухмыльнулся:
- А никто и не узнает.
Прежде чем она успела привести еще какие-нибудь аргументы, он решительно заключил:
- Прекрати. Мне осталось учиться всего полгода. И, вообще, я – совершеннолетний.