В приступе отчаяния у Инеж внезапный приступ честности с собой и признания, что у нее таки есть чувств а к Казу:
Она умрет здесь, медленной жуткой смертью на углях. Они все умрут — Каз, Нина, Джеспер, Маттиас, Уайлен — и это была ее вина.
Нет. Нет, не ее.
Она подняла себя еще на фут — Каз привел нас сюда, — и еще на один. Инеж заставила себя найти следующую зацепку. Каз и его алчность. Она не чувствовала себя виноватой. Она не сожалела. Она просто злилась. Злилась на Каза за то, что взялся за эту безумную работу, была в ярости на себя за то, что согласилась.
И почему она согласилась? Чтобы оплатить свой долг? Или потому, что, вопреки здравому смыслу и благим намерениям, позволила себе чувствовать что-то к ублюдку Бочки?

Очаровательный ответ - то есть он заранее уже дает ей разрешение
— Что будет, когда ты заберешь их деньги и станешь богатым человеком?
Губы Каза слегка изогнулись:
— Тогда ты сможешь украсть и мои тайны.

Честный Каз. На самом деле, если подумать, вопреки всей его криминальной деятельности, он в принципе очень честный человек:
— Это не… не какой-нибудь трюк? — ее голос прозвучал тише, чем хотелось бы.
По лицу Каза пробежала тень чего-то темного:
— Если бы это был трюк, я бы пообещал тебе безопасность. Предложил бы тебе счастье. Не знаю, существуют ли они в Бочке, но со мной ты ничего такого не найдешь.
По какой-то причине эти слова успокоили ее. Лучше ужасная правда, чем сладкая ложь.

Любимое развлечение Инеж
- О, и Инеж, — сказал он, выводя ее из приемной, — больше никогда не пытайся подкрадываться ко мне.
Правда в том, что с тех пор она неоднократно пыталась подкрасться к Казу. Ей не удалось ни разу. Словно однажды увидев ее, Каз понял, как продолжать видеть ее постоянно.

Вот это просто очень красиво - осознание Инеж своего призвания:
Но даже произнося благодарственные молитвы, Инеж знала, что дождя недостаточно. Она хотела шторма — грома, ветра, потопа. Она хотела, чтобы он обрушился на кеттердамские дома удовольствий, снося крыши и срывая двери с петель. Она хотела, чтобы шторм поднял моря, завладел каждым кораблем работорговцев, разбил их мачты и размозжил их корпуса о неумолимые берега. «Хочу призвать этот шторм», — подумала Инеж. И, возможно, четырех миллионов крюге будет достаточно. Достаточно для ее собственного корабля — чего-нибудь небольшого, свирепого и нагруженного огневой мощью. Чего-нибудь похожего на нее. Она будет охотиться на работорговцев и их покупателей. Они научатся бояться ее и будут знать ее имя. Сердце — это стрела. Ему нужна верная цель. Инеж цеплялась за стену, но держалась она наконец за цель, которая вела ее вверх.
Она была не рысью, не пауком и даже не Призраком. Она была Инеж Гафа, и наверху ее ждало будущее.