Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Глава 3. Чудо читать дальшеРомана с сомнением осмотрела просторную комнату, с множеством витрин, большинство из которых были пусты. — И зачем это? — спросила она. — В каждом городе должен быть, как минимум, один музей, — убежденно ответила Нина Антонова, тряхнув головой, отчего светлые волнистые волосы рассыпались по плечам. Вообще-то она была генетиком, но помимо того главным организатором и вдохновителем всевозможной внерабочей деятельности. Или, проще говоря, досуга. — Люди должны знать свою историю. Романа вспомнила, как Доктор водил ее в Париже по Лувру. И их спор про Мону Лизу. Она тогда так и не смогла проникнуться восхищением, не разглядев в картине ничего такого уж невероятного. И у женщины на портрете действительно не было бровей. Романа улыбнулась воспоминаниям и пожала плечами: — Никогда не видела смысла в музеях, но, если вам нравится, почему бы нет? — Отлично! — Нина довольно потерла руки. — Тогда можно попросить у вас те мантии — которые с воротниками? И, может, еще что-то из ваших с Фабером Джоном вещей, которых не жалко? Первая экспозиция будет посвящена основателям Города. Романа подумала, что скажет Доктор на новость о том, что ему собираются посвятить музей (ну или одну из выставок в музее), и невольно прыснула. Нина посмотрела на нее с недоумением и даже отчасти с обидой. — Простите, — Романа помотала головой. — Боюсь, Доктор будет сильно против, — и, прежде чем Нина успела сказать что-то еще — а она явно собиралась, — поспешно добавила: — Но я постараюсь его уговорить. — Спасибо! — Нина улыбнулась, и ее голубые глаза буквально засияли. Глаза были ее главным украшением. Ничем не примечательная женщина, из тех, чья внешность моментально забывается, благодаря выразительным глазам становилась чуть ли не красавицей. Большие и лучистые, они будто озаряли ее круглое лицо чудесным светом. Особенно, когда она, как сейчас, была чем-то увлечена. Романа решила, что непременно посодействует ей в создании музея. Доктора она застала за работой над полярностями. Хотя они понадобятся Городу только несколько веков спустя, он предпочитал подготовить их заранее. А подобными вещами он занимался исключительно в ТАРДИС. Оно и понятно — зачем оборудовать дополнительную мастерскую, если в ТАРДИС уже есть всё необходимое. Проблема в том, что временами его бывало сложно там найти. Своенравный корабль Доктора порой отказывался выдавать его местоположение. Но в этот раз Романе повезло: нужная дверь обнаружилась в двух шагах от консольной. В комнате, заставленной всевозможными приборами и артефактами, Доктор сидел за широким столом, склонившись над одной из полярностей, представлявшей собой изящную золотую башенку. Точную копию башни Гномон, которую по проекту Доктора возвели на холме, и которая главным образом служила для отсчета времени установления и объединения полярностей. Три другие, лежавшие рядом на столе, выглядели проще: металлическая шкатулка, серое, похожее на гусиное яйцо и серебряное яйцо поменьше, но украшенное камнями. — Почему такие? — с любопытством спросила Романа. — А почему бы нет? — откликнулся Доктор, не отрываясь от работы. Романа вошла тихо, но теперь им не требовалось слышать физически, чтобы чувствовать присутствие друг друга. Так что он прекрасно знал о ее приходе, еще когда она только зашла в ТАРДИС. Слияние сознаний дарило множество преимуществ. Отставив в сторону золотую башенку, Доктор открыл большое яйцо, чтобы аккуратно установить внутрь… Романа прищурилась, а потом удивленно распахнула глаза, разглядев, что это за кристалл. — Это что, стабилизатор временных потоков? Доктор весело покосился на нее и кивнул. В уголках его губ затаилась довольная улыбка. — Где ты его взял?! Доктор закрыл и запечатал яйцо, после чего распрямился, посмотрев на нее прямо: — Позаимствовал, когда мы были на Галлифрее. Романа ошарашенно поморгала. — Ты украл стабилизатор временных потоков? Поверить не могу! Когда и как он успел провернуть подобное? Доктор пожал плечами с еще более довольной улыбкой: — Можно рассматривать его как свадебный подарок нам. Романа снова моргнула, а потом не выдержала и рассмеялась. — Ты невероятный, знаешь? Доктор покивал: — Да, ты уже говорила, — и после короткой паузы добавил: — Ты тоже. Романа устроилась рядом, чтобы помочь ему с настройкой полярностей, и некоторое время они сосредоточенно работали. И только когда полностью готовые полярности были убраны в своего рода сейф до поры до времени, она сообщила про музей. Доктор, конечно же, возмущенно вскинулся: — Вот еще! Зачем это надо — становиться экспонатом. Они могут найти себе другое развлечение. — Ничего не поделаешь: оборотная сторона славы, — лукаво улыбнулась Романа. — Смирись, милый. Доктор фыркнул еще возмущеннее. Сопротивлялся он яростно и упорно, но Романа сумела его уговорить. И Доктор с ворчанием сдался. Заполучив галлифрейские мантии, странную шляпу, больше похожую на трубу (где только Доктор ее откопал) и старые перчатки, Нина пришла в восторг и с энтузиазмом принялась торжественно раскладывать свои сокровища в витринах. Их малое количество ее нисколько не смущало. «Экспонаты накопятся со временем», — уверенно заявила она.
*** — Не только никто в Нестабильной эпохе не знает, что произойдет в их будущем — никто вообще не знает. Оно может меняться изо дня в день. И потому с Нестабильными эпохами следует быть крайне осторожными. Всё ясно? Дети дружно закивали. — Тогда на сегодня всё. Дети тут же загалдели, повскакивали с мест и умчались из класса. Романа с улыбкой посмотрела им вслед. Кто бы мог подумать, что ей понравится обучать подрастающее поколение. Детей было не так много, но все разных возрастов, так что пришлось разбить их на группы по три-пять человек. Но так даже лучше — проще считывать мозговые ритмы. Поразительно, как с этим справлялись их учителя в Академии, когда в классе собиралось до двадцати учеников! Пока Романа была единственным преподавателем в Продолжительности (так они назвали школу), но собиралась воспитать себе преемников. Хотя бы из числа студентов Доктора. Доктор начал с того, что стал обучать взрослых колонистов основным представлениям об устройстве времени и функционировании города. А потом люди из внешнего мира — из тех эпох, с которыми они торговали — спросили, нельзя ли им тоже получать знания прямо от Доктора. Так у них появился своего рода университет. Доктор обещал, что тем, кто успешно сдаст выпускные экзамены, позволят остаться в Городе. Выйдя из Продолжительности, Романа остановилась перед воздушно-арочным строением Континуума, когда у нее закружилась голова, а в глазах помутнело. Очнувшись, Романа обнаружила себя прямо на траве в тени одной из статуй Континуума, головой на коленях Доктора, который склонился над ней с обеспокоенным видом. Заметив, что она пришла в себя, он снял пальцы с ее висков и спросил: — Как ты себя чувствуешь? Она слегка нахмурилась, прислушиваясь к себе. — Нормально. Я потеряла сознание? Доктор кивнул, по-прежнему встревоженно вглядываясь в ее лицо. — Странно. Никогда раньше не теряла сознание. Романа осторожно села и только сейчас обнаружила, что рядом находятся несколько людей, не менее обеспокоенных, чем Доктор. — Вам надо сходить к Питеру, — предложила высокая рыжая женщина, — он врач, и очень хороший. Романа встала, опираясь на Доктора, и благодарно улыбнулась, собираясь отказаться от помощи. Но Доктор ее опередил: — Спасибо, но не стоит. Физиология повелителей времени несколько отличается от человеческой. Мы разберемся сами. Женщина кивнула, да и остальные не выказали ни малейших сомнений в способностях Доктора. Иногда Романе казалось, что они считают его всемогущим. Она, пожалуй, махнула бы рукой на свой странный обморок и забыла бы про него, но Доктор не позволил. Потащил ее в ТАРДИС, чтобы пройти сканирование ее системой. — Я не хочу еще раз испытать то ощущение пустоты, которое у меня возникло, когда ты потеряла сознание, — проворчал Доктор на ее протесты, и Романа сразу сдалась. Он прекрасно умел прятаться за жизнерадостной невозмутимостью, но от того, с кем ты связан сознанием, не спрячешься. И Романа прекрасно знала (как если бы почувствовала это сама), как он испугался, когда она отключилась. Так что она покорно зашла с ним в их дом на Закрытии Времени, а потом — в ТАРДИС. И столь же покорно стояла возле консоли, пока Доктор запускал сканирование и считывал результаты. А потом… — Доктор? Романа с нарастающим беспокойством наблюдала за мужем, уставившимся на небольшой экран на консоли с таким выражением, словно увидел там нечто, идущее вразрез со всеми его представлениями об этом мире. В то время как вихрь его эмоций стал таким спутанным, что не поддавался расшифровке. Он не отреагировал, и это тревожило еще больше. Доктор был подвижен и энергичен, и такая его реакция как-то пугала, вызывая желание окликнуть настоящим именем. Но Романа вовремя прикусила язык: хотя кроме них здесь больше никого не было, произносить вслух истинное имя — недопустимая беспечность. — Этого не может быть, — наконец, прошептал Доктор, проведя ладонью по кудрям, взлохматив их, и повернулся к Романе, одарив ее совсем уж непонятным взглядом. Теперь среди его эмоций доминировали крайнее недоумение и страх поверить. Она слегка нахмурилась и шагнула вперед, чтобы самой посмотреть результаты. В конце-то концов, что там могло быть такого шокирующего? Ведь не умирала же она без возможности регенерации? Решительно отстранив Доктора (он даже не пытался сопротивляться, всё так же глядя на нее расширившимися глазами), Романа в свою очередь замерла. На экране светилось одно-единственное слово, которое не могло там появиться никогда: «Беременна». Романа зажмурилась и помотала головой, чтобы прогнать морок, но он не исчезал. Повелители времени бесплодны после проклятия Пифии — это всем известно. Она просто не могла быть беременной. И тем не менее упрямая машина продолжала выдавать всё тот же результат. — Этого не может быть, — эхом повторила она недавние слова Доктора и медленно повернулась к нему. — Но, похоже, мы совершили невозможное, — ответил тот, начиная расплываться в счастливой ухмылке. — ТАРДИС никогда не ошибается. Романа поморгала, пытаясь осознать и принять. А Доктор вдруг хлопнул себя по лбу и, прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Осознав, что он делает, она нервно сглотнула. — Романа, — восхищенно прошептал он, вновь посмотрев на нее и взяв за руки, — я чувствую ее временную линию. — Ее? — спросила она, всё еще не в силах поверить. Доктор усиленно закивал, снова расплываясь в широкой улыбке. И почему-то именно в этот момент Романа по-настоящему поверила. Ребенок. У них будет дочь. Она счастливо засмеялась и порывисто обняла Доктора, который в ответ сомкнул кольцо рук на ее талии. Так они простояли несколько минут, осознавая свалившееся на них чудо.
Несколько дней спустя, когда улеглась первоначальная эйфория, Роману охватил страх. Эта беременность была абсолютной аномалией. А что, если что-нибудь пойдет не так? Она не стала рассказывать о своем страхе Доктору: он и так опекал ее теперь, будто она внезапно стала хрустальной и могла разбиться от любого неосторожного движения. И она тщательно следила за тем, чтобы эти мысли были закрыты от него. Однако поделиться с кем-нибудь переживаниями хотелось. Даже не так: было жизненно необходимо. И Романа решила поговорить с Селией, поскольку та стала для нее настоящей подругой. Какой у нее никогда прежде не было. В семье Романа была единственным ребенком, а отношения со сверстницами в Академии как-то не сложились. Они устроились в кафе на площади Эры, организованном специально для туристов, прибывающих из Фиксированных эпох. Туристический бизнес быстро стал одним из основных доходов Города. Там они могли спокойно поговорить, с террасы кафе открывался чудесный вид на причудливые здания, окружающие площадь, самым причудливым из которых была главная библиотека, или Перпетуум. Больше всего она напоминала громадные покосившиеся соты. Доктор сам спроектировал это здание, и внутри него пространство закручивалось так, что у людей с непривычки вызывало головокружение. А кроме того, Романе очень нравились сливочные пирожные, завезенные из века сорок два, которые совсем недавно начали здесь продавать. Вкус у них был просто невероятный. Все-таки люди умели придумывать маленькие приятности, украшающие жизнь, куда лучше повелителей времени. — Погоди-ка. Я правильно тебя поняла? — прервала Селия объяснения Романы. — Все повелители времени бесплодны? Романа нетерпеливо кивнула. — А как же вы размножаетесь? — недоуменно поинтересовалась Селия. — Ну, на Галлифрее есть для этого специальные устройства, — Романа поколебалась, подбирая слова. — Это сложно объяснить, но дети вроде как… ткутся. У Селии сделалось такое ошарашенное выражение лица, что Романа невольно хихикнула. — Ткутся. Ага, — Селия помолчала, медленно моргая, а потом мотнула головой. — Ладно. Но ты оказалась беременна старым добрым способом? Она произнесла эти слова с ехидной усмешкой, и Романа почувствовала, что краснеет, будто юная девочка, впервые узнавшая о том, что происходит в супружеской спальне. Селия ухмыльнулась еще шире, и Романа усилием воли заставила себя вернуть невозмутимость. — В целом, да. — Ну так поздравляю! — искренне произнесла Селия. — А в чем проблема? Романа тяжело вздохнула: — Организм повелителей времени давно отвык от подобного. Атрофировался, можно сказать. Я боюсь, что-нибудь пойдет не так. Вдруг произойдет отторжение… Или появятся какие-нибудь патологии… Селия хмыкнула: — Типичный психоз при беременности. Знаем — проходили. Ничего страшного с твоим ребенком не случится. Сама же сказала, что Джон видел ее… временную линию? Правильно? Значит, родится она и будет жить. — Временная линия может меняться, — тихо произнесла Романа. — У не рожденного ребенка она всегда крайне нестабильна. — Так. Отставить панику, — командирским тоном велела Селия, хотя Романа видела, что она не особо поняла ее объяснение. — Ты должна мыслить позитивно. Романа снова вздохнула и кивнула. Теоретически она это понимала, но на практике… Селия, видимо, пытаясь ее отвлечь, резко сменила тему: — Скажи лучше, как Джона зовут на самом деле? Ее темные глаза так и сверкали любопытством, и Романа рассмеялась. — Доктор его зовут. Он же говорил. Селия скептично приподняла брови: — Хочешь сказать, это настоящее имя? Романа пожала плечами: — Конечно, не истинное имя — истинное имя повелители времени не говорят никому, кроме самых близких. Но это то имя, которым он пользуется в повседневном общении. — Как интересно… — улыбка Селии стала почти хищной. — А расскажи еще о ваших обычаях. Отвечая на вопросы любопытной Селии, Романа сама не заметила, как и думать забыла о своих страхах. Правда, позже они возвращались время от времени, но Селия, мать четверых детей, уверяла ее, что это абсолютно нормально и вовсе не означает ничего ужасного. Так что Романа старалась держать себя в руках. А главное, не дать почувствовать Доктору, что ее беспокоит. И это было самым сложным — супружеское слияние сознаний дарило много преимуществ, но порой доставляло и неудобства.
Их дочь родилась в ТАРДИС — Доктор сказал, что в ее медицинском отсеке есть всё необходимое для любых непредвиденных случаев, и Романа была с ним согласна. ТАРДИС в любом случае создавала дополнительную защиту, которая никогда не будет лишней. До сих пор Романа даже не подозревала, что этот процесс настолько долгий и болезненный. Даже с успокаивающим эффектом целительного поля ТАРДИС. Хорошо еще, Селия посоветовала ей воспользоваться помощью Виктории — пожилой женщины, которая всю жизнь проработала акушеркой. Она сразу выставила Доктора со словами: — Мужчинам не стоит при этом присутствовать. И самое удивительное — Доктор подчинился. Если бы Романе не было бы так больно, она бы посмеялась. Она еще ни разу в жизни не видела, чтобы человек так командовал Доктором. Сжав зубы от очередной вспышки раздирающей изнутри боли, Романа попросила ТАРДИС блокировать ее сознание от Доктора, опасаясь, что в подобном состоянии сама не сможет удерживать достойный блок. А ей не хотелось, чтобы он сейчас чувствовал ее.
Когда всё закончилось, Романа с обессиленным облегчением откинулась на спинку кушетки и, тяжело дыша, спросила: — Это всегда… так… тяжело? Язык ворочался с трудом, усталость была такая, что казалось, будто звездочки перед глазами пляшут. — С первым ребенком, как правило — да, — ответила Виктория, что-то делая с младенцем. Романа вдруг поняла, что он кричит — жалобно, надрывно. — Почему она плачет? — встревожилась она и, несмотря на истощение, попыталась подняться на локтях. Но Виктория легким толчком в плечо заставила ее лечь обратно. Оказывается, за то время, что Романе понадобилось более-менее прийти в себя, она уже успела помыть ребенка, который продолжал реветь, хотя уже и потише. — Успокойся, так и должно быть. Хуже было бы, если бы она не плакала, потому что это значило бы, что легкие не раскрылись. — Но… с ней… всё… в порядке? — Визуально — да. Совершенно здоровая девочка. Я ничего не понимаю в вашем оборудовании, чтобы проверить точнее. — Положите ее в круг на столике, — подсказала Романа. Виктория последовала совету, и ребенок перестал кричать, теперь лишь тихонько похныкивая. — Нажмите справа красную и зеленую кнопки — именно в таком порядке, — продолжила инструктировать Романа. Виктория нажала кнопки, и диагностика мягко загудела, несколько секунд спустя выдав результат. — Тут на экране какие-то символы, — озадаченно произнесла Виктория. — Я их не понимаю. — Галлифрейская письменность, — ответила Романа; туман в голове немного отступил, и дышать стало легче. И она позвала Доктора: «Ты уже можешь зайти. И нам нужно, чтобы ты прочитал результат диагностики». Доктор появился сразу же — будто ждал прямо за дверью. Хотя, скорее всего, так оно и было. Романа чувствовала исходящее от него беспокойство, смешанное с предвкушающим ожиданием. Бросив на нее короткий внимательный взгляд и попутно просканировав ее самочувствие (Романа только сейчас осознала, что ТАРДИС сняла блокировку), он прошел к диагностическому столику и склонился над ним, с восхищением уставившись на ребенка. Романа могла поклясться, что он с трудом оторвал взгляд от дочери, чтобы посмотреть на экран. — Показатели в норме, — зачитал Доктор вслух. — Девочка (что мы и так знали), вес три килограмма двести грамм, рост пятьдесят один сантиметр. Оба сердца бьются равномерно. Обходная дыхательная система функционирует нормально. Мозговые ритмы в полном порядке. Временная линия стабилизируется. Отклонений не обнаружено. Романа облегченно выдохнула, поняв, что до сих пор немного задерживала дыхание. Доктор осторожно взял дочь со столика, и когда он вместе с ней повернулся к Романе, на его лице красовалась широчайшая улыбка. — Так на каком имени ты остановилась? — спросил он. Они обсуждали имена чуть ли не каждый день и постоянно меняли варианты. В отличие от истинного имени, которое было выбрано сразу и единодушно. Истинное имя всегда выбиралось такое, которое могло как можно лучше характеризовать ребенка. Поскольку их дочь была настоящим чудом, как еще иначе ее можно было назвать? — Вивьен, — Романа посмотрела на него, улыбнувшись в ответ. — Селия сказала, оно означает «живая». Доктор кивнул, соглашаясь, и вопросительно посмотрел на Викторию. Та слегка улыбнулась и снова принялась распоряжаться: «Давайте мне ребенка», «Переложите жену с кушетки на кровать», «Нет, милочка, тебе нельзя вставать еще два часа — лежи, отдыхай», «На, подержи доченьку». Виктория положила ей ребенка прямо на живот, велев держать крепче. Руки всё еще дрожали, было ощущение полного бессилия, но она держала. Крепко. Так, что пару минут спустя Виктория еле расцепила ее руки, чтобы положить Вивьен в колыбельку рядом. — Спи теперь, — велела она. — А я позже зайду тебя проведать, — и поманила за собой Доктора: — Пойдемте, надо принести мамочке поесть. Доктор ушел следом за Викторией, на какое-то время оставив Роману одну с Вивьен. И ее накрыло невероятное ощущение — будто она только что сотворила целый мир. Она, почти не моргая, смотрела на дочь, которая казалась ей невероятно красивой, не в силах отвести глаз.
Гораздо позже, когда Романа окончательно пришла в себя, начала вставать, а Виктория научила ее, как обращаться с младенцем, они провели обряд имянаречения. Они стояли в центре круглой пустой комнаты, которую пронизывала энергия ТАРДИС — замена обычному энергетическому полю, которое использовалось в таких случаях на Галлифрее. Романа держала дочь на руках, Доктор осторожно прикоснулся пальцами ко лбу Вивьен. Посмотрев друг другу в глаза, они одновременно кивнули и одновременно — столь же осторожно и едва касаясь — приблизились к разуму Вивьен. Их мысленные голоса слились в один: «Дочь, мы нарекаем тебя Таюмой. Храни свое истинное имя до конца времен». Сознание Вивьен откликнулось доверчивым нежным отголоском, как если бы она обняла их обоих. А потом они разорвали контакт, поставив ментальные щиты на ее разум. Когда Вивьен подрастет, она научится делать это сама, пока же дело родителей — защищать ее сознание от любой внешней угрозы и от нее самой. И хотя сейчас она еще ничего не понимает, истинное имя останется в глубине ее памяти так, как будто она знала его всегда.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Пока музей закрыт, усиленно переделывают выставку по жизни и творчеству. Внутрь пока не пускают, зато на стенах на подходе к выставке повесили здоровенные цитаты. Прикольно выглядит.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Глава 2. Свадьба читать дальшеПримечание: Все сведения о Галлифрее, встречающиеся в этой главе, почерпнуты мной частично из олд-скула, частично из Доктор-вики (и частично додуманы). Я не знакома ни с аудиопьесами, ни с книгами по Доктору. И если что-то здесь им противоречит, прошу прощения у знатоков.
Кажется, будто ТАРДИС кружится в вихре, потом зарывается в глубину, потом взлетает ввысь, и снова кружится так, что это вызывает легкую тошноту. Доктор сосредоточенно работает с одной стороны консоли, Романа — с другой. До сих пор она встречалась с отделением куска пространства и времени только в теории. Она знала, что делать, но не подозревала, что это будет настолько выматывающим. Будто временной вихрь высасывал их собственную энергию. Людей в консольной не осталось — Доктор заблаговременно отправил всех в комнаты, велев не высовываться, пока он не скажет, что можно. Очередной бросок — стабилизировать, выпрямить. Еще раз. И еще. — Почему Земля? — спросила Романа, мягко поворачивая ТАРДИС в нужную сторону. — Мне всегда нравилась эта планета, — весело ответил Доктор, щелкая рычагами со своей стороны. Кусок пространства и времени не берется из ниоткуда. И они не боги, чтобы самим его создать. Они лишь могут отделить его от общего пространственно-временного потока и изолировать. Доктор решил этот кусок оторвать от Земли. Впрочем, Романе было всё равно на самом деле — и спросила она просто так. Земля так Земля. Наконец, ТАРДИС остановилась, замерла, окончательно укрепилась. Вихри времени улеглись вокруг нее, волнение успокоилось. Романа посмотрела на Доктора, и он кивнул. Решительно прошагав к двери, Доктор распахнул ее, а потом с широкой улыбкой повернулся: — Получилось! — Неужели ты в этом сомневался? — ехидно удивилась Романа, подходя к нему и в свою очередь выглядывая наружу. За дверями ТАРДИС простиралась обширная равнина, покрытая травами и цветами, посреди которой медленно текла полноводная река. Если присмотреться, можно было заметить, что на горизонте небо плавно спускалось, соединяясь с землей. И это была не оптическая иллюзия — небо действительно соединялось с землей. — Конечно, нет! — самоуверенно заявил Доктор. — Я изначально знал, что всё получится. Романа улыбнулась — он мог хорохориться, сколько угодно, но она-то видела, что он был далеко не так уверен, как хочет показать. — Знаешь, выглядит немного жутковато, — заметила она, выходя наружу и махнув рукой на горизонт. Доктор беспечно пожал плечами: — Это просто с непривычки. — Возможно. Но вблизи еще хуже, — заметила Романа, когда обернулась и обнаружила, что ТАРДИС стоит возле самого края — там, где небо, соединялось с землей, будто купол, а река просто текла, исчезая за пределами края этого мира. — Кстати, куда течет река? — Вливается в разные реки в общем времени, — Доктор повернулся к ней и широко улыбнулся — одной из своих редких настоящих улыбок, когда он не прятал чувства и тревоги за радостным выражением, а действительно был счастлив. — Отличная работа, Романа. Мармеладку? Она засмеялась — давно она не чувствовала себя настолько воодушевленной — и кивнула, беря у Доктора предложенную конфету. Апельсиновая. Ее любимая. Романа сочла это добрым предзнаменованием. Потом она с удовольствием наблюдала, как люди, выходя из ТАРДИС, осматриваются, перешептываясь, обмениваясь впечатлениями. Романа видела на лицах изумление, восхищение, недоумение, беспокойство и даже страх. И их можно было понять — небо, спускающееся до земли, выглядело жутко, что бы ни говорил Доктор. А вот на тех, кто вышел последними, смотреть было больно: те, чьих родных успели убить далеки. Заплаканные женщины, угрюмые мужчины, всхлипывающие растерянные дети. Хотела бы Романа хоть чем-то им помочь, но здесь она, увы, была бессильна. «Как ты с этим справляешься?» — спросила она Доктора. Он не стал уточнять, с чем именно, прекрасно поняв по ее взгляду, устремленному на несчастных. «Никак. Просто говорю себе, что я не могу спасти всех». «Помогает?» — скептично поинтересовалась Романа. «Нет. Но это правда». Правда, да. Их никто ни в чем не обвинял — наоборот, люди были бесконечно благодарны и без конца подходили сказать спасибо. Но от этого почему-то становилось только хуже. К счастью, сейчас у них было множество насущных проблем — им предстояло построить целый мир, — и это помогало отвлечься от угрызений совести и скорби.
*** Первым делом Доктор взялся устанавливать временной шлюз — прямо на том месте, где река вытекала во внешний мир. — Зачем тебе постоянная связь с внешним миром? — поинтересовалась Романа. Доктор завис в ТАРДИС над рекой, сосредоточенно работая над шлюзом, а Романа наблюдала, стоя сзади. — Нам надо наладить с ним торговлю, — ответил Доктор, соединяя и разделяя временные линии, чтобы создать туннель. — Нам нужны строительные материалы. Но прежде всего нам нужна еда. Даже если прямо сейчас распахать и засеять поля, урожай будет еще не скоро, а запасов ТАРДИС не хватит надолго для такого количества людей. Романа кивнула — она уже думала об этом. Торговля, конечно, хороший выход, но… — И чем же мы будем торговать? — Знаниями, конечно! — Доктор широко улыбнулся, резко повернувшись к ней. — Но только с фиксированными эпохами, естественно. — Знаниями, — Романа скептично посмотрела на него. — Не хочешь ли ты сказать, что собираешься дать людям доступ к библиотеке ТАДРИС? Доктор активно закивал: — Именно. Не ко всей, конечно. А кроме того, я сам по себе источник знаний. Позже обучу преемников. Эта экспедиция сплошь состоит из умнейших ученых — они справятся. Он снова повернулся к шлюзу, чтобы закончить настройку. Да, пожалуй, это выход. — Ага! — Доктор торжествующе распрямился и шагнул назад. Обширный квадрат над рекой мягко засветился, обозначая открытый проход. Романа невольно улыбнулась на сияющую торжеством физиономию Доктора. Он захлопнул дверь и прошагал к консоли, чтобы переправить ТАРДИС на берег, где его ждали несколько ученых во главе с Питером. Конечно, он оставался их руководителем, к нему обращались люди в первую очередь, если у них возникали вопросы, но Доктор незаметно и по умолчанию стал считаться главным. — Ну как? — встретили его сразу несколько голосов, стоило Доктору высунуться из ТАРДИС. — Получилось? — Конечно, получилось! — возмутился Доктор подобным недоверием. — Теперь осталось наладить торговлю и, получив всё необходимое, начать строительство. Ответом ему были радостно-торжествующие восклицания. — Faber est quisque suae fortunae, — задумчиво изрекла Селия, а потом ее темные глаза весело сверкнули: — О, Джон! А ведь ваша фамилия вам удивительно подходит: вы действительно кузнец — и не только собственной судьбы, но и судеб окружающих. Фабер Джон — это звучит, не находите? Доктор фыркнул. Селия была единственной из колонистов, кто прекрасно понимал, что Джон Смит вовсе не его имя, но с каким-то извращенным удовольствием обращалась к нему только так. Романа искренне рассмеялась: — А и правда, Доктор! Он одарил ее взглядом «И ты, Брут!», но в глубине его глаз сверкало веселье, так что она не слишком поверила его надутой физиономии. Селия, кажется, тоже. А имя прижилось — и очень быстро.
*** Связями с внешним миром занимался Доктор. Людям нельзя было там показываться под угрозой разрушения мироздания. А Романа предпочитала заниматься обустройством их нынешнего жилища, которое вскоре нарекли Городом Времени. Она не знала, откуда это пошло (возможно, с легкой руки всё той же Селии), но людям понравилось. Да и они с Доктором не возражали. Торговля налаживалась. Жизнь в Городе — тоже. Люди работали с огромным энтузиазмом, обустраивая новый дом. Неудивительно, если подумать, что они никогда и никуда не смогут отсюда уйти. И вот уже появились дома, улицы, площади… Доктор высказал предложение, что в городе, носящем имя Времени, все объекты должны называться соответственно. Питер горячо его поддержал, и теперь все развлекались, наперебой предлагая наименования: площадь Закрытие Времени, Дневная аллея, площадь Эры, парк Долгие Часы, Вековая площадь, авеню Четырех Веков… Единственную же реку назвали просто Время. Территорию по другую сторону реки оставили полями — для сельского хозяйства, — на которых возвели лишь несколько деревенских домиков на приличном расстоянии друг от друга, как и положено фермерским имениям. Поначалу неуверенные и даже боящиеся будущего колонисты, теперь расправили плечи и подняли головы — фигурально выражаясь. Куда бы ни пошла, Романа встречала радостные улыбки и уважительные приветствия. А уж Доктора они почитали примерно как Лорда Президента на Галлифрее. С той лишь разницей, что Доктор обитал не в заоблачных высотах, а рядом с людьми, которые в любой момент могли обратиться к нему со своими проблемами. Романа уже не в первый раз убедилась, что он прирожденный лидер. Даже если сам он терпеть не мог подобные облекающие властью и ответственностью должности. Они с Доктором поселились в хромированном доме на площади Закрытие Времени, где Доктор припарковал ТАРДИС — благо дом был достаточно большим. Как раз в тот день, когда он был закончен, и они вступили в пока еще пустой обширный вестибюль, Доктор огорошил Роману заявлением: — Нам все-таки придется слетать на Галлифрей. Романа невольно вздрогнула. — Зачем? Доктор с подчеркнуто небрежным видом пожал плечами: — Чтобы заключить союз между нашими Домами, как полагается. Романа застыла и ошарашенно поморгала, недоверчиво уставившись на него. — Доктор… это ты сейчас мне предложение сделал? Он молча кивнул, вдруг потеряв свое знаменитое красноречие. Романа широко улыбнулась, чувствуя себя бесконечно счастливой. Она не думала, что Доктор решится на этот шаг — не в ближайшее время, во всяком случае. Она знала, что он любит ее — чувствовала, как могут чувствовать только повелители времени. Но он слишком любил свою свободу и независимость. Тем приятней стал сюрприз. Она никогда не стала бы давить и торопить, согласившись с ролью дорогой подруги, но это не значит, что ей не хотелось большего. Однако существовала еще одна проблема. — Должна предупредить — моя семья, скорее всего, будет сильно против. Доктор небрежно отмахнулся — мол, с чем я не справлялся! И Романа рассмеялась. Он улыбнулся ей в ответ — одной из тех редких искренних улыбок, которые она так любила.
*** Их появление на родине было эпичным — чего и следовало ожидать. Материализовавшуюся ТАРДИС немедленно окружила стража. — Охрана Канцлера, — пренебрежительно фыркнул Доктор, глядя на изображение на экране: несколько человек в красно-белой униформе с белыми плащами; и с сарказмом добавил: — Добро пожаловать домой. Романа невесело улыбнулась. Именно такого приема она и опасалась. На родине к Доктору относились двойственно — одни считали его героем, который не однажды спасал Галлифрей, другие презирали как ренегата. Но что точно — так это то, что каждое его возвращение сопровождалось какой-нибудь катастрофой. А на этот раз добавлялось еще одно обстоятельство: требование вернуться на Галлифрей Романа получила уже давно. Они с Доктором требование проигнорировали, и теперь их наверняка ждало разбирательство. Доктор подмигнул ей и решительно двинулся к двери, Романа последовала за ним. Распахнув дверь и шагнув наружу, он широко улыбнулся, отсалютовав солдатам: — Господа, я счастлив вернуться на Галлифрей! Солдаты в ответ нацелили на него стазеры. Однако это нисколько не смутило Доктора. Прошагав вперед между двумя рядами, он жизнерадостно продолжил: — О, мне это нравится! Почетный караул? Нет, вы просто толпа. Вы не подходите для охраны мармеладок. Хотите мармеладку? Солдат, к которому Доктор обратился, достав из кармана неизменный бумажный пакет, ошарашенно моргнул. — Ну-ну, бросьте, Доктор, — из двери на другом конце шестиугольного зала, в котором они приземлились, появился человек в одеяниях Кастелляна. — Прошу прощения за не слишком дружелюбный прием, но вы же понимаете, что сами его спровоцировали. — Кастеллян Спандрелл! — радостно воскликнул Доктор. — Сколько лет, сколько зим! И нет, я понятия не имею, что натворил на этот раз. Плотный пожилой Кастеллян, чьи редкие седые волосы почти полностью закрывала форменная шапочка, коротко улыбнулся, но сразу же вернул себе суровое лицо. — Доктор, Дом Хатсхевен официально обвинил вас в похищении своей наследницы и потребовал суда. Романа демонстративно прочистила горло: — Для сведения, Лорд Кастеллян: меня никто не похищал, я путешествую с Доктором абсолютно добровольно. — Ваша мать придерживается иного мнения, леди Романадворатрелундар, — почтительно поклонился Кастеллян. Романа тяжело вздохнула и закатила глаза. Еще бы! Ей стоило ожидать от своей матери именно таких выводов. — В таком случае, я должна ее разубедить, — твердо произнесла она и зашагала вперед. — Пошли, Доктор. Доктор улыбнулся и помахал страже и Кастелляну, прежде чем последовать за ней. — Но… — Кастеллян хотел что-то возразить, а потом со смирившимся видом махнул рукой; Романа успела еще услышать его бормотание: — Полагаю, мне лучше остаться в стороне. — Весьма разумное решение, — прокомментировал Доктор, но так, что его слышала только Романа.
Мать она нашла в их семейных садах. При виде знакомого пышного великолепия сердца кольнула ностальгия. Вдоль аллей, посыпанных белым песком, стояли изящные статуи. Вековые деревья создавали в глубине сада таинственную тень. Цветы увивали арки над аллеями и беседки, в которых Романа в детстве любила сидеть с очередной книгой в руках. Здесь всё было полно воспоминаний — хороших и плохих. Это был ее дом. Дом, который она видела последний раз в жизни. Доктор заметил ее настроение. — Не жалеешь о своем решении? Еще не поздно передумать. Вопреки деланно веселому и беспечному тону, Романа чувствовала в нем глубоко спрятанную горечь… и страх потерять ее. Он всей душой хотел, чтобы она осталась с ним. Но если бы она сейчас сказала, что остается на Галлифрее, он отпустил бы ее, не стал бы удерживать. Как бы больно ни было ему самому, в первую очередь он думал о том, чего хочет она. Романа настолько ясно и четко почувствовала это, словно их сознания уже объединились. Если бы у нее были сомнения (которых у нее не было) одно это немедленно прогнало бы их. Она улыбнулась и взяла его за руку, переплетя их пальцы. — Я хочу быть с тобой. До пределов вселенной и до конца времен. На этом им пришлось прервать разговор, поскольку навстречу по аллее шла ее мать, как всегда величественная и прекрасная в летящем белом платье до щиколоток. Бежевый брючный костюм Романы, отрытый в глубинах гардероба ТАРДИС, рядом с этим платьем выглядел откровенно плебейским. Мать регенерировала с тех пор, как Романа видела ее в последний раз, и теперь выглядела как высокая темноволосая женщина с очень бледной кожей. При виде Романы она на мгновение замерла, а потом бросилась вперед с выражением безграничного облегчения на лице: — Романадворатрелундар! Обнимая мать в ответ, она подумала, что Доктор был прав: ее имя слишком длинное. Эта мысль вызвала невольный смешок. Мать отстранила ее от себя, чтобы внимательно вглядеться в лицо. — Ты регенерировала. Что случилось? Этот ужасный ренегат подверг тебя опасности? Тебе удалось сбежать от него? Доктор многозначительно кашлянул: — Ужасный ренегат вообще-то здесь. Мать вздрогнула так, будто до сих пор не осознавала его присутствия. Романа прыснула, покосившись на него. Он стоял, засунув руки в карманы и покачиваясь с пятки на носок, с самым оскорбленным видом. — Матушка… — начала Романа, но больше ничего не успела сказать, поскольку та взорвалась возмущенной тирадой, хотя скорее не взорвалась, а зашипела: — Ты! Как ты смел появиться в этом Доме! Как ты смеешь находиться здесь, не рассыпаясь пеплом от стыда! Ты похитил мою несчастную девочку, таскал ее по Рассилон знает каким ужасным местам, подвергал опасности… — Матушка! — Романа повысила голос, чтобы перебить поток обвинений. — Никто меня не похищал. Я с Доктором по своей собственной свободной воле. Это заставило мать замолчать, пораженно уставившись на нее. И Романа воспользовалась этим, чтобы продолжить: — И вообще-то я пришла сказать тебе, что выхожу за него замуж. Романа отступила назад, чтобы взять Доктора за руку, обменявшись с ним коротким взглядом, а потом снова решительно посмотрела на мать. И имела сомнительное удовольствие наблюдать, как ее темно-синие глаза постепенно расширяются, практически вылезая из орбит, а рот открывается в немом крике. Пока немой крик не обрел звучание. — Никогда! — рявкнула мать. — Моя дочь не опозорит свою семью таким образом! Романа тяжело вздохнула. Она знала, что будет непросто. Некоторое время криков и уговоров спустя, мать всё же вынуждена была признать, что Романа достаточно взрослая, имеет свою голову на плечах, и никто не может запретить ей выйти замуж за того, за кого она хочет. К счастью, переговоры с отцом прошли гораздо проще и спокойнее: еще одного подобного скандала Романа не вынесла бы. Еще какое-то время ушло на переговоры между родителями жениха и невесты и улаживание всех формальностей (в том числе и касающихся игнорирования официального вызова Высшего Совета). В нормальных обстоятельствах подготовка началась бы минимум за полгода до свадьбы. Но Доктор сумел настоять на более простой церемонии без лишней помпезности. Хотя Романа так и не поняла, как он умудрился назначить свадьбу всего через два дня после их появления на Галлифрее. Вот уж действительно чудо.
Большой зал Капитолия сверкал всеми отполированными поверхностями. Романа чувствовала себя немного неуютно в парадной ало-оранжевой мантии. Она успела отвыкнуть от тяжелых официальных одеяний. И у них совершенно дурацкий воротник — пафосный и неудобный! Впрочем, Доктор смотрелся в мантии весьма неплохо. Золотой Церемониймейстер постучал посохом по полу, и в зале тут же воцарилась абсолютная тишина, словно он не был наполнен множеством повелителей времени. — Сегодня соединяются союзом Дом Лангбэрроу и Дом Хатсхевен, — торжественно объявил он. — Если у кого-то среди присутствующих есть законные основания не допустить этого союза, пусть скажут сейчас. Церемониймейстер сделал традиционную паузу, которая, насколько знала Романа, никогда не нарушалась. — Новобрачные, принесите обеты. Доктор повернулся к Романе, взяв ее ладони в свои и слегка улыбнувшись. — Романадворатрелундар, — впервые он произнес ее имя полностью — и даже не запнулся, — я клянусь быть рядом с тобой, следовать за тобой, вести тебя, поддерживать тебя, заботиться о тебе — во всех регенерациях. До пределов вселенной и до конца времен. Он произнес традиционную формулу с таким искренним чувством, что у Романы выступили слезы на глазах. Она в свою очередь сжала пальцы Доктора и произнесла: — Доктор, я клянусь быть рядом с тобой, следовать за тобой, вести тебя, поддерживать тебя, заботиться о тебе — во всех регенерациях. До пределов вселенной и до конца времен. — Обменяйтесь браслетами и истинными именами. Церемониймейстер протянул им лежащие на бордовой бархатной подушке два тонких серебряных браслета. Символы Домов Лангбэрроу и Хатсхевен, как и их с Доктором имена, переплетались в изящной гравировке. Они одновременно взяли браслеты, одновременно надели друг другу на левое запястье и, защелкивая застежку, одновременно наклонились друг к другу, чтобы прошептать на ухо имена. Когда они снова распрямились, улыбаясь, Церемониймейстер продолжил: — И объедините сознания. Им на головы возложили золотые обручи. Связанные с Матрицей, эти артефакты служили как для того, чтобы зафиксировать союз, так и для того, чтобы сделать возможным слияние сознаний. Они с Доктором синхронным жестом подняли руки и прикоснулись пальцами к вискам друг друга, глядя прямо в глаза. Это походило на обычный телепатический обмен, только гораздо глубже и мощнее. Романа сделала мысленный шаг, проникая в сознание Доктора. Он со своей стороны сделал то же самое. Всё закружилось в сумасшедшем вихре, а когда он улегся, Романа уже была не только собой, но еще и Доктором, воспринимала мир его глазами и чувствами. Это длилось целую вечность, а может всего несколько мгновений. Ощущение было такое, словно она обрела целую новую вселенную. Когда Романа вернулась в свое тело и опустила руки, связь не прервалась полностью: сознание Доктора осталось точно эхом на краю ее собственного сознания, готовое отозваться в любую секунду. Отныне она будет чувствовать его, где бы он ни находился. Романа с Доктором медленно, почти неверяще улыбнулись друг другу. Абсолютно непередаваемое и потрясающее чувство. — А теперь я приглашаю всех присутствующих начать празднование, — объявил Золотой Церемониймейстер всё тем же напыщенным тоном, будто не праздновать приглашал, а на очередную церемонию. Справедливости ради, празднование и выглядело как очередная церемония. Романа поняла, что уже подзабыла эту особенность своей родины — всё делать исключительно по строжайшему протоколу. Выкроив подходящий момент между наводящими тоску разглагольствованиями то одного, то другого родственника, Доктор потянул Роману за собой — к почти незаметной двери и в коридор. — Надо уходить, пока они не опомнились, — с широчайшей улыбкой заявил Доктор. — Иначе потом нам будет сложно вырваться. — Тоже об этом подумала, — улыбнулась в ответ Романа. И они поспешили к ТАРДИС, то крадясь по коридорам и осторожно выглядывая из-за углов, то мчась со всех ног на открытых пространствах — будто двое подростков, совершающих нечто запрещенное. Подростками они давно не были, а вот нечто запрещенное совершали определенно. Влетев в ТАРДИС и захлопнув за собой дверь, они посмотрели друг на друга и расхохотались. Пожалуй, никогда еще Романа не чувствовала себя настолько легко и беззаботно. В два широких шага Доктор оказался возле консоли, быстро набрал координаты — Романа едва успела исправить время, которое он опять выставил неправильно, — и нажал рычаг. Она испытывала одновременно грусть и облегчение. Грусть — оттого что ей, скорее всего, уже не придется вернуться на родину, увидеть дом, родителей. Облегчение — оттого что, вопреки опасениям, ее не заперли снова в золотой клетке, и она отправлялась с Доктором, пожалуй, в самое сложное и увлекательное путешествие. И только вернувшись в Город Времени, когда колонисты уставились на них круглыми глазами, они вспомнили, что так и не сняли парадные мантии.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Название: Три Крестоманси Автор: betony Бета: raliso Название в оригинале: the three chrestomancis Ссылка на оригинал: archiveofourown.org/works/21759649 Герои, пейринг: Кристофер, Кот, Габриэль Размер: мини Жанр: а фиг его знает Рейтинг: G Тип: джен Саммари: Визит к Габриэлю оборачивается приключением в Пятой серии, которое потребует всех троих кудесников с девятью жизнями, чтобы довести дело до конца.
читать дальше— Выше голову, — доброжелательно произнес Кристофер. — Габриэль не настолько ужасен. Он подозревал, что это принесло бы больше пользы, если бы он заметил нервозность Кота раньше, в поезде, или если бы его голос звучал так, как если бы он верил в свои слова. В данный момент он скорее жалел, что не отменил этот визит в пользу деловой встречи с Великими Магами Первой серии, прибывшими, чтобы уже в двадцатый раз пожаловаться на мага-отступника из их конклава, который пытался устроить диверсию в Родственных мирах. Такрой обещал, что Габриэль будет хорошо себя вести во время первой встречи с Котом, но Кристофер на горьком опыте знал, что это не слишком много значит. Стоит только представить, как он заведет разговор о той унизительной неразберихе с Девятой серией и апельсинами-корольками! Кот, со своей стороны, изучал носки ботинок, что ясно показывало, как мало пользы приносили старания Кристофера быть благожелательным. Он сменил тактику. — В любом случае, мы будем дома к чаю, — сказал он в самой величественной своей манере и почувствовал гордость, когда Кот просветлел. Это приятное удовлетворение длилось всю дорогу в машине, которая доставила их до дома Габриэля, и даже первые несколько мгновений ворчания Габриэля вместо приветствия. — Что на этот раз? — Такое впечатление, что вы не рады меня видеть, — парировал Кристофер и положил ладонь на плечо Кота, подтолкнув его вперед. — Я привел Кота познакомиться с вами. Однажды он станет моим преемником. — Наслышан, — Габриэль сосредоточенно поджал губы. — Подойди сюда, Эрик. На мгновение Кристофер озадачился, кто такой Эрик, а потом вспомнил, что это вообще-то настоящее имя Кота. Фрэнк и Кэролайн пришли бы в ужас. Справедливости ради, Кот выглядел не менее озадаченным. — Здравствуйте, — произнес он и на целый сантиметр передвинулся к оценивающему взгляду Габриэля. Великие небеса. Определенно Кристоферу давно пора вмешаться. — Кот прекрасно продвигается в обучении, — сказал он и небрежно добавил, поскольку хотел получить шанс поговорить о том, как быстро Кот освоил телепортацию, не говоря уже о его природной склонности к трансформации: — особенно в практических аспектах. Естественно, после этого Габриэль на следующие пятнадцать минут устроил Коту опрос по самым темным аспектам теории магии. Кот явно понял не больше одного слова из семи, что было ненамного лучше понимания Кристофером одного из пяти. Габриэль мог быть по-настоящему сбивающим с толку, когда пытался наказать Кристофера, что, похоже, и происходило прямо сейчас. Это было даже более незаслуженно, чем обычно, поскольку Кристофер понятия не имел, что такого сделал, чтобы расстроить Габриэля. При виде упрямого выражения лица Кота, когда его попросили объяснить чудотворные свойства молекул воды, Кристофер поймал себя на том, что сочувствует ему. Ему придется сделать нечто поистине великодушное, чтобы компенсировать это Коту. Как всегда, Габриэль вскоре после этого перешел к делу. — Я не уверен, что одобряю оставление поста Крестоманси в семье. Это не титул кардинала, чтобы дарить его в Рождественском чулке любимому племяннику. — Полагаю, — парировал Кристофер, — я должен пойти выбрать из других кудесников с девятью жизнями, которые на улице валяются. Габриэль вздохнул: — Знаю, в твоей ситуации были… смягчающие обстоятельства. Я был бесконечно рад, когда у Роджера и Джулии обнаружились двойники. Но, Кристофер, ты правда думаешь, что разумно… Когда вызов пришел в первый раз — слабый, но настойчивый, — Кристофер в первую очередь испытал облегчение. Он больше не хотел слушать, как Габриэль очерняет способности Кота, когда бедный Кот стоит здесь же. Если бы это был кто-то другой, Кристофер приписал бы такое поведение старческому слабоумию, но Габриэль никогда особо не заботился о слушателях, когда речь шла о критике в адрес Кристофера. Он прочистил горло и как раз собирался извиниться, когда пришел второй вызов, еще более громкий, и Кристофер с некоторым удивлением заметил, как Габриэль дернулся. От третьего вызова у Кристофера зазвенело в ушах, а Габриэль поджал губы, но самое тревожное — то, что Кот испуганно развернулся с расширившимися глазами: — Что… Это всё, что он смог сказать до того, как вызов захватил полностью. Кристофер успел порадоваться тому, что Кот находил телепортацию такой легкой, прежде чем мир мигнул и исчез, и он обнаружил себя на тошнотворно знакомом пляже с белым песком. — Проклятье, — пробормотал Кристофер, поскольку, хотя ситуация стоила слов покрепче, здесь был Кот, который мог услышать, а кроме того, он здесь теперь вроде как с официальным делом. Так что он повернулся убедиться, что Кот и Габриэль преодолели переход целыми и невредимыми. И они преодолели. Кот вставал на ноги, отряхиваясь от песка, тогда как Габриэль сидел на ближайшей дюне, приподняв брови. — Гм, — произнес он, когда Кот пронесся мимо него к Кристоферу, и Кот виновато неуклюже остановился. — Так пойдет? — осмелился произнести он и взмахнул левой рукой. Песок рядом с Габриэлем взмыл в форме кресла, зависшего над землей. Габриэль с ворчанием устроился в нем и вплел достаточно собственной магии, чтобы оно двигалось, куда он захочет. — Не помешало бы несколько подушек… Кристофер не слишком незаметно закатил глаза и наколдовал из воздуха набор белых подушек с оборками. — …тем не менее, благодарю, юный Эрик. — Теперь, когда это улажено, полагаю, ни один из вас не заметил, кто мог призвать меня? — Нас, если ты не заметил, — сказал Габриэль одновременно с вопросом Кота: — Где это место? — Пятая серия, Кот, в которой мир разделился на острова вместо материков, — Кристофер начал чувствовать приближение дикой головной боли. — И, конечно, я заметил. Чего я не понимаю, так это что с этим делать. — С чем? — Кот, видимо, не посчитал ответ удовлетворительным. — Зачем им я? Я еще даже не Крестоманси! Он выглядел по-настоящему встревоженным, как если бы еще не осознал, каким потрясением может быть выдернутым сквозь Родственные миры в мгновение ока. Лучше сейчас, чем никогда, грустно подумал Кристофер. Поскольку он не мог обещать Коту, что этого не случится снова, Кристофер решил выглядеть как можно более рассеянным и надеяться, что Габриэль решит, будто он сосредотачивается. Судя по ястребиному взгляду Габриэля, это не особо сработало, но, по крайней мере, он достаточно пожалел его, чтобы объяснить Коту. — Подозреваю, нам не повезло привлечь внимание нескольких людей, отчаянно призывающих Крестоманси в прошлом, настоящем и будущем, — он сделал достаточно долгую паузу, чтобы Кот осознал, что это подразумевает. — Призыв сработал, даже если не точно с тем человеком, которого они хотели. Подозреваю, близость трех Крестоманси, независимо от того, состоят ли двое из них на службе в данный момент, сбила магию так, что она притянула нас троих, вместо одного Кристофера. Кот нахмурился: — Но почему сюда, если звали разные люди? Разве мы не должны каждый отправиться в то время, из которого нас звали? — Потому что это момент, когда временная линия наиболее чувствительна к изменениям, — ответил Кристофер. — Нас всех притянуло, как железо к магниту. Мы еще не дошли до этой части в твоем обучении, но когда дойдем, ты увидишь, что временная магия кошмарно проблематична. Сейчас лучше поверь мне на слово. — Но разве не должен… э… мистер де Витт помнить, в чем была проблема? Если один из вызовов пришел из прошлого, он слышал бы что-то о том, что случилось, разве нет? — Кот прервался, размышляя над вопросом. — Или, по крайней мере, мы должны были знать, что смогли исправить это, или сможем так, чтобы он не знал. — Время, — ученым тоном произнес Кристофер, — одновременно фиксировано и постоянно течет. Возможно, мы уже сделали то, что надо, или же вернулись домой, обнаружив Родственные миры разоренными. Как я сказал, абсолютно кошмарно проблематична. Габриэль кашлянул, что прозвучало подозрительно похоже на фырканье. — Всё это хорошо, Кристофер, но когда ты собираешься обратить внимание на тот факт, что мы на этом пляже одни? Они с Котом оба выжидающе посмотрели на него, словно ждали, что Кристофер решит все их проблемы только потому, что он действующий Крестоманси. Как нечестно! Они могли бы по крайней мере быть немного полезными. Кристофер вздохнул и заставил себя сосредоточиться, игнорируя головную боль. — На этом пляже — да, — вслух подумал он, — но не в этом месте. Итак всё сводится к этому. Он сделал, что мог, рассматривая возможности — безуспешно. Кристофер снял ботинки и носки и, как мог, закатал брюки, прежде чем ступить в прибой; не помогло, и сердце кольнуло от мысли, что сделает соленая вода с превосходным серым шелком. Ну, хотя бы шлафроки в безопасности. Под любопытным взглядом Кота и неизменно осуждающим Габриэля Кристофер пошевелил пальцами в море и принялся ждать. Они, конечно, поднялись на поверхность, хотя и не такие, как помнил Кристофер. Справедливости ради, их волосы и кожа по-прежнему были зеленоватыми, а нижняя часть тела заканчивалась рыбьим хвостом и плавниками, которые когда-то так сбивали его с толку. Но Глупые Леди, которых он помнил, гораздо больше были расположены громко смеяться, чем пронзать кого-то взглядом, и раньше они определенно не потрясали оружием, как сейчас. Их было пять — три с копьями, рукояти которых украшали щупальца, а остальные с коралловыми дубинками и взглядами, пронзающими, как ножи. — Да? — рявкнула самая высокая из них, очевидно, их лидер. Кристофер поднял руки самым впечатляющим жестом, каким мог. — Я, Крестоманси, — произнес он. В конце концов, представление — самое главное. Но не для Не-Таких-Уж-Глупых Леди. Главная русалка приподняла бровь и пронзила его взглядом: — И? Мы слышали об этом имени, которое может помочь в тяжелые времена, но не ожидали обнаружить, что оно означает лишь трясущегося старика, не достигшего зрелости ребенка и расфуфыренного павлина. А кроме того, мы в любом случае вас не звали. Чушь! Они собрались уходить, и Кристофер снова вздохнул. — Это я, — сказал он, — Клистоффе. Он наполовину ожидал, что это не сработает, но лидер замедлилась и подозрительно уставилась на него через зеленоватое плечо. — Раньше здесь жил клан наших сестер, — резко произнесла она, — который говорил о таком существе. — Да, — сказал Кристофер. — Это был я, давно. Думаю, их нет нигде поблизости? Мы были очень дружны. Они давали мне подарки. Все пять русалок развернулись, но приветливее не стали. — Это было существо, — произнесла первая, — которое принесло с собой великую радость, а потом великое кровопролитие. — Среди их подарков, — сказал Кристофер, сделав вид, будто не слышал, — было жемчужное ожерелье, вырезанное в виде черепов. Позже я узнал, что это было своего рода усыновление меня клану, что дает мне право требовать от вас по крайней мере объяснения, леди. — Тьфу ты! — произнесла одна из русалок, держащая дубинку, вот только, возможно, «тьфу» было не тем словом, которое она использовала. Кристофер поспешно наложил временные заглушающие чары на Кота. — Клан Перламутровой Кости мертв! Почему бы и тебе, проклятье, не быть мертвым? И на этот раз «проклятье» точно было не тем словом, которое она использовала. — Потому, мадам, — вмешался Габриэль, явно решивший, что с него довольно, — что мы можем быть полезны вам, учитывая те тяжелые обстоятельства, о которых вы говорили, призывали вы нас или нет. Возможно, вы могли бы объяснить подробнее? Этого банального вступления было достаточно, чтобы разрядить напряжение, каким бы необъяснимым оно ни было. Русалки гораздо охотнее говорили с Габриэлем, чем с Кристофером, так что Кристофер смог неохотно снять заглушающие чары. Похоже, те из них, кто выжил, сохранили талант к составлению звездных карт и прочитали в небе предзнаменования возрастающей опасности. — У нас есть причины верить, что великая темная сила поднимется из этих самых вод, прежде чем взойдет вечерняя звезда. Но пока наши ученые еще не знают, что это означает, они уж точно не нуждаются в вашей помощи для этого! Значит, вызов определенно пришел не от них. Как странно. Однако Кристофер понимал, что не стоит спрашивать об этом, когда Габриэль так хорошо вел переговоры. Он не успел опомниться, как Габриэль очаровал их настолько, что русалки согласились не только содействовать в следящих чарах, но и устроить транспорт до того места, куда они могут привести. Как бы ему ни не нравилось это признавать, это было действительно впечатляюще. Русалки устроили нечто вроде плота для них троих, который тянули смеющиеся дельфины и который прыгал вверх-вниз, так что Кристофер замучился следить, чтобы кресло Габриэля оставалось неподвижным. И это было не самое худшее. Кот побелел. И его нельзя было осуждать, учитывая, что однажды он уже утонул (Кристофер снова испытал приступ угрызений совести, что не сумел спасти своих кузенов, какими бы неблагодарными идиотами ни были Фрэнсис и его несносная дочь, если не хуже), но Кристофер не видел способов оставить его на пляже, при этом обеспечив его безопасность. Кристофер открыл рот, чтобы попытаться сказать что-нибудь подбадривающее, но в этот момент Кот покосился на него, спросив: — Из-за чего русалки так обеспокоены? И что вы имели в виду тогда, Клистоффе? Со своей обычной проницательностью Кристофер решил начать с более простого вопроса. — У них есть на то причины. Плоть русалок — хотя сейчас она почти не используется, даже той бандой негодяев, с которыми вы с Дженет, к несчастью, познакомились — пользовалась большим спросом в некоторых колдовских кругах. Говорят, если ее правильно приготовить, она может даровать бессмертие. Правда, с неудачным побочным эффектом — в процессе делает потребителя буйно помешанным. — О, — Кот был достаточно умен, чтобы разглядеть подтекст. Бессмертный злой кудесник — одна из тех проблем, которые лучше подавлять в зародыше. — А русалки, которые были вашими друзьями? Он мог быть довольно решительным, когда хотел. — Среди тех кругов, которые торговали плотью русалок, был круг одного контрабандиста, известного как Тень. К несчастью, он также оказался моим дядей. Я не знал об этом, пока не стало слишком поздно. Горло Кристофера сдавило. К счастью, именно в этот момент Габриэль проревел: — Сюда, мальчик! Помоги мне с креслом. И Кот послушно пробрался к нему. Как только они все устроились, дельфины начали буксировать плот и его пассажиров, тогда как русалки плыли рядом. К большому несчастью, они не могли дать никакой информации, которая была бы полезной в установке традиционных локационных чар, и, кажется, всё это готово было вылиться в новую ссору, пока Кот не спросил, как русалки передают направление друг другу. — Через песню, конечно, — был слегка недоверчивый ответ. — Тогда почему бы не спеть то, что вы знаете, и позволить чарам сделать остальное? — сказал Кот. Габриэль обратил на него настолько впечатленный взгляд, что у Кота порозовели кончики ушей, но Кристофер заметил, что он улыбается про себя. Габриэль передвинул кресло назад, пока не оказался рядом с Кристофером и проворчал: — Эрик, несомненно, слишком юн, чтобы на него подействовала их песня, а я слишком стар и измотан, но это не распространяется на тебя, знаешь ли. Ты видишь, что они готовы начать. Пожалуйста, скажи мне, почему ты не готов? — Знаю-знаю, — огрызнулся Кристофер и подготовился. Просто общество Габриэля заставляло его чувствовать себя обиженным подростком, точно так же, как присутствие Кота заставляло его чувствовать себя стариком, ответственным за всё на свете. Одновременное сочетание того и другого было крайне неприятным. Кристофер наложил на себя заглушающие чары, надеясь, что так он хотя бы получит немного тишины и покоя, или, может, даже немного отдыха. Однако палящее солнце над головой не позволяло вздремнуть, а запах соленой воды заставлял Кристофера чихать. Ни Габриэлю, ни Коту это, похоже, сильно не мешало. С Котом их спутницы были ласковы — даже воинственные русалки питали слабость к детям. А Габриэль, судя по возбужденной жестикуляции, обсуждал с остальными русалками музыку. Кристофер с горечью подумал, как он рад, что хотя бы некоторые получают удовольствие. Он также надеялся, что Милли никогда не узнает об этом: он подозревал, что она найдет слишком забавным то, насколько мало пустынный остров в Пятой серии подходит ему, если встретиться с ним в реальности. Наконец, они добрались до места, куда их привели русалочьи предсказания: еще один остров, но с блестящим черным песком, который неприятно сверкал на солнце. Он выглядел именно так, как Кристофер представлял себе место для логова злого кудесника. Он шагнул с плота, одновременно сняв чары, и сошел на остров вместе с Котом, и как только Габриэль перенес к ним свое кресло, русалки освободили дельфинов и исчезли следом. За исключением другой русалки с дубинкой, которая не обращалась к нему раньше. Она на мгновение задержалась — только на время, чтобы сказать: — Моя мать вылупилась среди клана Перламутровой Кости. Она говорила, что они всегда знали тебя как невинное и доброе существо. Затем она исчезла, но Кристофер понял, что после этого может держаться прямее. И ничего не оставалось, кроме как найти маньяка-кудесника. Если использовать чары сейчас, это только насторожит его, так что Кристофер полагал, им придется взяться за дело старомодным способом. Он мог только надеяться, что нужное логово не находится высоко в горах или глубоко в недрах земли. Когда ему было столько лет, сколько Коту, он мог бы воодушевиться подобными вещами. Теперь он чувствовал только раздражение и усталость, когда сражение еще даже не началось. — Я нахожу, что стал слишком стар для подобного, — объявил Габриэль, и не типично ли это для него? Кристофер, конечно же, не имел права на удовольствие хорошенько постонать, когда рядом Габриэль, куда старше него. Кот несся впереди обоих, совершенно забыв про их усталость и мучения. Кристофер решил, что он его тоже раздражает. Кристофер уже готов был предложить небольшую передышку, когда снова почувствовал призыв. Это уже в самом деле чересчур. Они не понимают, что у него не сто рук? Однако ничего не поделаешь. Кристофер потянул с собой Габриэля и Кота в перемещающие чары, понадеявшись, что новое дело не займет много времени. К его удивлению и облегчению, новый призыв всего лишь перенес их на другую сторону того же острова, если блестящая черная галька под их ногами о чем-то говорила. Маленький коренастый человек с жидкими волосами сидел перед ними за столом. Если Кристофер надеялся, что они удачно наткнулись на злого кудесника, к которому шли, его ждало разочарование: этот человек скорее походил на того, кто убедит их открыть новый счет в банке, чем на того, кто попытается захватить власть над миром. Но он лучезарно улыбнулся: — А! Вы, наконец, прибыли, как обещано. Я так давно ждал. — Да, — сказал Кристофер. — Я Крестоманси. В чем проблема? Этому человеку хватило воспитанности выглядеть должным образом впечатленным, или, по крайней мере, вежливо проигнорировать присутствие Габриэля и Кота. — Никаких проблем, — ответил он. — Как раз наоборот. Я годами — и должен сказать, это честь, наконец, встретиться с вами! — изучал вас и ваши деяния. Надеюсь, вы простите вмешательство, но, понимаете, это было совершенно необходимо. Кристоферу не хватило духу прерывать его, сказав, что понимает. Впрочем, Габриэль не испытывал подобных угрызений совести. — Первая серия, — пробормотал он вполголоса. — Он источает ее запах. — Наверное, вы думали, что вас перенесли сюда, чтобы остановить врага, — произнес человек, — но обещаю, что скорее я, Биксби, стремлюсь помочь вам, чем только могу! В эту серию, более того, в этот мир меня привела возможность послужить вам… — Прекрасно, мой дорогой друг, — сказал Кристофер, прежде чем речь затянулась слишком надолго. — Полагаю, вы не видели поблизости сумасшедшего, торгующего плотью русалок? — Сумасшедшего? — хихикнул Белби. — Вовсе нет. Но что касается русалок, что ж… — он достал пузырек с зеленоватой жидкостью и поставил его перед собой на стол. — Я подозревал, что у вас могут быть сомнения в связи с… неопрятностью всего дела. Понимаете, этот образец был собран естественными методами, совершенно безвредно. Кристофер застонал. Похоже, ему все-таки придется иметь дело с кудесником, каким бы абсурдным он ни был. — Понимаю, — произнес он и протянул руку. — Если вы просто сдадите свою контрабанду и пойдете со мной, не пытаясь проглотить всё, прежде чем я остановлю вас, мистер Бейли… Бегби уронил челюсть. — О, нет, — настойчиво произнес он. — Вы неправильно меня поняли, дорогой Крестоманси. Эликсир Вечной Жизни предназначен не для меня. А для вас. Кристофер замер. Белламу, очевидно, принял это за поощрение. — Только подумайте о благе, которое вы можете принести. Крестоманси были до вас и будут после, но у кого были такие приключения, как у вас? Кто встречал такой успех? Зачем рисковать тем, что однажды кто-то может занять должность, не обладая вашим умом и опытом? Выпейте это ради блага всех Родственных миров! И на одно ужасное мгновение Кристофер задумался. Он посмотрел на Габриэля, изможденного и посеревшего от ответственности, и на Кота, полного здоровья и оптимизма. Он подумал о перспективе передать титул и о том, какое болезненное чувство вины она вызывала. Он задумался, что если… Но тут Кот сморщил нос. — Думаю, он не станет! — сказал он и пронзил взглядом Блейкели. — Что бы вы ни говорили. — Думаю, нет, — согласился Габриэль, искоса посмотрев на Кристофера. — Иди сюда, Кот. Покажи мне, что ты сделаешь с этим жутким пузырьком. Кот покосился на него, взмахнул рукой, и внезапно на столе вместо него оказалась хрустальная стрекоза. Она с явным удовольствием хлопнула стеклянными крыльями и взлетела в синее небо. Таким образом с Берри оставалось разбираться Кристоферу. Теперь он не так уж и напоминал безобидного банкира. Его улыбка медленно расплылась, а выражение глаз стало крайне злобным. Он ухмыльнулся: — В итоге вы оказались таким же приверженным правилам, как остальные. Я так надеялся на свободную мысль с вашей стороны. — Не люблю разочаровывать, — вежливо произнес Кристофер и, следуя примеру Кота, решил, что трансформация облегчит транспортировку Беллини, или кем тот был на самом деле, обратно в Первую серию, где его будут судить как отступника из Конклава Магов. Он махнул рукой, и Бонни стал круглым безобидным тюленем, который прожигал их взглядом злобных глаз-бусинок. — Хорошая уборка дурного мусора, — произнес Габриэль, не считая того, что «мусор» точно было не тем словом, которое он использовал.
*** Позже, когда они избавились от Бринсби и совершили два быстрых перемещения во времени, чтобы убедиться, что прошлый и будущий призыв приведут их всех сюда, Кристофер и Кот обнаружили себя точно там, откуда начали — снова внимательно стоящими перед Габриэлем, ожидая его разгромной оценки. Но Габриэль только посопел и сказал: — Я замерзаю. Сбегай поищи Розали, Эрик, и попроси у нее поссет. Получив лазейку, Кот тут же умчался. Однако Кристофер не думал, что он был достаточно быстр, чтобы не услышать, как Габриэль громко заявил: — Какой странный и замкнутый мальчик. — Серьезно? — вопросил Кристофер, проигнорировав, как Габриэль нахмурился в ответ. Потом лицо Габриэля смягчилось. — Надеюсь, ты не обижаешься до сих пор, Кристофер. Я не собирался очернять способности твоего воспитанника или твою семью. Просто… — Габриэль тяжело вздохнул. — Понимаешь, тяжело смотреть на ребенка, которого ты полюбил, и знать, что однажды должен будешь переложить на него свое бремя. Я могу только представить, что это еще тяжелее, когда речь идет о твоей собственной крови. — Не особенно, — сказал Кристофер. — Не думаю, что вы могли бы лучше воспитать меня, если бы я был или чувствовал себя хоть немного более несчастным. И я хотел пост, и не один год. Это было совершенно очевидно. Кот всё еще слегка зеленел, когда задумывался о своем будущем, каким бы отдаленным оно ни было. Именно это заставляло Кристофера чувствовать себя таким виноватым, когда он с удовольствием представлял, как передаст Коту всю эту ответственность и в кои-то веки поживет для себя, настолько, что его на самом деле искушала мысль оставить должность себе навечно. — Эрик дорастет до этого, — успокаивающим тоном произнес Габриэль. — И тебе даже не придется бояться, что он устроит неразбериху из-за того, что не понимает всю серьезность должности. — Пожалуйста, — ответил Кристофер, — вы заставляете меня краснеть, — но он обнаружил, что снова улыбается. — Вы раньше назвали его Котом. — Я такого не делал. Я звал его Эриком, поскольку это его имя. — Вам следует быть осторожнее, — продолжил Кристофер. — Скоро его перестанет охватывать ужас от мысли о визите к вам, и что я тогда буду делать, когда мне надо будет наказать его? Габриэль фыркнул: — Уверяю тебя, мне нечего бояться на этот счет. Я приводил в ужас юных негодников еще до того, как ты сам был одним из них. А теперь иди, пожалуйста. Я устал и хочу спать. И Кристофер ушел, поскольку где-то в глубине души у него выработался рефлекс делать именно то, чего хотел Габриэль. Но сначала он наклонился, чтобы мимолетно поцеловать Габриэля в изборожденный морщинами лоб. — Доброго вечера, — произнес он, несмотря на то, что Габриэль уже закрыл глаза. — Я не мог бы пожелать лучшего отца. Затем он спустился забрать Кота. Они всё еще могли добраться до дома вовремя, чтобы успеть на чай, а Милли обещала им эклеры.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
29. Моя жизнь Песня — Mireille Mathieu “My life” читать дальшеMy life will never be the same, My heart is burning without shame. I feel the sun in me, When you return, you'll see a change.
То лето было одним из самых запоминающихся в жизни Милли. Во-первых, она закончила школу и вернулась домой, гордясь своим новеньким дипломом. Всю дорогу она провела в нетерпеливом предвкушении снова увидеть друзей. Но главное — снова увидеть Кристофера. Когда он стал для нее больше, чем просто друг — даже лучший, — Милли и сама не знала. Еще полгода назад, когда Милли уезжала в школу после Рождественских каникул, она ни о чем таком не думала. Кристофер, как всегда проводил ее до вокзала; они, как всегда, попрощались с поцелуем в щеку; как всегда, весь семестр переписывались, рассказывая друг другу о каждой мелочи, происходившей с ними. Но в какой момент она начала распечатывать его письма с бешено колотящимся сердцем, а читать — с широчайшей счастливой улыбкой и краснеющими щеками? Впрочем, неважно. Единственное, что в данный момент беспокоило Милли — как воспримет эти перемены Кристофер. Чувствует ли он то же самое, или она навсегда останется для него другом? От страха при этой мысли начинали дрожать колени (хорошо, что большую часть пути она сидела) и холодели руки.
My heart is whispering your name, My love is calling once again. And I shall always be All you believe, all you can dream. I'm not the same.
— Милли! Спрыгнув на платформу, она повернулась на голос Кристофера и невольно расплылась в счастливой улыбке. Точно также улыбаясь ей, он в несколько широких шагов преодолел разделявшее их расстояние, чтобы схватить ее в крепкие объятия. И хотя они всё еще находились на вокзале, среди толп приезжающих и уезжающих людей, именно в этот момент Милли почувствовала, что вернулась домой. Что уж говорить о том, когда они добрались до Замка, и Милли переходила из одних объятий в другие. Даже Габриэль улыбнулся и поцеловал ее в лоб. Немного подпортило настроение лукавое замечание Конрада, когда они все устроились поболтать в Малой гостиной. — А знаешь, Милли, Кристофер в последнее время пользуется бешенной популярностью — все окрестные девицы из кожи вон лезут, чтобы привлечь его внимание. Сердце Милли пропустило удар. Что ж, этого следовало ожидать. Но что, если одна из этих девушек понравится Кристоферу? Или… уже понравилась? Милли бросила на него обеспокоенный взгляд. Но он только тяжело вздохнул с видом человека, бесконечно уставшего от подколок лучшего друга. — Отстань, Грант, — небрежно отмахнулся он. — Я уже говорил, что они меня не интересуют. — Да, — ухмыльнулся Конрад, — но ты так и не сказал, кто тебя интересует. Кристофер с самым своим величественным и невозмутимым видом проигнорировал вопрос, ловко переведя разговор на другую тему, но быстрый, почти незаметный взгляд, брошенный на Милли, многое сказал ей. Она облегченно выдохнула и улыбнулась.
Some people search all their lives. I feel that my turn has come to reach high into the sky. And finally a star shines on me, Finally I can touch eternity.
Да, определенно, за этот семестр что-то изменилось. Пусть они общались совсем как раньше: сбегали с летних занятий, чтобы побродить по окрестностям и исследовать заброшенные уголки Замка, выдумывали розыгрыши для друзей, допоздна болтали по вечерам, уютно устроившись в комнате Кристофера, — между ними возникло нечто неуловимое. Будто ожидание. Предвкушение. Милли всё чаще ловила на себе нежные и восхищенные взгляды Кристофера. Но заметив, что она смотрит, он тут же изображал беспечно-невозмутимую физиономию. Милли разочарованно вздыхала. Нечто неуловимое с каждым днем росло, разливалось, становилось ярче и жарче. Пока однажды вечером не взорвалось.
My life will never be the same, Your love surrounds me once again. And this will rise and blow, And show me all I need to know. My heart is whispering your name, My love is calling you again. I wish you knew how true My feelings are only for you
И вроде бы вечер был самый обычный. Теплый летний вечер, когда солнце уже начало садиться и окрашивало золотом деревья в парке. Милли любила это время суток, когда постепенно гаснущий солнечный свет делал окружающее загадочным и волшебным. Может, это и странно со стороны кудесницы, но она всегда считала, что никакая самая искусная магия не сравнится с чудесами природы. Милли любовалась тем, как лучи заходящего солнца играют на белой стене сада Крестоманси, заставляя ее буквально пылать. Наверное, они точно также сверкали в ее волосах. Конечно, саму себя она видеть не могла, но завороженный взгляд Кристофера ясно давал понять, что зрелище было потрясающим. По крайней мере, для него. И на этот раз он не отвел взгляда, когда Милли посмотрела. Солнце отражалось и в его черных глазах, делая их бездонными. — Что? — спросила она, слегка улыбнувшись. Интересно, а когда она исподтишка любуется им, это настолько же заметно? Кристофер покачал головой, а потом вдруг наклонился и поцеловал ее. Всего лишь короткое почти целомудренное прикосновение губ, но этот поцелуй выбил из легких Милли весь воздух. Она замерла, забыв, как дышать. Видимо, что-то прочитав в ее взгляде, Кристофер поцеловал ее снова. Они целовались тогда весь вечер. И уже после третьего поцелуя Кристофер спросил, выйдет ли она за него замуж. Конечно же, Милли сказала «да».
Our lives will never be the same, My love's an everlasting flame, Burning eternally for you alone. When you're with me, I'm in love again!
Милли мечтательно улыбнулась, глядя на стену сада Крестоманси, озаренную заходящим солнцем. Точь-в-точь как много лет назад. Завтра Кристофер передаст должность Коту, и начнется новая эпоха. Даже не верилось. — Вот ты где. Милли улыбнулась и повернулась к Кристоферу, без труда уловив не произнесенное «Я тебя потерял». — Просто вспомнилось одно лето, — сказала она, кивнув в сторону пылающей в закатных лучах стены. Кристофер, прищурившись, проследил за ее взглядом и в свою очередь улыбнулся. — О. То лето. Милли с нежностью взъерошила его черные кудри, в которых начала появляться седина, и коротко поцеловала. Кристофер взял ее ладонь, поднеся к губам пальцы. — Мы прошли с тех пор немалый путь, правда? Милли кивнула. Они многое пережили, изменились, повзрослели, даже немного постарели. Лишь одно всегда оставалось неизменным. — Вместе.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Люди, знающие английский, как лучше перевести эту фразу? I can’t imagine you would have raised me any better if I were, or felt any more wretched. Собственно меня смущает здесь any more. Насколько я понимаю, оно должно употребляться с отрицанием, которого здесь, однако, нет.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Название: Город Времени Фандом: «Доктор Кто», «Повесть о Городе Времени» Автор: cygne Герои: Четвертый Доктор/Вторая Романа Жанр: приключения, романтика, флафф Рейтинг: PG-13 Тип: джен, с элементами гета. Размер: Предупреждение: АУ Примечание: Для завязки этого фанфика я использовала свой старый драббл из сборника «Дети Галлифрея». Просто он уж очень к месту пришелся. Саммари: Ни Романа, ни Доктор не горят желанием возвращаться на Галлифрей, когда их призывает Высший Совет.
Глава 1. Бегство читать дальшеПрекрасное настроение резко упало от одной единственной фразы: «Нас зовут обратно на Галлифрей». Романа отвернулась, пытаясь скрыть разочарование и казаться равнодушной. Вот и всё — пришел конец приключениям. Хотя кого она обманывает — вовсе не окончание веселой, порой опасной, но полной чудес жизни ее сейчас волновало. А Доктор воспринял требование как должное и уже начал вводить координаты. Пытаясь сдержать рвущуюся обиду, Романа ушла в свою комнату. Она-то думала, что что-то значит для Доктора, а он так легко согласился расстаться с ней! Без малейшего сожаления! У себя Романа рухнула на кровать и, прикусив губу, уставилась в стену. Однако в одиночестве она пробыла недолго — Доктор пришел следом, обеспокоенно поинтересовавшись, что случилось. Романа одарила его сердитым взглядом. Будто сам не понимает! — Я не хочу тратить остаток моей жизни на Галлифрей! После всего этого, — озвучила она часть правды. — Но ты ведь не станешь ссориться с повелителями времени? — ровным тоном спросил Доктор, стоя к ней спиной. — Ты же стал! — Романа вскочила с кровати, возмущенно уставившись на него. Уж кто бы говорил — в самом-то деле! — И проиграл, — тихо произнес Доктор, по-прежнему не поворачиваясь, будто не хотел, чтобы она видела его лицо. Романа уже хотела сдаться и сказать, что раз так — и говорить больше не о чем, надо возвращаться. Но что-то в его тоне насторожило ее. — Доктор, — решительно позвала она, — посмотри на меня. Он медленно, словно неохотно, повернулся, но глаза опустил в пол, избегая встречаться с ней взглядом. — Скажи честно: ты хочешь, чтобы я ушла? Доктор вскинул глаза, открыл рот, но сразу же закрыл его, так ничего и не сказав. Однако на его лице было ясно написано, что ничего он так не желает как того, чтобы Романа осталась с ним. — Тогда почему? — задала она мучавший ее вопрос. Доктор глубоко вздохнул: — Ты понимаешь, на что обрекаешь себя, идя наперекор Высшему Совету? Понимаешь, что если не вернешься сейчас, потеряешь дом? Романа улыбнулась: — Дурак. Неужели ты так и не понял? Доктор одарил ее недоуменным взглядом. Она улыбнулась еще шире, шагнула вперед и вместо всех объяснений коснулась пальцами его висков, глядя прямо в глаза. И когда он ответил ей тем же, вопросов между ними больше не осталось. Однако остались более неприятные вопросы. — Высший Совет не отстанет от нас, — сказал Доктор позже, когда они переместились в консольную, чтобы решить, куда отправляться дальше. — По крайней мере, не сразу. И они легко могут вычислить нас. Романа кивнула — она прекрасно это знала и уже внутренне готова была снова начинать игру в прятки, только на этот раз не с Темным Стражем, а с собственными соотечественниками. Однако по выражению лица Доктора, по вдохновенно-хитрому блеску в голубых глазах, она видела, что у него уже есть какое-то решение. Или, во всяком случае, идея — наверняка как всегда безумная. Поэтому она спросила: — И что ты предлагаешь? Доктор ухмыльнулся и провел пятерней по курчавой шевелюре, взлохматив ее. — Мы можем взять небольшой отрезок пространства и времени, отделить его и устроить там собственный мир. Романа покачала головой: — Он будет слишком нестабилен. — Не будет, — горячо заверил Доктор, его улыбка стала еще шире. — Если его закрепить с помощью полярностей — по типу часового механизма. Романа обдумала такой вариант — это действительно могло сработать. Вот только… — Тогда его придется перезапускать каждый раз, когда он пройдет полный цикл. Доктор кивнул: — Да. Но ведь мы можем с этим справиться, не так ли? Вид у него был крайне довольный собой, и Романа невольно засмеялась, чувствуя, как сердца переполняет нежность. — Можем, — согласилась она. — Отличная мысль. — Значит, договорились, — Доктор с энтузиазмом принялся настраивать ТАРДИС. Но Доктор не был бы Доктором, если бы что-нибудь не напортачил в процессе. Романа частенько поражалась, с какой виртуозностью он создает себе проблемы, а потом с не меньшей виртуозностью из них выпутывается. Как это он сказал однажды: надо совершать ошибки, чтобы запутать противника. Надо признать, ошибки совершать он умел. В этот раз он просто забыл отключить рандомайзер, а Романа заметила это слишком поздно, чтобы что-то менять. В результате ТАРДИС материализовалась посреди довольно примитивного человеческого поселения. Одноэтажные дома, которые скорее можно назвать хибарами, расположенные на равнине, к которой с одной стороны примыкал лес, а с другой стороны огибала полноводная река. Зато позади домов возвышался далеко не такой уж примитивный (с точки зрения людей, конечно) космический корабль. За рекой на некотором расстоянии возвышались горы. Появление ТАРДИС из ниоткуда, конечно же, привлекло внимание поселенцев, которые уже начали собираться вокруг. А самые смелые даже попытались войти — безрезультатно, естественно. Судя по всему, снаружи было тепло: буйная зеленая растительность свидетельствовала о летнем периоде, да и мужчины, окружившие ТАРДИС, были одеты в холщовые брюки или шорты и рубахи без рукавов. Романа бросила быстрый взгляд на консоль: воздух пригодный для дыхания, температура воздуха тридцать градусов по Цельсию, никаких вредных газов или радиации. Она посмотрела на Доктора, и он кивнул — можно выходить знакомиться с местными. — И почему у тебя вечно всё через какие-то приключения? — с тихим вздохом произнесла Романа в пространство. Доктор фыркнул и, не удосужившись ответить, открыл дверь ТАРДИС, впуская яркий солнечный свет и жаркий, пахнущий пылью, воздух. — Приветствую вас, друзья! Доктор с широченной улыбкой шагнул наружу, вскинув руки жестом, демонстрирующим, что он безоружен, однако ненавязчиво загораживая собой Роману. Так что ей приходилось выглядывать у него из-за спины, чтобы видеть встретивших их людей. Он всегда так делал — на случай, если местные окажутся враждебны. Романа ни за что бы ему не призналась, но этот жест трогал ее до глубины души. Отшатнувшиеся было при появлении Доктора несколько мужчин приблизились обратно, разглядывая их с любопытством и легким недоумением. — Вы кто? — спросил тот, что стоял впереди — молодой, темноволосый, примерно одного роста с Доктором; серые глаза смотрели несколько подозрительно. — Я Доктор, а это Романа, — с прежней широкой улыбкой представил их Доктор. Убедившись в миролюбии жителей, он шагнул в сторону, позволяя Романе в свою очередь выйти из ТАРДИС. В лицо дохнуло разгоряченным воздухом, пропитанным солнцем, и Романа порадовалась особенностям физиологии повелителей времени, благодаря которой они не испытывали дискомфорта ни от жары, ни от холода. В определенных пределах, конечно. В противном случае ей было бы не слишком уютно в костюме, который она недавно откопала в гардеробе ТАРДИС, и который состоял из длинной красной юбки, красного же жакета с золотой вышивкой по краю и белой блузки. Не говоря уже о Докторе в его пальто и шарфе. Люди, глядя на него, явно уже начали задаваться вопросом, как он еще не потерял сознание от перегрева. Поколебавшись, Романа поманила с собой К-9. Они не всегда брали его с собой в таких случайных высадках, но здесь он, скорее всего, особого фурора не вызовет. И действительно — никто не обратил внимания на робота-собаку. — Доктор? — озадаченно нахмурился мужчина. — В какой области? Романа прямо видела, как Доктора немного сбила с толку столь нестандартная реакция на его имя, и тихонько хихикнула. Но он моментально сориентировался и небрежно, с явными хвастливыми нотками ответил: — Практически во всех. Мужчины вокруг насмешливо заулыбались, а их, видимо, руководитель скептично хмыкнул, приподняв бровь. — Ну-ну, — произнес он, окинув Доктора взглядом с головы до ног. — Вам не жарко, кстати? Доктор возмущенно вскинулся и, прищурившись, отрезал: — Нет. А с кем имею честь? — осведомился он со всем доступным ему высокомерием и выразительным жестом обвел окружающее поселение: — И что это такое? Мужчина примирительно улыбнулся, явно не желая раздувать конфликт. — Научно-исследовательская станция «Кассиопея-2». А я — ее руководитель Питер Уокер. — О! — произнес Доктор с таким видом, словно это название о чем-то ему говорило — о чем-то не слишком приятном. Он тут же перестал дуться. Романа никогда не понимала, как это происходит, но он всегда умудрялся моментально увлечь людей в обсуждение всего на свете. Вот и теперь уже спустя пару минут они шли в сопровождении встретивших их людей к главному официальному зданию, попутно разговаривая о целях станции, особенностях планеты, достижениях и планах. — Эта планета богата драгоценными минералами и множеством других природных ресурсов, — увлеченно объяснял улыбчивый шатен, представившийся Манфредом Шульцем. — Для геолога здесь просто рай. Впрочем, все мои коллеги не нарадуются на это место. Питер Уокер кивнул: — Нас послали сюда как раз изучить природные богатства планеты и выяснить, подходит ли она для колонизации. — М-м, логично, — согласился Доктор, закинув на плечо конец длиннющего шарфа. — И, судя по тому, что я вижу, она подходит. — О, еще как! — довольно засмеялся Донал О’Келли — богатырского сложения мужчина с пронзительными голубыми глазами и такой же, как у Доктора пышной кудрявой шевелюрой, только рыжей. — Потрясающе плодородная земля, мягкий климат: возделывай — не хочу. — Донал — наш агроном, — с веселой улыбкой пояснил Питер и спросил: — А все-таки, доктор, как вас зовут? Доктор открыл было рот, собираясь заявить, что так и зовут, но потом передумал, пожал плечами и ответил: — Джон Смит. К тому моменту, когда они дошли до единственного высокого каменного здания — что-то вроде башни или маяка, — вокруг них уже собралась небольшая толпа. Мужчины, женщины, дети, которые разглядывали их с неприкрытым любопытством. И вот тут-то наступил звездный час К-9: дети моментально окружили металлического пса веселой шумной гурьбой. Поначалу они только старались каждый погладить или потрогать его, но, поняв, что К-9 вполне разумный, начали закидывать его вопросами. Он едва успевал поворачиваться от одного к другому. «Доктор, зачем мы здесь?» — мысленно спросила Романа между делом, пока их знакомили со всеми присутствующими. Она не была уверена, что это сработает: обычно для телепатической связи требовался физический (желательно, касаться пальцами висков) и зрительный контакт. Только в исключительных случаях… Однако Доктор услышал и ответил самым невинным тоном: «Затем, что нас сюда закинул рандомайзер». «Доктор!» — Романа раздраженно нахмурилась. Ведь прекрасно понял, что она имела в виду, но нет — надо прикинуться дураком. Доктор ухмыльнулся — иногда ей казалось, что ему просто нравится выводить ее из себя, — но соизволил ответить: «Мы сюда попали не случайно: я чувствую, что-то должно случиться». Романа понимающе кивнула. Обычно интуиции Доктора можно было доверять. Особенно на неприятности. И улыбнулась симпатичной полноватой мулатке Селии Альварес, которая спросила ее, откуда прибыли они сами. — С Галлифрея, — ответила Романа, как выразился бы Доктор, в философском, а не географическом смысле. Их бегство от Темного Стража здешних людей не касается. — Повелители времени? — удивленно воскликнула Селия. — Вы слышали о нас? — в свою очередь удивилась Романа. Их соотечественники предпочитали наблюдать издалека, и немногие расы знали, кто они такие. А уж среди людей Романа подобное знание встречала впервые. — О, да! — с энтузиазмом воскликнула Селия. — Меня всегда интересовал ваш народ — такая потрясающая цивилизация! Ее темно-карие глаза так и горели воодушевлением, даже короткий хвост, в который были собраны пышные кудрявые волосы, казалось, подпрыгивал от нетерпения получить новые знания. Впоследствии Романа думала, что именно с легкой руки Селии ее стали называть просто Повелительница Времени, забыв про имя. «Берегись, как бы тебя не разобрали на сувениры», — раздался в голове насмешливый голос Доктора. При этом он продолжал увлеченно, будто бы не замечая ничего вокруг, общаться с местным программистом — китайцем с длинными волосами, заплетенными в косу. Лианг Чен, кажется. Романа выразительно фыркнула, и губы Доктора тронула едва заметная улыбка. Увы, предчувствие не подвело Доктора и на этот раз.
Милое общение с колонистами внезапно было прервано появлением целой армии далеков, выкатившихся из близлежащего леса. Особо церемониться они не стали: едва завидев людей, тут же заскрежетали вибрирующими голосами свою любимую присказку: — У-НИЧ-ТО-ЖИТЬ! И засверкали лучи их лазеров. Люди с испуганными криками бросились в укрытие. Естественно, ближайшим и самым надежным укрытием им представлялась каменная башня административного здания. — Это далеков не остановит, — пробормотала Романа, окинув башню оценивающим взглядом. Словно в подтверждение ее слов, несколько лучей одновременно — и явно намеренно синхронизированно — врезались в стоящий за домами корабль, на котором прилетели колонисты. Лучи будто впитались в него, разлились по поверхности нагревая ее до пылающего алого цвета. А потом корабль просто взорвался, разбросав вокруг тысячи раскаленных осколков. Романа инстинктивно пригнулась. Люди закричали, еще активнее бросившись к дверям башни, в которых образовалась давка. Панику усиливало то, что несколько выстрелов далеков достигли цели, и около десятка людей лежали теперь на земле бездыханными. — Знаю, — сосредоточенно ответил Доктор. Он прищурился, оглядывая окрестности, будто что-то высчитывал. Несколько секунд спустя он так резко повернулся к ней, что полы его пальто взметнулись. — Романа, останься здесь с ними. К-9, отвлеки далеков. — Будет исполнено, хозяин, — отозвался К-9, с механическим жужжанием поворачиваясь к далекам и наставляя на них свой бластер, казавшийся рядом с их мощью детской игрушкой. — Ты куда? — встревоженно спросила Романа. Ответить Доктор не соизволил, только повторил: — Побудь с ними. Успокой панику. Я быстро. С этими словами он бросился прочь, ловко лавируя между выстрелами. Хорошо, что далеки достаточно неповоротливые существа. Плохо, что их так много. Романа с замирающими сердцами проводила его взглядом, а потом решительно повернулась к людям. Впрочем, с организацией и успокоением паники Питер уже прекрасно справился без нее. Под его руководством колонисты поспешно, но без давки заходили в двери башни. Романа одобрительно улыбнулась — определенно, он хороший руководитель. Когда все оказались внутри и металлическая дверь с шипением закрылась, Романа тут же бросилась к ближайшему окну. Помещение внутри, к счастью, оказалось пустым, но всё же недостаточно просторным для такого количества людей. Многим пришлось подняться по винтовой лестнице, идущей вдоль стен, в комнаты наверху. Романа осторожно выглянула из узкого окна, больше напоминавшего бойницу. Похоже, колонисты предполагали, что на них могут напасть, и подготовились. Увы, недостаточно для защиты от далеков. Доктора не было видно, зато прекрасно было видно смертоносные лучи. Романа отшатнулась от бойницы, а в следующую секунду вся башня содрогнулась так, что завибрировали стены, а с потолка что-то посыпалось. Что же задумал Доктор? Неужели он собирается как-то спасти этих людей, несмотря на… Додумать Романа не успела. Со знакомым скрежещущим звуком в помещении материализовалась ТАРДИС. Люди шарахнулись в стороны. Из распахнувшейся двери высунулась кудрявая голова Доктора. — Заходите все быстро! — велел он. — Но… — попытался возразить Питер. — Объяснения потом, — заявил Доктор, — это здание долго не продержится. И если вы не хотите, чтобы оно стало вашей могилой, заходите! Подтверждая его слова, башня снова содрогнулась, и на этот раз с потолка посыпались уже целые камни. Это решило дело. Питер махнул людям заходить, а сам бегом поднялся по лестнице, чтобы позвать тех, кто скрылся наверху. Романа зашла последней. И как только дверь за ней закрылась, Доктор рванул рычаг, и ТАРДИС дематериализовалась. Последним донесшимся снаружи звуком был жуткий грохот. Романа облегченно прислонилась спиной к дверям и обвела взглядом консольную. Доктор успел отправить большинство колонистов в другие комнаты, и здесь остались лишь трое: Питер, худощавый и жилистый Найджел Болдуин и взъерошенный блондин Мэтью Уильямс. Пилот и механик — те, чья помощь могла потенциально пригодиться. Хороший выбор. Они до сих пор оглядывались с круглыми глазами и тотальным изумлением на лицах. — Доктор, К-9! — встревоженно воскликнула Романа. — Знаю, — Доктор печально кивнул. — Уже ничего не поделаешь. Но он погиб, как герой. Если бы не он, я бы не успел. Романа мотнула головой и шагнула вперед, подходя к Доктору. К-9 был всего лишь роботом, но для Романы — и еще больше для Доктора — он стал настоящим другом. Потерять его было… больно. Однако в первую очередь Роману волновал еще один серьезный вопрос. — Ты ведь знаешь, что это была фиксированная точка, да? — спросила она, положив Доктору ладонь на плечо и заглянув в глаза. — Конечно, — он фыркнул, мотнув головой, будто стряхивая с кудрей пыль. — Я просто подумал, что мы могли бы взять их с собой в наш личный отрезок пространства и времени. Таким образом они будут отделены от основного мира и не будут угрозой его временным линиям. Романа подумала и с улыбкой кивнула. Вполне себе выход. Так они спасали обреченных на смерть людей и не подвергали опасности мироздание. — Э? Вы сейчас о чем? — спросил Питер. Найджел и Мэтью переводили недоуменные взгляды от Романы к Доктору. Этот последний широко улыбнулся и шагнул к ним. — Понимаете, в чем дело. Вы должны были погибнуть сегодня из-за нападения далеков. Это фиксированная точка. А фиксированные точки нельзя менять, если не хотите обрушить мироздание. Но я предлагаю вам жизни, при условии, что вы переселитесь вместе с нами в совершенно иное пространство и время и больше никогда не увидите родного мира, других людей. Согласны? — Я так понимаю, наш выбор — либо это, либо смерть? — с невеселым смешком уточнил Найджел, нервно пригладив и без того гладкие светлые волосы. Доктор кивнул. Питер пожал плечами: — Я, конечно, сообщу всем и спрошу, что они думают, но уверен, все предпочтут жизнь, даже на таких условиях. В конце концов, мы уже покинули Землю, друзей и родственников. Мы изначально предполагали, что это может оказаться навсегда. А чужой мир — наверняка, к нему не сложнее приспособиться, чем к чужой планете. — Вот и чудненько! — радостно улыбнулся Доктор и похлопал его по плечу. — Тогда идите к своим людям, предупредите их — мы начинаем перемещение.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
На работу вышли окончательно. Правда, пока ещё не знаем, будем принимать посетителей или нет. Видимо, ждут указаний. И в связи с этим не знаем, по какому графику будем работать. Зато сегодня наконец-то чудеснейшая погода, тепло, солнце. Можно гулять в парке, где по-прежнему трещат птицы и окончательно расцвели ландыши.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Сегодня у нас служба была на улице. К счастью, погода была отличная - солнце и тепло. Зато, наконец-то, открыли церковь официально. и мы ходили не через лазейку, а через ворота, как белые люди Надеюсь, завтра погода тоже не подведет. А вообще это был интересный опыт - служба на улице
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Мой любимый момент в этой серии:
Романа: Я же говорила, что ты неправильно выставил время. Доктор: Да, но ты всегда так говоришь. Романа: Так ты всегда неправильно выставляешь. А еще я люблю, как они по реке на лодке плавали. И старик-таймлорд очень прикольный с его чаем.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Люблю эту серию за то, как Доктор с Романой бегали по Парижу, держась за руки - словно парочка влюбленных подростков (А еще за Париж - этот город прекрасен )
- Поедем на лифте или полетим? - Давай не будем выпендриваться. - Ладно. Значит, полетим. (в этой сцене у Доктора была совершенно потрясающая красивая искренняя улыбка)
- Почему у нее нет бровей? - И это всё, что ты можешь сказать? Нет бровей? Мы говорим о Моне Лизе... (поворачивается к картине и так изумленно) Боже, ты права, у нее вообще нет бровей. Никогда раньше не замечал.
Романа Даггану: - Вам следовало подружиться со стекольщиком. Наладились бы отличные партнерские отношения. - Что? - Просто намекаю, что вы слишком часто бьете стекла.
Доктора типа пытают. - Ой! - Я же еще не начал. - Просто у него холодные руки.
А еще шикарный момент, когда они в очередной раз заперты в подвале. - Что будем делать? - Попросим Даггана. И такие одновременно поворачиваются абсолютно синхронным движением и хором: - Дагган!