Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Рождество Твое, Христе Боже наш, воссия мирови свет разума; в нем бо звездам служащии звездою учахуся Тебе кланятися, Солнцу правды, и Тебе ведети с высоты востока. Господи, слава Тебе.
А это хор нашей церкви поет Светилен Рождества - одно из моих самых любимых песнопений Посети́л ны́ е́сть свы́ше Спа́с на́ш, Восто́к восто́ков, и су́щии во тьме́ и се́ни обрето́хом и́стину, и́бо от Де́вы роди́ся Госпо́дь.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Саркастичная зараза — Ты не сможешь потратить его деньги, если будешь мертв. — Приобрету дорогостоящие привычки в загробной жизни.
А вот тут просто зараза: — Маттиас не единственный незаменимый член команды, Каз. Я нужна тебе. — Мне нужны твои способности, Инеж. Это не одно и то же. Может, ты и лучший паук, ползающий по Бочке, но ты не единственная. Лучше бы тебе помнить об этом, если хочешь сохранить свою долю добычи. Вот интересно, он правда верит в свои слова в данный момент? Или усиленно старается верить? Или просто старается внушить ей, что к нему не стоит привязываться? Или и то, и другое одновременно?
И чуть позже обиженная Инеж: Теперь, направляясь к гавани, Инеж задумалась, что держит ее на этом пути. Вот уж действительно - и что ее держит? Или кто? Что характерно, размышляя над этим вопросом, именно о Казе она и думает: Это означало бы сбежать от долга Отбросам. Пер Хаскелль обвинит Каза; он будет вынужден взять на себя стоимость ее контракта, и она оставит его уязвимым, без его Призрака некому будет собирать тайны.
И шикарная речь отца Инеж о любви: — Рассказать тебе секрет истинной любви? — однажды спросил он Инеж. — Один мой друг любил говорить, что женщины любят цветы. Он много ухаживал, но так и не нашел жену. Знаешь почему? Потому что, может, женщины и любят цветы, но только одна женщина любит запах гардений поздним летом, который напоминает ей о крыльце ее бабушки. Только одна женщина любит яблочный цвет в голубой чашке. Только одна женщина любит дикую герань. — Это мама! — воскликнула Инеж. — Да, мама любит дикую герань, потому что ни у одного другого цветка нет таких же красок, и она утверждает, что, когда она отрывает стебель и засовывает веточку за ухо, весь мир пахнет летом. Многие мальчики будут приносить тебе цветы. Но однажды ты встретишь мальчика, который узнает твой любимый цветок, твою любимую песню, твою любимую сладость. Даже если он будет слишком беден, чтобы подарить тебе их, это будет неважно, потому что он найдет время, чтобы узнать тебя так, как не знает больше никто. Только этот мальчик заслуживает твоего сердца. Правда, мальчик Инеж не дарил ей цветы, он дарил ей кинжалы А еще свободу и корабль.
И опять-таки, что характерно, пытаясь справиться с паникой, Инеж думает о Казе: Как бы на него посмотрел Каз? Где входы и выходы? Как работают замки? Какие окна не зарешечены? Сколько стоит охранников, и кто из них выглядит бдительным? Просто дом, полный замков, которые можно вскрыть, сейфов, которые можно взломать, простофиль, которых можно одурачить.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
— Присмотри, чтобы Уайлен не попал в неприятности, — велел он Джесперу, когда отпустил их. — Почему я? — Тебе не повезло оказаться в моем поле зрения. Коротко и ясно С Казом фиг поспоришь)))
— Справишься, — сказал Каз, хотя знал, что просить Джеспера провести ночь в игорном доме, не делая ставок — особая разновидность жестокости. Бедный Джеспер)))
Каз издевается над Маттиасом - фокусник))) — Где помилование? — прорычал Хельвар. — Я видел, как ты положил его в карман. Каз присел перед ним на корточки и достал сложенный документ из кармана, который всего мгновение назад казался пустым. — Это? Фьерданец шлепнул бесполезными руками и испустил низкий животный рык, когда Каз заставил помилование раствориться в воздухе. Оно снова появилось между его пальцами. Каз повернул его, сверкнув текстом, а потом провел по нему ладонью и показал Хельвару пустую с виду страницу.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Мне нравится, как Каз бросает ошеломительную информацию, как бомбу, и наслаждается произведенным эффектом))) А еще то, как Инеж всё знала изначально. Он знал, что должен бы злиться на Каза за то, что тот утаивал очередной жизненно важный кусок информации, но прямо сейчас он просто наслаждался, наблюдая, как раскрытие личности Уайлена Ван Эка проносится по комнате, будто поднимающий пыль ленивый жеребенок. Уайлен покраснел и был подавлен. Нина выглядела ошеломленной и раздраженной. Фьерданец казался просто озадаченным. Каз выглядел крайне довольным собой. И кончено же, Инеж не выказала даже легкого удивления. Она собирала секреты Каза и хранила их.
И вот этот обмен репликами тоже хорош (заклевали бедного Уайлена, заразы ). И Каз как всегда ставит точку: Джеспер фыркнул: — Каз — твое везение, купчик. Он поставил тебя под защиту Отбросов. Хотя ты такой бесполезный, что до этой минуты мы не могли понять почему. — Я была озадачена, — признала Нина. — У Каза всегда есть причины, — пробормотала Инеж. — Почему ты ушел из дома отца? — спросил Джеспер. — Настало время, — напряженно ответил Уайлен. — Идеалист? Романтик? Революционер? — Идиот? — предположила Нина. — Никто не выбирает жизнь в Бочке, если у него есть другие варианты. — Я не бесполезный, — сказал Уайлен. — Раске лучше разбирается во взрывчатке… — начала Инеж. — Я бывал в Ледовом Дворе. С отцом. Мы были на приеме в посольстве. Я могу помочь с планами. — Видите? Скрытые глубины, — Каз постучал затянутыми в перчатку пальцами по голове ворона на своей трости.
Каза, принявшего решение, с пути не собьешь: "вижу цель, не вижу препятствий" Судя по выражениям на лицах остальных, они все подумали одно и то же: «Во что мы ввязались?» И только Каз остался невозмутим.
Люблю, как Инеж с Джеспером комментируют выражение лица Каза, когда он разрабатывает план Каз склонил голову набок, его взгляд сосредоточился на чем-то вдалеке. — Замышляющее выражение лица, — прошептал Джеспер Инеж. — Определенно, — кивнула она.
Нина язва не хуже Каза))) — Помнишь, что я сказал тебе в Хеллгейте, Нина? — Сложно уследить за всей твоей мудростью. Но что самое интересное - вот этой небольшой компании Каз спокойно позволяет и спорить с собой, и язвить в свой адрес.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Когда твои люди внезапно исправились, когда ты этого совершенно не ожидал — Ты рано начал действовать, Джеспер, — сказал Каз, пихнув Маттиаса к лодке. — Я начал вовремя. — Для тебя это рано. В следующий раз, когда решишь впечатлить меня, предупреди заранее. — Животные выпущены, и я нашел вам лодку. Спасибо было бы кстати. — Спасибо, Джеспер, — сказала Нина. — Пожалуйста, красавица. Видишь, Каз? Так поступают цивилизованные люди. Люблю здесь динамику их взаимодействия. Пожалуй, только этим немногим позволено разговаривать с Казом в таком тоне.
Прекрасное представление команды Маттиасу Особенно мне нравится, как он Инеж охарактеризовал. А еще совершенно очаровательно, как они все пререкаются с Казом, а потом он авторитетно обрывает все споры))): — Полагаю, ты знаешь Нину, — продолжил Бреккер. — Очаровательная девушка, которая освобождает тебя — Инеж, наша похитительница секретов и лучшая в своем деле. Джеспер Фахи — наш снайпер, земенец по рождению, но постарайся не держать на него за это зла, а это Уайлен, лучший специалист по взрывчатке в Бочке. — Раске лучше, — сказала Инеж. Парень поднял взгляд, красновато-золотые волосы упали ему на глаза, и впервые заговорил: — Он не лучше. Он безрассуден. — Он знает свое дело. — Я тоже. — Едва-едва, — сказал Джеспер. — Уайлен — новичок, — признал Бреккер.
— Нам следовало использовать Раске, — сказал Джеспер. — Он хорош под давлением. — Мне это не нравится, — согласилась Инеж. — Я не спрашивал, — сказал Каз.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Название: Дом Фандом: Шестерка воронов Автор: cygne Герои, пейринг: Каз/Инеж, Аника, Пим, Джеспер, Уайлен Размер: мини Жанр: общий Рейтинг: PG-13 Тип: джен с элементами гета Саммари: Многие желали смерти Казу Бреккеру, но не многим хватало дерзости, чтобы устроить покушение.
читать дальшеКаз проснулся от ощущения нехватки воздуха и сразу почувствовал запах дыма, который буквально ударил в нос. Он резко выпрямился и поморщился от ощущения затекших мышц — он умудрился заснуть прямо за столом. И только тут понял, что значит дым и доносившийся снаружи треск горящего дерева. В Клепке пожар. Каз вскочил и, не обращая внимания на стрельнувшую резкой болью ногу, бросился к двери. С лестничной площадки ему в лицо пахнуло невыносимым жаром. Снизу доносились крики. Каз отшатнулся, лихорадочно прикидывая план действий. Спускаться к выходу обычным путем — явно не вариант. Лестница уже была полностью в огне, и Каз просто не смог бы пробраться по ней, оставшись в живых. Оставалось окно и крыша. Каз вылез из окна и, подтягиваясь на руках, забрался на крышу. Внизу на безопасном расстоянии собрались любопытные, и уже суетилась пожарная служба. Каз с его больной ногой лазил по крышам, конечно, и близко не так ловко, как Инеж. Но всё же кое на что был способен. Так что он перебрался на крышу соседнего здания и аккуратно спустился. Дико жаль было брошенную в комнате любимую трость, но с ней в руках он не смог бы выбраться. Спускаясь, Каз старательно держался в тенях. Он собирался притвориться, будто покушение удалось, чтобы удобнее было выследить злоумышленников и избежать сопутствующего ущерба, когда они попытаются убить его снова. Он ни секунду не сомневался, что это была именно диверсия — Клепка загорелась не сама по себе и не по чьей-то глупой небрежности. Опять-таки он не умел так виртуозно растворяться в тенях, как Инеж, но вполне способен был оставаться незамеченным. Так, держась в тенях, и бдительно сканируя окрестности, он обошел Клепку, чтобы проверить, сумели ли выбраться его люди. Напротив входа Каз обнаружил Анику, Пима и несколько младших членов. Это, конечно, далеко не вся его банда, но многие сейчас были в клубах и на заданиях. Аника вдруг рванулась к Клепке с явным намерением броситься в огонь. Но Пим остановил ее, схватив за талию и прижав к себе. — С ума сошла? — сказал он. — Ты уже никому не поможешь. Только сама погибнешь. — Мы не можем просто стоять и смотреть! — яростно возразила Аника, безуспешно пытаясь вырваться. И тут Клепка с грохотом и треском обрушилась, пламя взметнулось вверх, рассыпая вокруг искры и обгоревшие обломки дерева. Все инстинктивно отпрыгнули на более безопасное расстояние. Каз с болью наблюдал, как на глазах исчезает его дом. Он убьет виновного. — Нет! — отчаянно вскрикнула Аника, перестав вырываться из хватки Пима. — Мы узнаем, кто виноват, и отомстим, — мрачно пообещал он. Молодежь выглядела понурой и подавленной, а Аника, кажется, плакала. Каз подавил глупое желание протереть глаза. За все годы совместной работы он ни разу не видел Анику плачущей. Похоже, выбрались все-таки не все. Каз нахмурился. Счет пока еще неизвестного злоумышленника только что возрос до заоблачных высот. Он будет убивать его (или их) долго и мучительно. — Пим! Аника! — к месту происшествия со всех ног мчались Джеспер и Уайлен. — Что случилось? Лейтенанты Каза повернулись к ним, и Джеспер с Уайленом резко затормозили, на их лицах проступила паника. — Что… — начал Джеспер, а потом хрипло выдохнул: — Каз? Аника прикусила губу и покачала головой. — Он был у себя наверху, — угрюмо пояснил Пим. — Лестница вспыхнула буквально за несколько секунд. И по ней уже было ни подняться, ни спуститься. — Поджог? — спросил бледный Уайлен. — Наверняка, — согласился Пим. Каз не стал наблюдать дальше. Он не сомневался, что Джеспер предложит кров старым товарищам. А Пим с Аникой прекрасно справятся с самыми насущными вопросами. Каз собирался вскоре наведаться в особняк Ван Эка, чтобы успокоить их и составить план действий. Сейчас же ему предстояло вычислить злоумышленников по свежему следу.
*** В гостиной царило мрачное уныние. Джеспер никак не мог осознать случившееся. Каза многие хотели убить, и некоторые были достаточно дерзки, чтобы попытаться, но до сих пор он всегда выходил сухим из воды. И Джеспер привык думать, что он сумеет выкрутиться в любой ситуации, что никто не сможет сокрушить короля Бочки. Он почти забыл, что при всей своей гениальности Каз всё же оставался человеком. Смертным. Возвращение к реальности стало горьким и мучительным. — Завтрак? — нерешительно предложил Уайлен, явно пытаясь хоть немного отвлечься от мрачных мыслей. Присутствующие уныло кивнули без всякого энтузиазма. Аника с Пимом отвели выбравшуюся из пожара молодежь в «Клуб ворона», поставили в известность о случившемся остальных Отбросов, на время разместили кого могли в клубах, а потом вся верхушка банды Каза собралась в особняке. Все понимали, что кто-то должен теперь занять его место, но все оттягивали этот момент. Будто назначение нового босса сделает смерть Каза окончательной. Будто сейчас еще можно что-то вернуть. В унылой тишине отчетливо раздались знакомые неровные шаги. Только без привычного стука трости. Все замерли и посмотрели друг на друга чуть ли не с ужасом, но одновременно с надеждой. Несколько мгновений спустя в дверях появился Каз. Взъерошенный, посыпанный пеплом, в кое-где обгоревшей одежде и явно крайне уставший. Но живой. Он обвел присутствующих быстрым цепким взглядом и едва заметно кивнул, будто удовлетворенный инспекцией. — Босс! — Отбросы повскакивали со своих мест, с восторгом уставившись на него. — Каз! — одновременно воскликнул Джеспер и пронесся по гостиной, чтобы стиснуть его в объятиях. Он знал, что Каз не любит, когда его внезапно хватают, но ничего не мог с собой поделать. Облегчение и счастье видеть этого ублюдка живым затмили всё остальное. Каз ощутимо напрягся, но не оттолкнул его и не пытался вырваться. Впрочем, Джеспер быстро его отпустил, дабы не искушать судьбу. И тут до Джеспера дошло. — А где ты был до сих пор? — подозрительно спросил он. — Выслеживал поджигателя, — само собой разумеющимся тоном ответил Каз, проходя в комнату и падая в ближайшее кресло. — То есть ты хочешь сказать, — медленно произнес Уайлен, — что позволил всем думать… Каз отмахнулся, не дав ему договорить: — Мне надо было, чтобы поджигатель решил, будто покушение удалось. Поэтому я не мог появиться рядом с Клепкой у всех на виду. Отбросы понимающе покивали, но Джесперу дико захотелось врезать своему лучшему другу. Прямо-таки кулаки чесались. Сдержав этот порыв, он просто выплюнул: — Ну ты и придурок…. Каз смерил его холодным взглядом: — Если ты отбросишь сентиментальность и включишь голову, Джес, ты поймешь, что я прав. Врезать ему захотелось еще больше. Не в последнюю очередь потому, что он действительно был прав. — Потери? — тем временем спросил Каз, повернувшись к своим лейтенантам. — Четверо, — мрачно доложила Аника. — Дирикс, Киг, Рубен и Марк. Каз стиснул челюсть, в его темных глазах вспыхнул опасный огонь. Джеспер подумал, что не завидует тому самоубийце, который поджег Клепку.
*** Едва «Призрак» пришвартовался в порту, Инеж помчалась в Клепку, оставив Шпекта разбираться с обычными формальностями. Несколько дней назад на захваченном судне работорговцев Инеж обнаружила весьма любопытную переписку. Из этих писем она узнала о существовании заговора против Каза, о том, что заговорщики собираются поджечь Клепку так, чтобы сжечь его вместе с ней. И самое беспокоящее — среди Отбросов был предатель, который поставлял заговорщикам нужную информацию. Не теряя времени, Инеж рванула домой, молясь Святым, чтобы успеть вовремя. Вместо Клепки она обнаружила пепелище. Всё внутри оборвалось. Опоздала. После пожара явно уже прошло некоторое время. Вокруг никого не было, кроме обычных прохожих, которые не обращали внимания на то, что осталось от Клепки, как если бы это не было для них новостью. Усилием воли подавив панику, Инеж развернулась и поспешила к особняку Ван Эка. Там она точно сможет узнать все новости. Не потрудившись стучаться в парадную дверь, Инеж проникла в особняк через окно и прислушалась. Из гостиной доносились голоса, туда она и направилась. И обнаружила там помимо Джеспера и Уайлена Ротти и Родера. Каза не было. Инеж похолодела. Почему его нет, если здесь его люди? Если только… Она тряхнула головой, отметая эту мысль. — Где Каз? — спросила она. Все присутствующие вздрогнули, резко повернувшись к ней. — Инеж! — воскликнул Джеспер, театрально схватившись за сердце. — Просил же не пугать меня так. В другое время Инеж ответила бы шуткой, но сейчас ей было не до того. — Где Каз? — повторила она, обведя всех напряженным взглядом. — Ты была в Клепке, — вздохнул Уайлен. — С боссом всё в порядке, Призрак, — поспешил заверить ее Родер, понимающе улыбнувшись. — Но где он конкретно сейчас, мы не знаем — отправился разбираться с поджигателем. С ним Аника и Пим. Инеж облегченно выдохнула. Но тут же озабоченно спросила: — Он знает, что среди Отбросов есть предатель? Ее заявление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Сначала повисла мертвая тишина, а потом все одновременно заговорили, бурно жестикулируя. — Откуда такие сведения? — спросил Ротти, перекрывая шум, и все словно по команде замолчали. — Не подумай, что я не верю тебе, но… Сама понимаешь. Инеж кивнула — она понимала. И без лишних слов протянула ему письмо, найденное на корабле работорговцев. Ротти пробежал его глазами. На его челюсти заиграли желваки, когда он стиснул зубы. — Марк… — недоверчиво пробормотал Родер, который читал вместе с ним. — Но он же… — Погиб в пожаре, — закончил вместо него Ротти. — Или сделал так, чтобы вы подумали, будто он погиб, — предположила Инеж. — Вполне вероятно, — согласился Родер. — Вот крысеныш! — выплюнул Ротти. На его лице четко было написано, что попадись ему Марк, тот пожалеет, что на свет родился, не говоря о том, что связался с Отбросами. — Я найду Каза, — сказала Инеж и, не дожидаясь ответа, выскользнула из комнаты. Ей не нравилась мысль, что в этой операции он без нее, при этом не зная о существовании предателя. Она слишком привыкла всегда прикрывать ему спину, всегда тенью следовать за ним. Даже когда он запрещал ей. Долго искать не пришлось. Инеж обнаружила Каза, едва преодолев квартал от особняка Ван Эков. Он стоял в тени узкого переулка, прислонившись спиной к стене одного из домов. Вместо его любимой трости с головой ворона в его руках была обычная деревянная трость, на которую он тяжело опирался. Ни Пима, ни Аники рядом не наблюдалось — вероятно, закончив дело, он оставил их зачищать место. Со своего пункта наблюдения на крыше Инеж не могла понять, ранен ли он, и поспешно спустилась. Каз моментально насторожился, хотя она не издала ни единого звука, и безошибочно нашел ее взглядом. На его усталом лице появилась слабая улыбка, от которой сердце Инеж забилось сильнее. — Инеж, — произнес он. — Не ждал тебя в ближайшее время. Она улыбнулась в ответ, но сразу снова стала серьезной. — На одном из кораблей, которые мы захватили, я нашла сведения о готовящемся на тебя покушении. Вернулась, чтобы предупредить, но очевидно опоздала. — Даже так? — Каз оторвался от стены и шагнул к ней. — Похоже, масштабы этого дела куда серьезнее, чем я думал. Инеж в свою очередь шагнула к нему, быстро осмотрев на предмет повреждений. Видимых ран не нашла и преодолела оставшееся между ними расстояние одним молниеносным движением, чтобы крепко обнять его, уткнувшись лицом в грудь. — Я так рада, что ты жив, — глухо произнесла она. — Когда я увидела сгоревшую Клепку, я подумала… Голос сорвался, и Инеж не договорила, заново переживая ужас того мгновения. Каз молча крепче прижал ее к себе и поцеловал в макушку. Некоторое время они стояли, обнявшись, пока Каз не произнес: — Не беспокойся — с виновными я разобрался. Это напомнило Инеж о том важном, что она собиралась ему сообщить. Немного отстранившись, чтобы посмотреть ему в лицо, она сказала: — Среди Отбросов есть предатель. — Был, — мрачно поправил Каз; Инеж озадаченно моргнула, и он добавил: — С ним я тоже разобрался. Инеж предпочла не уточнять подробности. Вместо этого она предложила: — Пошли домой? И тут же пожалела о своих словах, когда в темных глазах Каза мелькнула боль. Его дом был уничтожен. — Я хотела сказать: в особняк, — поправилась Инеж и, немного поколебавшись, добавила: — Ты отстроишь Клепку заново — еще лучше прежней. — Конечно, — согласился Каз. — Но Дирикса, Кига и Рубена уже не вернуть. Двое старых товарищей, которых Инеж считала своими друзьями и которым доверял Каз. И совсем юный мальчишка-посыльный. Она прикусила губу в попытке сдержать слезы. Инеж понимала, каково сейчас Казу. Ей тоже приходилось терять людей из команды, своих соратников. И как бы Каз это ни отрицал, он заботился о своих людях и тяжело воспринимал потери. Инеж отступила из его объятий и взяла за руку, мягко потянув за собой. Каз, не сопротивляясь, последовал за ней. — Я рад, что ты здесь, — тихо произнес он. Инеж улыбнулась, уловив то невысказанное, что он вложил в эти слова. На тебя я могу положиться. Тебе могу открыть то, что тяготит меня. Ты нужна мне сейчас, как никогда. Спасибо, что остаешься со мной. Спасибо, что всегда возвращаешься, несмотря ни на что. И тут Каз добавил — неожиданно вслух: — Ты — мой дом. Инеж даже с шага сбилась на мгновение, а потом крепче сжала его ладонь. — А ты — мой.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Как сказала raliso, когда я поделилась с ней этим описанием "Клуба ворона": "понты дороже денег". Театральность наше всё Каз понаблюдал за потоком людей, который двигался мимо черных колонн портика под бдительным взглядом ворона из окисленного серебра, который распахнул свои крылья над входом.
У меня вдруг возник вопрос. Когда умер их отец, Казу было 9, а Джорди 13. И их не отдали никому под опеку. Более того, они продали ферму. То есть в 13 лет Джорди уже считался достаточно взрослым, чтобы распоряжаться собственностью. И устраиваться на работу, к слову сказать. Так с какого возраста у них наступает дееспособность?
Нина Зеник - ходячий флирт Нине просто нравилось флиртовать со всем на свете. Однажды он видел, как она строила глазки паре туфель в витрине магазина, которые приглянулись ей.
А вот интересно: Он утверждает, что их сведения верны. Если это не так, что ж, я приму удар на себя. Говорят, что Каз - эгоист, который заботится лишь о себе, но тут он явно готов в случае чего взять ответственность на себя за всю команду. И в других случаях - он реально заботится о своих людях.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Начало читать дальшеИнеж замерла на лестничной площадке, когда до нее донеслось из общего зала: — Шлюха Бреккера… Она почувствовала, как кровь отхлынула от лица, а дыхание участилось. Захотелось немедленно исчезнуть, закрыться в своей комнате и разрыдаться. Вместо этого Инеж, не выходя из теней, заглянула в зал, чтобы увидеть говорившего. Это был один из старших членов Отбросов, болтавший с приятелем. — Бреккер притащил ее из «Зверинца», — продолжил он. — Наверняка именно для этой цели. Потому что, сам по суди, на что еще годна такая девчонка? Его приятель ухмыльнулся и кивнул. У Инеж на глаза навернулись слезы обиды. Хотя какого еще отношения она ожидала? Она уже хотела вернуться и выбраться на улицу через окно, чтобы не проходить по залу, как рядом с теми мужчинами внезапно появился Каз. Его трость с размаху врезалась в челюсть говорившего. Раздался противный хруст, пострадавший взвыл от боли, схватившись за лицо, а его приятель возмущенно заорал: — Ты что творишь, Бреккер? Каз смерил обоих холодным взглядом: — Еще одно подобное высказывание, и сломанной челюстью ты не отделаешься. Больше не обращая внимания на мужчин, он направился к лестнице. — Спасибо, — прошептала Инеж, когда он поравнялся с ней. Каз смерил ее нечитаемым взглядом и после короткой паузы сказал: — Я не могу всё время присматривать за собой. Ты должна научиться защищаться сама, иначе не выживешь здесь. Никогда не спускай никому ни одного неуважительного слова или жеста в свой адрес. Такое сочтут слабостью, а слабость в Бочке равносильна смерти. Инеж ошеломленно кивнула, и Каз продолжил подниматься по лестнице. Научиться защищаться самой. Инеж не знала, способна ли она на это. Но Каз почему-то верил, что она может быть опасной. И она решила поверить в это тоже. Она старательно училась драться, а на первые же заработанные деньги купила себе кастет, рассудив, что ее маленький кулачок сам по себе вряд ли сильно испугает закаленных в постоянных драках мужчин. Ей пришлось немало потрудиться, подпортить несколько физиономий, испугав при этом внезапным появлением из ниоткуда. Но некоторое время спустя Отбросы перестали шептаться о специфических целях, с которыми Каз забрал ее из «Зверинца», и смотреть как на шлюху. В их глазах появилось уважение.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Название: Аника Фандом: Шестерка воронов Автор: cygne Герои, пейринг: Аника/Каз (односторонний) Каз/Инеж (фоном), Пим/Аника Размер: мини Жанр: общий Рейтинг: PG-13 Тип: джен с элементами гета Саммари: Каз привел Анику к Отбросам, избавив от жалкого прозябания на улицах. Дал возможность начать новую жизнь.
читать дальшеПронизывающий ветер пробирал до костей. Не говоря уже о проливном дожде, который тоже не добавлял тепла. Обычная для Кеттердама погода большую часть года. Аника съежилась под козырьком двери, пытаясь хоть как-то спрятаться от дождя, и с завистью смотрела на дом напротив с освещенными окнами. У нее не было такой роскоши, как теплая сухая комната, в которой можно спрятаться от непогоды, уже очень давно. В животе заурчало. И такой как сытный ужин — хоть какой-нибудь ужин — тоже. А в подобную погоду нет надежды даже на возможность вытащить кошелек у зазевавшегося простофили. Аника крепко обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь. Потрепанная — не говоря уже о том, что промокшая — одежда нисколько не согревала. — Нужна работа? — вдруг спросил рядом с ней хриплый голос, похожий на скрежет камня. Аника вздрогнула и резко повернулась. И встретилась с взглядом бездонных темных глаз. В них не было ни симпатии, ни враждебности, ни любопытства, — ничего, кроме холодного расчета. Слишком старые глаза для столь юного лица. Аника вдруг поняла, что перед ней стоит мальчишка, немногим старше нее. Хотя нахмуренные брови, черное пальто, черные же кожаные перчатки, вычурная трость с головой ворона вместо набалдашника, а особенно это взгляд — острый, изучающий, от которого невольно пробирала дрожь — заставляли его казаться гораздо более взрослым. Наконец, до Аники дошла суть вопроса. — Что за работа? — уточнила она. Хотя на самом деле готова была согласиться на что угодно. Ну почти. Оказаться в борделе всё же не хотелось. — Слышала про Отбросов? — поинтересовался парень. Аника кивнула. Банда не так давно начала набирать силу. Сейчас Отбросы были теми, с кем следует считаться. — Хочешь стать членом банды? — Да, — ответила Аника, даже не задумываясь. Воровать, участвовать в драках, заниматься еще какими-то нелегальными делами — всё это ей приходилось делать и сейчас. Зато она получит крышу над головой, еду и защиту банды. Парень удовлетворенно кивнул и жестом велел ей следовать за собой. — Каз Бреккер, — мимоходом представился он. Аника вздрогнула и посмотрела на него внимательнее. Она слышала это имя. Лейтенант Пера Хаскеля. Грязные Руки, называли его. Но она не предполагала, что тот, вокруг кого ходит столько слухов — один безумнее другого — всего лишь подросток. Он шел, прихрамывая и не обращая внимания на ее изучающий взгляд. Те немногие, кто встречались им (кто осмелился выползти на улицу в такую погоду), торопились убраться с его пути. Стоило ли ей радоваться или наоборот ужасаться, что такой человек, как Каз Бреккер, решил взять ее в свою команду? — Аника, — ответила она, не называя фамилии. Главным образом, потому что хотела навсегда забыть ее, как и своего отца, который, найдя новую жену, выставил их с матерью на улицу. Мама скоро умерла, не вынеся такого удара, оставив Анику выживать в одиночестве. Она решила, что радости в ее сердце больше, чем страха. Потому что сейчас, когда она шагала следом за Бреккером, давно умершая надежда вновь вспыхнула в сердце. Они подошли к старому покосившемуся зданию, каких было полно в Бочке. — Клепка, — сообщил Бреккер, не глядя на Анику. — Теперь это твой дом. Когда они вошли внутрь, там оказалось на удивление тепло и сухо. Хотя обычно в таких зданиях царил промозглый холод. По телу пробежала дрожь, когда тепло начало проникать под мокрую одежду. Здесь было полно людей, которые очень громко разговаривали. При появлении Бреккера шум не то чтобы стих, но стал как-то… осторожнее. Его приветствовали, но сам он, не обращая ни на кого внимания, направился прямо к двери на другом конце зала. Аника неуверенно последовала за ним. На нее посматривали с любопытством, но никто не попытался даже заговорить. — Я представлю тебя боссу, — сообщил Бреккер перед тем, как постучать в дверь. Аника понимающе кивнула. Конечно: чтобы она стала членом банды, ее должен одобрить генерал. Изнутри донеслось приглушенное: — Войдите. И они вошли. В довольно просторном кабинете за громоздким столом из красного дерева сидел пожилой мужчина. Все мыслимые поверхности были заняты моделями кораблей, а в большом шкафу у стены выстроилась целая батарея виски. — В чем дело, Бреккер? — спросил Хаскель с легким недовольством. — Я занят. Аника подавила желание фыркнуть. Занят он был, судя по всему, собиранием очередной модели корабля. Бреккер и глазом не моргнул и бодро отрапортовал: — Сэр, я привел вам нового солдата. Это Аника. Ее немного подучить, и она станет великолепным бойцом. Я наблюдал за ней и видел в деле. Аника удивленно моргнула. Когда он успел ее изучить? А ведь она даже не заметила, что за ней кто-то наблюдает. Хаскель махнул рукой. — Хорошо. Пусть поработает, и тогда увидим, достойна ли она татуировки. Это всё? — Да, сэр. Бреккер слегка склонил голову, и они с Аникой вышли. — Пим! — позвал Бреккер. Перед ними тут же материализовался высокий широкоплечий парень примерно их возраста. — Найди ей какую-нибудь комнату, — велел Бреккер. Пим кивнул и махнул Анике: — Пошли. — Тебя как звать? — спросил он, когда они начали подниматься по скрипучей деревянной лестнице. — Аника. — Добро пожаловать в банду, Аника, — ухмыльнулся Пим. — Каз в ближайшее время проведет с тобой инструктаж. А пока можешь обустраиваться, — и, окинув взглядом ее насквозь промокшую одежду, добавил: — Тебе есть во что переодеться? Она покачала головой. — Хм, — Пим смерил ее скептичным взглядом, а потом пожал плечами: — Я что-нибудь принесу — на первое время. Они прошли по узкому темному коридору на втором этаже и вошли в крошечную комнатку, в которой из мебели была только потрепанная кровать. — На ночь лучше запирайся, — предупредил Пим и кивнул на ключ в замочной скважине. — Если кто будет приставать, можешь смело дать в морду. Аника фыркнула и кивнула. С этим проблем у нее не будет: она давно привыкла отбиваться от нежелательного мужского внимания. Пим ушел, чтобы несколько минут спустя вернуться с большой поношенной рубахой, сказав, что это ей на время, пока не обсохнет. — Если что понадобится, или будут какие вопросы — обращайся, — сказал он на прощание и оставил ее одну. Заперев за ним дверь, Аника поспешно стянула с себя насквозь промокшие брюки, блузу и жакет и надела принесенную Пимом рубаху. Она была достаточно большой, чтобы Аника могла носить ее как короткое платье. Но главное — она была сухой. По телу пробежала дрожь, когда оно начало наконец согреваться. Повесив одежду на спинку кровати, чтобы она просохла, она присела на кровать и огляделась. Комнатка была действительно крошечной с небольшим окном. Но она была теплой и сухой, а это гораздо больше, чем то, что было у Аники до сих пор. Она улыбнулась и подтянула ноги к груди, зарывшись пальцами в одеяло. Похоже, жизнь начала налаживаться.
*** Несколько недель Аника усиленно тренировалась: училась стрелять из пистолета, обращаться с кинжалом, вскрывать замки и прочие премудрости. Особенно она любила уроки по вскрытию замков, поскольку этому Каз учил ее сам, а ей нравилось проводить время в его обществе. Ужас, который он внушал ей поначалу, быстро сменился уважением и чуть ли не благоговением. Нет, она по-прежнему побаивалась его: Каз не спускал промахов, за каждый сурово наказывая, отличался отвратительным характером, а уж когда он пребывал в плохом настроении, к нему лучше вообще было не приближаться. Он не считал нужным здороваться, никогда не извинялся, не благодарил и не просил — только приказывал. А высшей похвалой, которую можно было от него услышать, было «хорошая работа». Но он был справедлив и заботился о своих людях. Гораздо больше, чем Пер Хаскель на самом деле. Хотя сам он наверняка сказал бы, что ему просто нужна нормально функционирующая банда — ничего личного. Но сути дела это не меняло. Попутно Аника дежурила в «Клубе Ворона» — следила за работниками и посетителями. Каз был там пит-боссом и, насколько поняла Аника, владел частью акций. И совершенно очевидно считал клуб своим, вопреки тому, что формально вся собственность Отбросов принадлежала Перу Хаскелю. Обязанности пит-босса не предполагали сдачу карт — для этого существовали крупье. Но иногда Каз заменял одного из ребят. Впервые став свидетельницей этого действа, Аника была заворожена. До сих пор она думала, что нет более завораживающего зрелища, чем когда ловкие пальцы Каза, всегда затянутые в перчатки, вскрывают самый надежный замок в считанные секунды. Оказалось, есть. Карты в его руках будто бы жили собственной жизнью. — Потрясающе, правда? — раздался рядом веселый голос. Аника повернулась, обнаружив ухмылявшегося Дирикса. Она почувствовала, как потеплели щеки из-за того, что ее застали за столь откровенным любованием Казом, но всё равно кивнула. — Знаешь, Бреккеру запрещен вход во все игорные дома Кеттердама, — заметил Дирикс. — Почему? — удивилась Аника. — Он никогда не проигрывает, — ухмылка Дирикса стала еще шире. — Боятся, что он разорит их. Аника засмеялась. Вполне похоже на правду. Она снова посмотрела на Каза, который закончив тасовать карты, теперь сдавал их игрокам. И вдруг он посмотрел прямо на них с Дриксом и приподнял бровь. В его темных глазах читалось неодобрительное: «Чего прохлаждаемся?» Аника сглотнула и поспешила сосредоточиться на работе. — Как он всё видит? — пробормотала она. Ну серьезно — он же вроде был сосредоточен на игроках за своим столом. — Вот поэтому он никогда и не проигрывает, — ответил Дирикс перед тем, как исчезнуть. Аника усмехнулась. Действительно.
Еще одной ее обязанностью были патрули. Во время одного из них случилась ее первая драка как члена Отбросов — стычка с Черными Пиками, которые решили, что могут безнаказанно промышлять на территории Отбросов. При виде них Каз нахмурился и, бесшумно подойдя сзади (как он умудрялся бесшумно ходить с тростью было выше понимания Аники) и ткнул одного из Черных Пик тростью в плечо. Не очень сильно, но, видимо, чувствительно. Тот резко развернулся, и на мгновение на его лице промелькнул страх, но он быстро взял себя в руки. Остальные отреагировали на Каза точь-в-точь также. — И что это вы здесь делаете? — холодно осведомился Каз. Черные Пики ухмыльнулись, похоже, посчитав свое численное преимущество поводом для уверенности: их было восемь человек против Каза, Аники и Пима. К тому же Черные Пики были молодыми, но взрослыми парнями, на фоне которых они, трое подростков, выглядели не слишком… угрожающе. — Иди куда шел, Бреккер, — нагло посоветовал первый. Остальные довольно загоготали. Трость Каза молниеносным движением взметнулась в воздух и ударила парня в плечо, а потом в районе бедра. Рука у него после этого обвисла как плеть, а нога подогнулась. Он взвыл от боли и ярости. Аника нервно сжала револьвер, приготовившись к неизбежной драке. Краем глаза она видела, как Пим сделал то же самое, только гораздо спокойнее. — Последний шанс убраться подобру-поздорову, — всё тем же холодным спокойным тоном предложил Каз. И это стало последней каплей: Черные Пики с возмущенным ревом бросились на них. Первое время Аника была занята только тем, чтобы вывести из строя как можно больше противников, при этом самой не попасть под шальную пулю или не напороться на нож. Конечно, с ее недостатком опыта и количеством нападавших, ей всё равно досталось. Хотя она сильно подозревала, что и Пим, и Каз старались насколько возможно прикрывать ее. Один из Черных Пик полоснул ее ножом по руке. Зашипев от боли, Аника поднырнула под его рукой и, оказавшись у него за спиной, выстрелила практически в упор. Она побоялась, что не сможет как следует нанести удар ножом из-за раненой руки. А из револьвера с такого расстояния промахнуться практически невозможно. Парень рухнул на землю, и Аника повернулась к остальным. И замерла в восхищении. Пим орудовал то кинжалом, то револьвером поочередно, эффективно отбиваясь от нападавших. Но Каз представлял собой завораживающе зрелище. Трость в его руках со свистом рассекала воздух, мелькая с такой скоростью, что почти сливалась в размытое пятно, ломая руки и ноги, пробивая черепа. На Анику уже никто не обращал внимания — Черные Пики были слишком заняты тем, чтобы спастись от Каза. В итоге большинство противников оказались на земле — мертвые или без сознания. И только двое уцелевших поспешили сбежать. Каз удовлетворенно посмотрел им вслед, воткнув трость в землю и тяжело опершись о нее. Аника с запозданием подумала, что столько времени без опоры наверняка было нелегким испытанием для его ноги. Каз повернулся к ним с Пимом. — Все целы? — Аника ранена, — кивнул Пим на ее руку. — Царапина, — пожала она плечами, хотя рана горела огнем, и Аника чувствовала, как по руке стекает кровь. Каз слегка нахмурился, окинув ее оценивающим взглядом, а потом велел: — Возвращайтесь в Клепку. Аника хотела спросить, а что собирается делать он, но Пим уже потянул ее за собой. Точно. Распоряжения Бреккера не обсуждаются. И всё же она спросила, когда они отошли достаточно далеко: — Что он собирается делать? Пим пожал плечами: — Продолжить патруль, полагаю. — Один? — уточнила Аника. Пим понимающе улыбнулся: — Не беспокойся. Бреккер вполне способен справиться с этим самостоятельно. Ему не впервой. Наверняка это так и было. Да Аника и сама только что видела, как он дерется. И всё равно не могла подавить тревоги. Пим помог ей промыть и перевязать рану и отправил отдыхать. Каз вернулся через три часа, в течение которых Аника не могла перестать думать о том, что будет, если ему придется драться с кем-нибудь еще. На этот раз в одиночку. И только услышав на лестнице знакомый стук трости, она выдохнула с облегчением. К ее удивлению, Каз не поднялся прямо к себе на чердак, а постучался в ее дверь. — Ты заслужила татуировку, — с порога заявил он, как только Аника открыла дверь. — Я пошлю к тебе Дерека. Аника просияла. Банда — это семья, и татуировка обозначала принадлежность к этой семье. Ее приняли, сочли достойной. — Спасибо, — едва ли не шепотом произнесла она. Каз пожал плечами: — Я не занимаюсь благотворительностью. Только воздаю причитающееся. С этими словами он развернулся и ушел. А Аника еще несколько минут не могла перестать улыбаться, как дурочка.
*** — Отличная вышла операция! Жаль только мне пострелять не пришлось, — весело воскликнул Джеспер, вертя в руках свои любимые револьверы, когда они вернулись в Клепку после ограбления банка. Аника фыркнула. Джеспер появился среди Отбросов совсем недавно. А до того она не раз видела его в «Клубе Ворона». Он проигрывал там огромные суммы и явно не мог остановиться. Возможно, именно поэтому он и попал в банду: он проигрался в пух и прах, и Каз обещал ему прощение долгов в обмен на работу. Джеспер был непревзойденным стрелком. И стрелять любил. Каз проигнорировал его щенячий восторг, продолжая невозмутимо идти к лестнице. И тут Джеспер в порыве воодушевления обнял его за плечи. В следующую секунду трость Каза врезалась ему в бок набалдашником в виде головы ворона. Джеспер взвыл от боли и немедленно отшатнулся. — За что? — обиженно вопросил он. Каз даже с шагу не сбился и вскоре уже скрылся на лестнице. Аника сочувственно похлопала Джесперу по плечу: — Правило номер один при общении с Казом Бреккером: никогда, ни при каких обстоятельствах не прикасайся к нему. Он этого не выносит. Ты еще легко отделался: некоторым он руки ломал. Втайне Аника была рада, что узнала это правило из чужого опыта, а не из своего. Хотя она в любом случае никогда не набралась бы смелости прикоснуться к нему, как бы порой ни хотелось. Джеспер поморщился, потирая пострадавший бок. — Буду иметь в виду. Но вообще-то, можно было просто предупредить. Аника пожала плечами. На самом деле она собиралась сказать Джесперу, еще когда он в первый раз появился в Клепке, но как-то вылетело из головы. Джеспер обиженно надулся, но вскоре повеселел снова. — А к тебе можно прикасаться? — с обольстительной улыбкой спросил он, закидывая руку ей на плечи. Аника хмыкнула. Быстро переключился. — Эй, а ну руки прочь от моей девушки! — вдруг раздался возмущенный голос Пима. Джеспер с театральным стоном отпрыгнул от нее, пробормотав что-то вроде: «Да что ж это такое-то!» — И с каких это пор я стала твоей девушкой, Пим? — скептично поинтересовалась Аника, повернувшись к нему и скрестив руки на груди. — Эм… — неуверенно протянул Пим. — Я как раз хотел спросить… — Нет, — отрезала она, не дожидаясь, пока он закончит свой вопрос, и, развернувшись, пошла к себе. Не то чтобы Пим был таким уж плохим вариантом. В принципе, он ей даже нравился. Но… В глубине души она надеялась, что ей удастся завоевать симпатию Каза. Дело, конечно, почти безнадежное, но она не могла хотя бы не попытаться. — Не повезло, приятель, — услышала она сзади сочувственную реплику Джеспера. — Пойдем выпьем? Залижем наши раны… Аника невольно засмеялась. Позитивный настрой Джеспера ничто на свете не в состоянии поколебать.
*** Вернувшись со смены, Аника заглянула на кухню что-нибудь перекусить и обнаружила там незнакомую девушку. Миниатюрная сулийка сидела на табуретке и потягивала нечто ароматное из кружки, которую она держала, обняв обеими ладонями. Длинная черная коса спускалась вдоль спины. — Привет, — поздоровалась Аника со слегка вопросительной интонацией, приглашая представиться. Сулийка вскинула на нее взгляд больших темных глаз, в которых ясно читались неуверенность и опасение. Однако прежде чем она успела что-то ответить, послышался знакомый стук трости и на кухне появился Каз. — Инеж, — с порога заявил он, как всегда, не потрудившись поздороваться, — тренировка через пять минут. Сулийка бросила на него неодобрительный взгляд и заметила: — И тебе доброе утро, Каз. Аника сокрушенно покачала головой, ожидая, что дерзкой девчонке как минимум достанется тростью. Никто не смел разговаривать с Бреккером в таком тоне. Но тот только фыркнул и повернулся к Анике: — Аника, я жду твой отчет. Она с готовностью кивнула, и Каз развернулся уходить. Но безрассудно храбрая Инеж бросила ему вслед: — Может, познакомишь нас? Каз повернулся обратно и смерил ее раздраженным взглядом. Тем не менее ответил: — Аника, это Инеж — наш новый паук. Инеж, это Аника — один из самых ответственных членов Отбросов. Можешь обращаться к ней по любым вопросам. С этими словами он ушел, пока Аника изо всех сил старалась не показать, насколько приятна ей эта скупая похвала, чувствуя, как начинают пылать щеки. Инеж закатила глаза ему вслед, а потом улыбнулась Анике: — Приятно знать, что здесь есть другие девушки. Аника согласно кивнула — ей тоже не хватало среди Отбросов женского общества. Подавляющее большинство членов банды были мужчинами. Инеж спрыгнула с табуретки. — Я бы поболтала подольше, но, как ты слышала, мне пора бежать. Аника улыбнулась: — Да, мне тоже. Как-нибудь в другой раз? — Обязательно. Инеж не вышла из кухни, а будто растворилась в воздухе. Просто в один момент была рядом, а в другой уже исчезла. Аника изумленно поморгала. Кажется, паук из нее получится великолепный. Позже Пим познакомил ее с подробностями. — Бреккер забрал ее из «Зверинца», — сообщил он, когда они завтракали в Купероме после ночной смены. — Уболтал Хаскеля выкупить ее контракт. Не знаю, как он умудрился убедить босса, что она ценная инвестиция и стоит потраченных денег. — Да уж, — согласилась Аника. Пер Хаскель был известен своей прижимистостью. Хотя, с другой стороны, Каз Бреккер был известен своим умением убеждать. — Говорят, Бреккер никогда не снимает перчатки, потому что у него вместо пальцев когти, — вдруг донесся до них голос с соседнего столика — там сидели двое мужчин, судя по виду, уже успевшие с утра принять на грудь. Аника тихонько фыркнула, обменявшись с Пимом позабавленным взглядом. Буйная, однако, у людей фантазия. — А я слышал, — возразил второй, — что его прикосновение обжигает как сера — сразу спалит твою кожу, — и добавил зловещим тоном: — Потому что он вовсе не человек… Потрясающе. Такого она еще не слышала. Вроде взрослые люди. Неужели всерьез считают Бреккера демоном? Аника как никто знала, что Каз не самый приятный в общении человек, но всё же человек. И при том гораздо лучший, чем его жуткая репутация. Конечно, никому рассказывать она об этом не собиралась. Она сильно подозревала, что половину диких слухов, которые ходили о нем по Кеттердаму, Каз распространил сам. Для поддержания репутации. На самом деле, это прекрасно работало. Пим прикусил губу, явно пытаясь не расхохотаться. А потом взял себя в руки, состроил крайне серьезное лицо и заявил тем мужчинам: — Всё это ерунда. Я точно знаю, что он носит перчатки… — он сделал драматичную паузу. — Потому что всё, к чему он прикоснется, превращается в золото. Те двое уставились на него чуть ли не с восторгом: — Серьезно?! Пим важно покивал. Аника закатила глаза. Но не стала ничего говорить — Бреккер оценит этот новый слух, когда он дойдет до него. Слух дошел куда быстрее, чем они с Пимом ожидали, поскольку теперь в банде был новый паук. Каз, как всегда, оказался прав: Инеж обладала совершенно невероятными способностями оставаться незамеченной, появляться ниоткуда и исчезать в никуда, легко взбираться по любой стене и бесшумно проникать в любые помещения. Казалось, она знала всё и про всех. А может, и не казалось. Прозвище Призрак моментально закрепилось за ней и вскоре начало наводить страх на враждебные банды. И свои, и чужие называли ее Призраком Бреккера. Не Хаскеля. Хотя формально генералом по-прежнему оставался Пер Хаскель, вокруг Каза уже сформировался свой кружок молодых членов банды, которые отчитывались лично ему и действовали всегда под его командованием. Иногда Аника задавалась вопросом, не собирается ли Каз устроить переворот. Лично она была только за и готова его поддержать. Она знала, что не единственная так думает.
*** Буйное веселье, царившее в Клепке, вызывало у Аники головную боль. Она в принципе могла понять их верность Перу Хаскелю (хотя и не совсем). Но за что они так ополчились на Каза? То есть в нем много чего было, что можно не любить. Но ведь именно Каз возвысил эту банду. До него они были кучкой неудачников, которых все презирали. Он принес им уважение и почти процветание. Разве что проблема состояла в том, что Пер Хаскель распустил банду, потакал их лени, а Каз требовал усердного труда. Утешало то, что все-таки были те, кто разделял мнение Аники и смотрел на царящее вокруг веселье с не менее угрюмым видом. В основном — та молодежь, что работала непосредственно под началом Каза. Аника покосилась на Пима, который подпирал стенку рядом с ней, мрачно сложив руки на груди. — Что будем делать? — тихо спросила она. Пим пожал плечами: — Посмотрим. В крайнем случае можно найти Каза и присоединиться к нему, чем бы он ни был занят. Аника кивнула. Если Каз уйдет от Отбросов, она тоже не собиралась здесь оставаться. Искать не пришлось — он появился сам. С восторженным изумлением Аника поняла, что он пришел свергнуть Пера Хаскеля. Конечно, он даже не собирался уходить. Отбросы были его бандой. А Каз Бреккер никогда никому не отдает того, что считает своим. Аника хищно улыбнулась. Настало время больших перемен. Правда, торжество быстро уступило место тревоге. Отбросы набросились на Каза, словно стервятники. Целая толпа против одного. Каз всегда великолепно дрался, но их было слишком много. Аника ринулась было на помощь, однако Пим остановил ее, схватив за руку. — Нет, — покачал он головой. — Это его битва. Очень неохотно, но она была вынуждена согласиться. И когда уже казалось, что всё кончено и надежды нет, и Аника готова была разрыдаться от отчаяния, Каз вдруг восстал словно феникс из пепла. И вот тогда наконец-то пришло время действовать. В итоге Пер Хаскель вынужден был с позором покинуть Клепку. Некоторые ушли с ним — особенно те, кто только что избивал Каза, понимая, что теперь им здесь в любом случае ничего не светит, — но многие остались. Аника не могла сдержать торжествующей улыбки и, переглянувшись с Пимом, прочитала в его глазах те же эмоции. Правда ликование от победы не могло заглушить тревогу. Выглядел Каз ужасно — сломанный нос, разбитая губа, один глаз заплыл, и хромал он гораздо сильнее, чем обычно. И, однако, спускался по лестнице он с прямой спиной и гордо поднятым подбородком. Вот лидер, который им нужен, а не мягкотелый Пер Хаскель, который от страха прогнулся под Пекку Роллинса. Не теряя времени даром, Каз тут же начал раздавать распоряжения: — Дирикс, Киг, пока меня не будет, остаетесь за главных. Вооружите всех по максимуму и будьте на чеку на случай, если Роллинс прознает про случившееся и решит нанести визит. Аника, Пим, идете со мной. — Есть, босс! — с энтузиазмом ответили они чуть ли не хором. Аника была горда и рада, что Каз включил ее в свою операцию, что бы она из себя ни представляла. Он, конечно, не стал посвящать их в подробности плана — он никогда и никого в них не посвящал, — но это явно было нечто грандиозное. Как выяснилось позже, куда более грандиозное, чем Аника осмеливалась вообразить. Обвести вокруг пальца Торговый Совет, бросить вызов Совету Проливных — на такое не осмеливался еще ни один босс Бочки.
Когда суматоха улеглась и дела вошли в привычную колею, Аника решила, что должна попытаться. Сейчас или никогда. До сих пор она довольствовалась тем, что молча обожала Каза издалека, пытаясь убедить себя, что ей этого достаточно. Но на самом деле просто позорно трусила. А сейчас под влиянием их успеха и всеобщего воодушевления решила, что надо в конце концов преодолеть глупый страх. Каждый раз приходя с докладом, она флиртовала, как могла, улыбалась и хлопала длинными светлыми ресницами. Приносила ему кофе, которое он поглощал литрами. А зачастую и еду с кухни, когда он забывал поесть. С максимальной эффективностью выполняла работу. Флирт Каз игнорировал. За кофе и еду благодарил сухим кивком. За эффективность дарил скупую похвалу: «Хорошая работа». И больше ничего. Возникало приводящее в отчаяние ощущение, что бьешься в каменную стену. Либо Каз не был заинтересован в отношениях лично с ней, либо в отношениях вообще. Причем последнее представлялось более вероятным. За всё время, что Аника провела с Отбросами, никто не разу не видел, чтобы Каз проявлял интерес подобного рода хоть к кому-то. Немного поплакав над неосуществившейся мечтой, Аника сдалась и перешла на исключительно деловые отношения. Судя по тому, каким одобрительным взглядом одарил ее Каз, который, естественно, сразу заметил перемену в поведении, это было правильным решением.
*** Сидение в засаде не принадлежало к числу любимых занятий Аники. Но на этот раз неприятная работа скрашивалась обществом Пима, который развлекал ее анекдотами и историями из своей жизни до Отбросов. — И тогда ма сказала, что больше никогда не возьмет меня в театр, — шепотом рассказывал Пим. — Так я раз и навсегда освободился от этой повинности. Аника тихонько хихикнула. Но веселье погасло от неожиданной мысли. У Пима были замечательные родители, судя по его рассказам. Как же он оказался в Бочке? — Что случилось с твоими родителями? — решилась спросить она, немного поколебавшись. Пим пожал плечами: — Чума Прекрасной Дамы. — О, — Аника смутно помнила эпидемию: в те времена отец еще любил их с мамой и позаботился сразу же увезти за город, чтобы они не заразились. — Сожалею. Пим снова пожал плечами, ничего не ответив. Вместо этого он сказал: — Между прочим, босс ведь тоже болел. — Откуда ты знаешь? — удивилась Аника — Каз ни с кем не делился столь личной информацией. — Его голос, — пояснил Пим. — Мне доводилось встречать тех везунчиков, которые заболели, но выжили. У всех подобная проблема с голосовыми связками. Аника мысленно прикинула время. В тот год ему должно было быть лет девять. Не это ли он имел в виду, когда говорил, что появился на свет из вод гавани? В метафорическом смысле. Наверняка эпидемия разделила его жизнь на до и после. Как многих других в этом городе. На мгновение Анике стало любопытно, какой была жизнь Каза до чумы. Но она тут же отмела эту мысль: всё равно никогда не узнает. Другое дело сидевший рядом Пим… Аника покосилась на него. Прекрасный друг и надежный товарищ, на которого можно положиться в любой самой безумной ситуации. Не сказать, чтобы красавец, но вполне себе симпатичный. Особенно ей нравились вечно взъерошенные черные волосы и серые глаза. Высокий и сильный. К тому же, он вроде был заинтересован в ней. Если, конечно, еще не передумал, пока она вздыхала по Казу. — Что? — спросил Пим. Ответить Аника не успела. Псы Харли, которых они подстерегали, вышли с заброшенного склада. Босс подозревал их в связи с работорговцами. Задачей Аники и Пима было взять заложника, которого можно допросить. Псы Харли, которых было пять человек, оживленно переговариваясь, направились в сторону своей резиденции. Разделяться они явно не собирались, так что заложника придется отбивать. Аника с Пимом переглянулись и достали револьверы. Лучше всего взять Игса — лейтенанта, — поскольку он наверняка знает больше рядовых членов. Аника и Пим выстрелили одновременно, выведя из строя двоих. Они не убивали их, только ранили достаточно серьезно, чтобы они не могли участвовать в драке. Остальные моментально сориентировались и открыли ответный огонь, так что пришлось спрятаться в укрытии. Некоторое время они перестреливались. Аника раздраженно вздохнула. Так может долго продолжаться. Сюда бы Инеж — она могла бы незаметно подкрасться к Игсу и приставить ему нож к горлу. Но Инеж была занята на другом задании. Хотя… возможно, ей самой удастся провернуть что-то в этом роде. — Пим, — сказала Аника, — прикрой меня. Я попробую подобраться к Игсу. Пим бросил на нее обеспокоенный взгляд, но кивнул. Аника не умела передвигаться так бесшумно, как Призрак, и так ловко лазить по стенам. Но кое-что она все-таки умела. А то, что Псы Харли были заняты перестрелкой с Пимом, значительно облегчало задачу. Сделав приличный круг, чтобы обойти здание с другой стороны, Аника подкралась к Игсу и приставила ему нож к горлу, одновременно используя его как щит. Благо он был достаточно высок и широкоплеч, чтобы загородить ее. Тот издал булькающий звук, и двое других моментально повернулись к ним. — Всем стоять на месте, — велела Аника. — Иначе я перережу ему горло. Парни дернулись было, но не посмели рисковать жизнью своего лейтенанта. — Чего надо? — мрачно спросил Игс. — Мы Отбросам дорогу не переходили. — Босс хочет переговорить с тобой, Игс, — сообщила ему Аника, — по очень важному вопросу. — А послать приглашение нельзя было? — осведомился он. — Зачем перестрелку устраивать? — Ты не понял, Игс, — с ухмылкой заявил Пим, который подошел к ним, когда прекратилась стрельба. — Это не приглашение на деловые переговоры. Он жестом велел Псам Харли бросить оружие, и они неохотно, но подчинились. Аника почувствовала, как Игс напрягся. Хотя Пим не стал уточнять, что именно за встреча его ждет, он понял. И она чувствовала исходящий от него страх. Хорошо. Репутация Каза, возможно, расколет его и без особых мер воздействия. Пим вырубил двоих лишних, и в этот момент Игс отчаянно извернулся и умудрился полоснуть по боку Аники внезапно появившимся в его руке кинжалом. Она зашипела и сильнее прижала лезвие к его горлу, а Пим одновременно приставил пистолет к его виску. — Не рыпайся, Игс, — злобно велел он и обеспокоенно спросил Анику: — Ты в порядке? — Нормально, — ответила она, поморщившись. Рану жгло, но она явно была не особенно серьезной. Бывало и хуже. В Клепку они доставили Игса без приключений и сдали Казу. И тогда Аника смогла позаботиться о ране. — Помощь нужна? — спросил Пим. Она уже хотела отказаться — в самом деле там не было ничего особенного, — но потом передумала. А почему бы и не позволить ему помочь, если он хочет? Может, он и не совсем еще потерял к ней интерес. В своей комнате Аника сняла жакет и рубашку, чтобы открыть рану. После нескольких лет в банде особой скромностью никто не страдал, особенно когда дело касалось первой помощи после ранений. Она села на кровать, пока Пим рылся в ее шкафчике с медицинскими принадлежностями. Кровоточила рана гораздо сильнее, чем ей до сих пор казалось. Возможно, она ошибалась, и это не такая уж царапина. Достав всё необходимое, Пим присел рядом на корточки и принялся сосредоточенно обрабатывать рану. Аника стиснула зубы, когда антисептик обжег бок резкой болью. И всё же заметила едва заметный румянец на щеках Пима. Аника поздравила себя с тем, что все-таки не опоздала — Пим по-прежнему был к ней неравнодушен. Но в следующее мгновение все мысли вылетели из головы, когда он принялся зашивать порез. Сжав кулаки и стиснув зубы, она могла думать только о том, чтобы перетерпеть боль. Закончив, Пим сделал перевязку и встал, старательно не глядя на нее. — Готово. Аника улыбнулась: — Спасибо. Он кивнул и уже хотел уйти, когда она окликнула его: — Пим? Он обернулся, но тут же снова отвел взгляд. Аника поспешно натянула и застегнула рубашку. — Помнишь, ты предлагал мне стать твоей девушкой? Он резко повернулся и уставился на нее расширившимися глазами, внимательно вглядываясь, будто гадая, действительно ли она ведет к тому, о чем он думает. — Если твое предложение еще в силе, я согласна, — с нервной улыбкой заявила она. Пим сглотнул, по-прежнему не отрывая от нее вопрошающего взгляда. — А я думал, ты вздыхаешь по боссу. Аника застонала и спрятала лицо в ладони. — Это было настолько заметно? — Вполне. В его голосе звучала усмешка, и Аника решилась посмотреть на него сквозь пальцы. Он действительно ухмылялся, и теперь в глазах сверкало веселье. Не обида, не ревность, не осуждение. Будто он понимал, что это ненастоящее. Она облегченно выдохнула и опустила руки, ухмыльнувшись в ответ. — Ну можешь считать, что я переболела. Его улыбка стала еще шире, хотя вроде бы шире некуда. — Я рад. И да — предложение по-прежнему в силе. Некоторое время они молчали, просто глядя друг на друга и улыбаясь. — Сходим в Купером позавтракать? — спросил Пим. Аника с энтузиазмом кивнула: — Обязательно. — Пим! — каким бы хриплым ни был голос Каза, когда он хотел, его было слышно по всей Клепке. — Труба зовет, — Пим театрально вздохнул, и Аника хихикнула. Он вдруг наклонился и, чмокнув ее в щеку, вылетел из комнаты, оставив ее блаженно улыбаться ему вслед.
*** Аника так торопилась, что впервые в жизни влетела в кабинет босса, не постучавшись. И тут же пожалела об этом. Он был не один, хотя Аника даже не подозревала о том, что у него кто-то есть. А ведь это было частью ее работы — отслеживать посетителей. Но это еще полбеды: в конце концов, Инеж постоянно заходила не через двери, и никто не мог ее увидеть, если она этого не хотела. Самое ужасное заключалось в другом. Каз и Инеж стояли, крепко обнявшись. При этом Инеж спрятала лицо у него на груди, а он прижимался губами к ее макушке. Аника застыла, пытаясь справиться с шоком и паникой. Шоком от того, что она ни разу еще не видела, чтобы Каз подпускал к себе хоть кого-то так близко. Он даже прикасаться к себе никому не позволял, не то что обнимать. И паникой от того, что босс сейчас убьет ее за то, что вошла без стука, да еще и в столь неподходящий момент. Пока она приходила в себя, Каз с Инеж с явной неохотой отстранились друг от друга. Инеж отступила назад и немного смущенно улыбнулась ей, а Каз пронзил Анику раздраженным взглядом, от которого она невольно съежилась. — В чем дело? — спросил он. Аника встряхнулась. Точно. Она сюда пришла не просто так. — Грошовые Львы устроили засаду — схватили Родера и Дерека. Рубен сумел ускользнуть — принес нам новости. Каз тут же выпрямился и, нахмурившись, взял прислоненную к столу трость. — Собери сюда всех, кто не занят ничем срочным, — велел он. Аника кивнула и вышла из кабинета, успев услышать, как Инеж твердо объявила: — Я иду с тобой. Бегом спускаясь по лестнице, Аника боролась со странным чувством уязвленности. Хотя она была счастлива с Пимом и, как сказала ему тогда, переболела Казом, всё же возникло легкое ощущение обиды. Принять понимание, что Казу не нужен никто, было почему-то проще, чем осознать, что ему не нужна именно она. Это была даже не ревность, а скорее раненая гордость. А еще Аника почувствовала себя дурой. Конечно, Инеж. Кто еще это мог быть? Она всегда была особенной для Каза. Он всегда спускал ей такое, что не прощал никому другому. Просто до сих пор Аника пребывала в уверенности, что с ее прошлым Инеж не стремится к отношениям в принципе. Ну и оба они прекрасно умели делать вид, будто между ними исключительно деловые отношения. К тому моменту, когда Аника добралась до общего зала, ей удалось полностью прогнать все неуместные мысли и чувства. Сейчас вообще не до того, у них имелись более насущные проблемы.
Каз сам возглавлял операцию по возвращению Родера и Дерека. Как всегда, когда случалось что-то серьезное. А вот Пер Хаскель никогда не участвовал в боевых действиях и в принципе почти не выходил из своего кабинета. Впрочем, какое тут может быть вообще сравнение? Хаскель был всего лишь усталым стариком, жадным до денег. Каз был настоящим сильным лидером. Аника не видела Инеж, но была уверена, что та следует за ними по крышам. Она всегда так делала, пугая врагов внезапными появлениями и прилетающими из ниоткуда кинжалами. Призрак Бреккера. Дерек и Родер с помпой вернулись в Клепку, а Грошовые Львы, которые, видимо, пытались отомстить за Пекку Роллинса, были окончательно разбиты. В Клепке по этому поводу устроили шумное празднование. Каз, конечно же, от участия уклонился — ушел к себе в кабинет. Но и против ничего не сказал, что все восприняли, как одобрение. Инеж исчезла следом. Зато остальные веселились на всю катушку. Аника больше следила, чтобы они не слишком увлекались. Победа победой, но о чувстве меры тоже не следует забывать. — Конечно, мы пытались выбраться, — воодушевленно рассказывал Родер со стаканом виски в руках. — Но вы же видели эту камеру: ни окон, ни одной щелочки, а на двери такой замок, что только босс и может вскрыть. Слушатели понимающе покивали. Замок там действительно был сложный — даже у Каза ушла пара минут, чтобы справиться с ним. — Ну, в любом случае, — беспечно заявил Дерек, глотнув виски. — Мы знали, что босс нас вытащит. Аника невольно улыбнулась. Каз не бросает своих. Они все это знали. — Как думаешь, — весело спросил сидевший рядом Пим, — стоит их разогнать немного погодя или пусть веселятся, пока не попадают? — Хм, — Аника сделала вид, что задумалась. — Ну, учитывая, что босс до сих пор еще не рявкнул, чтоб все заткнулись, и на завтра у нас нет никаких особенно ответственных дел… А с другой стороны, мы тогда должны будем остаться наблюдателями, а мне не охота сидеть нянькой всю ночь, поскольку у меня были несколько иные планы… Она игриво улыбнулась, и Пим засмеялся. — Я понял ход твоих мыслей, и всецело поддерживаю.
Несколько дней спустя Инеж отправлялась в плавание. Анике случилось в тот момент быть на задании в гавани, и она стала невольной свидетельницей того, как они с Казом прощались. Они просто стояли, смотрели друг на друга и о чем-то тихо говорили. Но Аника подумала, что это, наверное, самое пронзительное прощание, что она когда-либо видела. Возможно, потому что никогда прежде она не видела такого выражения на лице Каза Бреккера, всегда холодного, расчетливого и хмурого. Да, у нее против Инеж не было ни малейшего шанса. Изначально. Впрочем, Аника не возражала. Ее былая влюбленность была ребячеством. Настоящим было то, что она теперь испытывала к Пиму. В отношении же Каза в ее сердце осталось глубокое уважение и восхищение своим лидером. Аника была искренне рада, что босс нашел свое счастье. Инеж засмеялась и вдруг, приподнявшись на цыпочки, быстро поцеловала Каза. После чего развернулась и взбежала по трапу на корабль. Аника улыбнулась и поспешила скрыться, пока босс не заметил, как она тут прохлаждается. В конце концов, пора заняться делом, а то он съест ее, если она не явится с отчетом вовремя.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Это надо так уметь влиять на окружающих Инеж почувствовала тот момент, когда Каз зашел в Клепку. Его присутствие отразилось по тесным комнатам и кривым коридорам, и каждый головорез, вор, крупье, жулик и зазывала стали немного более бдительными. Любимый лейтенант Пера Хаскеля вернулся домой.
А вот интересно момент с увольнением Ройакке: — Ройакке, — сказала она. — Я видела, как ты работаешь с картами. Ты можешь найти работу почти в любом притоне. Иди домой и будь благодарен, что Каз не забирает у тебя того, что ты утаил от него. Если подумать безжалостный Каз поступает здесь на удивление милосердно: не отрезает ему палец, как предписывали правила, тем самым лишив его возможности вообще где-нибудь найти работу. И как справедливо заметила Инеж, даже не требует у него вернуть то, что он утаил.
Определенно ревность Инеж нахмурилась. Куда собирался Каз? Он не упоминал ей ни о какой большой работе. И почему Пим? Эта мысль немного пристыдила ее. Она почти слышала голос отца: «Так жаждешь стать королевой воров, Инеж?»
Это, видимо, чтобы не забыть и не поддаться чувствам — Хм, — уклончиво произнесла она, сделав вид, будто изучает один из своих ножей, решительно игнорируя его усмешку. Каз не был легкомысленным парнем, который улыбается и строит с ней планы на будущее. Он был опасным игроком, который всегда действует лишь в свою пользу. «Всегда», — твердо напомнила себе Инеж.
И что бы Каз ни говорил, все-таки он доверяет Инеж. Настолько, чтобы снимать в ее присутствии перчатки. Он стянул кожаные перчатки и макнул ткань в умывальник, и его руки притянули к себе ее внимание. Каз снимал перчатки только в этих комнатах и, насколько Инеж знала, только перед ней. Вообще я люблю эту сцену за динамику их взаимодействия. Им настолько явно комфортно и спокойно рядом друг с другом. В общем, оба по уши влюблены, но находятся в глубоком отрицании
Вот это вот прекрасно: «Ради всех Святых», — подумала Инеж, ее щеки потеплели. Она потеряла в «Зверинце» большую часть скромности, но в самом деле, существуют же пределы. Что Каз сказал бы, если бы она вдруг разделась и начала мыться перед ним? «Вероятно, «Не закапай мой стол», — подумала она, нахмурившись. Интересно, он нарочно ее смущает или просто настолько свободно себя с ней чувствует, что может себе позволить? Или и то, и другое?
Красавец - снял булавку с Ван Эка, пока вел с ним переговоры Каз закончил застегиваться, натянул угольно-черный жилет и что-то бросил ей. Предмет блеснул в воздухе, и Инеж поймала его одной рукой. Раскрыв кулак, она увидела массивную рубиновую булавку для галстука, окруженную золотыми лавровыми листьями. Но особенно мне нравится здесь маленький нюанс со словом "наша": — Спрячь ее, — велел Каз. — Чья она? — Теперь наша. Не "моя" - "наша".
И мой любимый момент: — Я вернусь через несколько часов. Перенеси ДеКаппеля, которого мы украли из дома Ван Эка, в подвал. Кажется, он свернут под моей кроватью. О, и закажи новую шляпу. — Пожалуйста. Каз тяжело вздохнул, готовясь к трем мучительным лестничным пролетам, и бросил на нее взгляд через плечо: — Пожалуйста, моя дорогая Инеж, сокровище моего сердца, не окажешь ли ты мне честь приобрести мне новую шляпу? Здесь прекрасно всё. И как Инеж пытается обучить Каза манерам (попробуй такое кто-то другой - уже получил бы по полной). Наверняка уже не в первый раз. И как Каз в ответ выдает такую крайне вежливую фразу, пропитанную сарказмом. Ну и "сокровище моего сердца", конечно
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Это надо уметь так многозначительно молчать Обычно Казу нравилась тишина; на самом деле, он с радостью зашил бы рот большинству людей. Но Инеж, когда хотела, могла заставить чувствовать свое молчание. Это действовало на нервы. Но самое интересное, что Каз ничего ей по этому поводу не говорит и не пытается заставить ее прекратить. Зато ему нравится ее бесить: Вопреки всему, через что она прошла, Инеж по-прежнему верила, что сулийские Святые берегут ее. Каз знал об этом и по неведомой ему самому причине любил злить ее. Хотел бы он иметь возможность сейчас увидеть ее лицо. В маленькой складке между черных бровей всегда было нечто такое удовлетворительное. Думаю, ему просто нравится любоваться на нее, когда она злится. Как в "Библиотекарях" было: Когда ты злишься, твои глаза напоминают море в шторм. Стадия первая отношений с Инеж под названием "Ценная инвестиция" Сказать, что он доверял Инеж, было бы натяжкой, но он мог признаться самому себе, что привык полагаться на нее. Она являлась ценным вкладом. Так почему она не могла просто делать свою работу и избавить его от перепадов своего настроения? Не доверяет еще полностью (Каз вообще никому не доверяет), но тем не менее полагается на нее. Но опять-таки он ничего не делает, чтобы приструнить ее, когда она обрушивает на него эти самые перепады настроения. На самом деле, он изначально позволял Инеж куда больше, чем всем остальным.
Кредо Каза: — Когда все знают, что ты чудовище, не приходится тратить время на совершение чудовищных поступков. На самом деле, он гораздо лучше, чем его репутация.
Просто шикарная фраза - очень атмосферная: Каз остановился. У него возникло жуткое чувство, что резные рыбы на стенах замерли в полупрыжке, чтобы послушать.
Люблю этот диалог - как Каз прикидывается святой невинностью. Напомнило известный мульт: "Знаешь, Горыныч, Забаву украли... - Да ты что?!" — Существует также момент с моим ДеКаппелем. — Понятия не имею, о чем вы. — Шесть месяцев назад картина ДеКаппеля, которая стоит почти сто тысяч крюге, исчезла из моего дома. — Какая потеря. — Действительно потеря. Особенно учитывая, что меня заверили, что моя галерея неприступна и замки на ее дверях абсолютно надежны. — Припоминаю, что читал об этом. — Да, — признал Ван Эк с легким вздохом. — Гордость — опасная штука. Мне хотелось похвастаться моим приобретением и тем, на что я пошел, чтобы защитить его. И однако, несмотря на всю мою охрану, несмотря на собак, сигнализацию и самый верный персонал в Кеттердаме, моя картина исчезла. — Мои соболезнования. — Ей еще предстоит всплыть где-нибудь на мировом рынке. — Возможно, у вашего вора уже был подыскан покупатель. — Есть такая вероятность, конечно. Но я склонен верить, что вор взял ее по другой причине. — По какой же? — Просто доказать, что он может. — По мне, так глупый риск. — Ну, кто может понять мотивы воров? — Точно не я. Вот в чем Ван Эку не откажешь, так это в том, что он все-таки умный чувак. Сразу понял, и кто вор, и его мотивы. Но в остальном он, конечно, сволочь порядочная. Сидит тут рассуждает о морали и жестокости, но при этом без зазрения совести ставит жуткие эксперименты на живых людях. Только потому что они связаны контрактом, они уже рабы для него, а не люди. Не говоря уже (забегая вперед) о его отношении к собственному сыну. А рассуждая о честности, заключает сделку, условия которой изначально соблюдать не собирался. Каз вот гораздо честнее его - он всегда соблюдает условия сделки.
Приоритеты Каза: — Если вы не справитесь, весь мир поплатится за это. — О, всё гораздо хуже, Ван Эк. Если я не справлюсь, мне не заплатят. Но у меня есть стойкое ощущение, что подобные вещи он говорит большей частью нарочно - ради театрального эффекта. Потому что он тот еще любитель театральных эффектов)))
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Еще когда я читала, меня дергало от вечных дурацких заместительных вроде "девушка", "парень" и так далее. И я подумала: это в оригинале так или переводчик дурак? Заглянула в оригинал. Конечно же, переводчик дурак, чего в общем-то и следовало ожидать. В конце концов, решила я тут перевести эту книгу - в основном, потому что когда я перевожу я начинаю замечать много деталей, которых не замечала при чтении. В общем, это впечатления плюс вкрапления моей любимой песни на тему: как же халтурно у нас переводят!
Джеспер - такой артист! Он прижался губами к перламутровым рукояткам своих драгоценных револьверов, даруя каждому скорбный поцелуй. — Хорошо заботься о моих детках, — сказал Джеспер, протягивая их Дириксу. — Если я увижу на них хоть одну царапину или щербинку, я напишу на твоей груди слова «прости меня» пулевыми отверстиями. — Ты не станешь зря тратить патроны. — И он умрет раньше, чем ты закончишь «прости», — сказал Большой Боллигер, бросая топор, складной нож и свое любимое оружие — толстую цепь, утяжеленную внушительным замком — в ожидающие руки Ротти. Джеспер закатил глаза: — Фишка в том, чтобы оставить послание. Какой смысл в мертвом парне с написанным на его груди «про»? — Иди на компромисс, — посоветовал Каз. — «Мне жаль» несет тот же посыл и требует меньше пуль. Ну и комментарий Каза тоже хорош.
Каз выпендрежник: Каз подбросил шляпу так, что она, перевернувшись в воздухе, упала ему на голову, и быстро провел по полям затянутыми в перчатку пальцами. На этом момент мне прямо вспомнился Нил Кэффри, и я подумала, почему у меня раньше не возникло таких ассоциаций? Оказалось, потому что официальный перевод не заморачивался и написал просто: Каз надел шляпу и коротким жестом провел по полям рукой в перчатке. Нет, ну серьезно. Может, это мелочь, конечно, но это штрих в портрете героя. Это важно.
Вот это высказывание просто шикарно: — Я бизнесмен, — сказал он ей. — Ни больше, ни меньше. — Ты вор, Каз. — Разве не это я только что сказал?
А здесь особенно хочется поплеваться на официальный перевод. То, что было на самом деле: — Мы все знаем, что у старика кишка тонка переварить настоящую драку. Каз рассмеялся сухим, как шорох опавших листьев, смехом. — Но за твоим столом я, Гилс, и я здесь не для того, чтобы только попробовать блюдо. Хочешь войны? Я позабочусь, чтобы ты наелся досыта. Официальный перевод: – Мы оба знаем, что у твоего старика не хватит пороху на настоящие разборки. Смех Каза был сухим, как шорох опавших листьев. – Но с тобой разбираюсь я , и мы пришли сюда не шутки шутить. Хочешь войны, Хейлс? Я сделаю все, чтобы ты набил ею брюхо. Смысл, по сути, тот же, но куда делась красочная метафора Каза в ответ на идиому Гилса? Они решили, что читатель не поймет метафоры? Или что? Кстати, не понимаю, почему имя Geels озвучили как Хейлс? Если предположить, что следовали голландскому произношению, там действительно G произносится не совсем как Х, а нечто среднее между Г и Х, но всё равно будет Хилс. И в таком случае, почему другие имена на голландский манер не написали? Надо ж быть последовательным.
Каз по-прежнему шикарен — Пришлось похлопотать, — признал Гилс. — Дела сейчас не слишком процветают, а городская стража обходится недешево. Но приз того стоит. — Приз — это я? — Приз — это ты. — Я польщен.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Днесь благоволения Божия предображение, и человеков спасения проповедание, в храме Божии ясно Дева является, и Христа всем предвозвещает. Той и мы велегласно возопиим: радуйся смотрения Зиждителева исполнение.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Подскажите, пожалуйста. Вот фраза flipped his hat onto his head - я правильно понимаю, что это такой жест, когда переворачиваешь шляпу в воздухе, надевая ее на голову?
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Вспомнила тут, что как-то был флешмоб по любимым пейрингам. И подумала, а почему бы не пополнить тот список новыми поступлениями? В общем, ОТП, которое занимает меня в данный момент: Иллюстрация сцены из канона и просто шикарный арт Я люблю их за потрясающую силу - при их психологических травмах и всех ужасах, через которые они прошли, не просто продолжать идти вперед, а пытаться что-то построить, преодолеть свои травмы - это реально подвиг. То, как меняется отношение Каза от "ценная инвестиция" до "стать тем, кто достоин ее". Подарить ей корабль, выкупить контракт и вернуть родителей - это вообще вне конкуренции. Каз не умеет говорить о чувствах, зато умеет показывать их действиями. И делать подарки. И этот любимый мною мотив: "А что сделал ты из любви к девушке? - Я отпустил ее". Во всем этом прямо-таки читается: Ты ничем мне не обязана, свободна идти, куда хочешь, заниматься, чем пожелаешь. Но если ты все-таки захочешь вернуться, я буду ждать. - Я не знаю, что сказать. - Скажи, что вернешься. Не говоря уже о том, что с его фобией взять ее за руку было вообще подвигом. А Инеж со своей стороны никогда не перестает пытаться снова и снова пробиться сквозь его неприступные стены. И ей это удается. Хотя это уже постканон, но уверена, она всегда будет возвращаться, как бы далеко ни уплыла. А ее подарок в виде проникнуть в дом Роллинса и запугать его до трясучки тоже был прекрасен
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Я считаю, эту песню ребята должны были петь после набега на Ледовый Двор. Вот когда рассекали на краденом танке А вообще, если подумать, эта песня прямо про Каза)))
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Вороны читать дальшеПервые дни после отъезда Инеж были самыми ужасными. Ее отсутствие чувствовалось так остро, что Каз постоянно ловил себя на том, что искал ее взглядом, хотел что-то сказать и замирал, вспомнив, что она больше не следует тенью за ним. До такой степени, что, работая с документами в своей комнате, постоянно смотрел на открытое окно. Пустое. И раздраженно нахмурившись на собственную глупость, снова опускал взгляд в бумаги. Чтобы несколько минут спустя опять посмотреть на окно. В очередной раз Каза отвлекло громкое карканье. Вскинув голову, он обнаружил, что возле окна собралось несколько воронов, требующих угощения. Один самый наглый даже запрыгнул на подоконник. Каз пронзил его злобным взглядом, который не произвел на ворона ни малейшего впечатления. Каз еще немного посверлил его взглядом, а потом со вздохом открыл нижний ящик стола, где Инеж хранила угощенье для своих воронов, и достал пакет с зернами. Он встал, опираясь на стол, и поморщился — больная нога противно ныла после насыщенного дня, — после чего прохромал к окну. Вороны подозрительно уставились на него и немного отпрыгнули. Только тот наглый на подоконнике не шелохнулся. Каз усмехнулся и бросил им горсть зерен. Вороны захлопали крыльями, закаркали и набросились на угощенье. Понаблюдав за ними некоторое время, он сел на подоконник — как сидела раньше Инеж. Смелый ворон отпрыгнул, но не слишком далеко. Каз протянул ему несколько зерен на затянутой в перчатку ладони. Но с руки птица есть отказалась. Каз фыркнул и ссыпал зерна на подоконник.
*** Инеж бесшумно забралась в окно комнаты Каза и огляделась. Здесь ничто не изменилось за исключением того, что прежнюю хлипкую конструкцию заменил настоящий стол из красного дерева. Инеж улыбнулась и прошла в комнату, вдохнув всей грудью воздух, пропитанный знакомыми запахами. Она дома. На лестнице раздались неровные шаги, сопровождаемые стуком трости. Инеж скользнула в тени, растворяясь в них, и замерла. Войдя в комнату, Каз остановился и вскинул голову, словно прислушиваясь, его ладонь чуть сильнее сжала набалдашник трости, а губы тронула едва заметная улыбка. Инеж жадно впитывала взглядом весь его такой знакомый облик. Как же она соскучилась по нему… — Здравствуй, Инеж, — спокойно произнес он. Она не удержала разочарованного восклицания и вышла из теней. Улыбка Каза стала шире, и он уставился на нее с нескрываемым восторгом в темных глазах. Инеж не могла не улыбнуться в ответ. — Здравствуй, Каз. Он стянул перчатки и небрежно бросил их на стол, после чего протянул Инеж руку. Чувствуя себя абсолютно счастливой, Инеж шагнула вперед и взяла его ладонь. Каз вздрогнул и на мгновение замер. Но руки не убрал, а некоторое время спустя сжал ее ладонь в ответ и осторожно переплел их пальцы. Волшебство момента разрушило громкое карканье у окна. Инеж засмеялась при виде того, как Каз поморщился. Но перестала смеяться, заметив, как он привычно потянулся к столу, чтобы взять лежавший там пакет, прежде чем опомнился и остановился на полпути, попытавшись сделать вид, будто хотел взять какую-то бумагу. Инеж уставилась на него с недоверчивым восхищением: — Ты кормил моих воронов! Каз пожал плечами, нацепив невозмутимое выражение лица. — Они так шумели, что я не мог сосредоточиться на работе. Это был единственный способ заставить их замолчать. Теперь Инеж улыбалась так, что заболели щеки. — Я тоже скучала по тебе, — сказала она. Несколько мгновений Каз молчал, упорно глядя на схваченную со стола бумагу, а потом положил ее обратно, взял пакет, в котором обнаружились кусочки бекона, и, протянув его Инеж, наконец-то посмотрел ей в лицо. И в его глазах она прочитала всё, что он так и не сказал вслух.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Доверие читать дальшеИнеж сидит на краю кровати, глядя на спящего Каза. То, что он позволяет себе заснуть в ее присутствии — высшая степень его доверия. Инеж знает, это никогда не перестанет изумлять ее и наполнять сердце невыразимым теплом. То, как Каз открывается перед ней, позволяет заглянуть за каменные стены, которые он выстроил вокруг себя. Каждый день чуть-чуть больше. Кирпичик за кирпичиком. У него был сегодня тяжелый день. Впрочем, когда дни Каза были легкими? Но этот особенно отличился. Вначале переговоры с Портовыми Лезвиями пошли наперекосяк и предсказуемо закончились поножовщиной, в ходе которой Каз получил длинный порез под ребрами. Рана была не особенно глубокой — нож прошел по касательной, — но он ведь даже не потрудился как следует позаботиться о ней: только наскоро перевязал, чтобы не капать кровью, и отправился на деловую встречу. А потом еще на одну. После чего воспитывал проштрафившихся членов банды. Принял участие в обучении новеньких. Провел еще несколько деловых встреч — в том числе напряженные переговоры с Торговым советом. Заглянул в «Клуб Ворона» и «Серебряную Шестерку» посмотреть, как идут дела. Вместе с Инеж проверил подозрения насчет связи очередного купца с работорговцами. Неудивительно, что, вернувшись в Клепку поздним вечером, Каз только с тоской посмотрел на гору бумаг на своем столе и, не раздеваясь, рухнул в кровать. — Разбуди меня через пару часов, Инеж, — пробормотал он и тут же отключился. И вот сейчас она сидит рядом и осторожно, едва касаясь, проводит пальцами по его темным волосам, откидывая упавшую на лоб прядь. С нежностью разглядывает расслабившиеся во сне резкие черты его красивого лица. Что бы он ни говорил, Инеж не собирается его будить. Конечно, Каз будет ругаться и ворчать, что у него полно работы. Но она считает, что работа может подождать. Зато он в кои-то веки нормально выспится. Он никогда этого не скажет, но Инеж знает, что он спит гораздо лучше, когда она рядом. — Спи, любовь моя, — шепчет Инеж. — Я посторожу. Словно услышав ее, Каз тихо вздыхает, и на его губах появляется легкая улыбка.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
Открытие читать дальшеНина чувствовала себя так словно вернулась в старые добрые времена. Вообще-то она совершенно не собиралась участвовать в делах Каза, когда плыла на «Призраке» в Кеттердам. Она хотела просто повидаться с друзьями. Но Инеж сказала, что это важно для ее миссии, и конечно же Нина согласилась. И даже наслаждалась их операцией по проникновению на закрытый склад. И всё шло хорошо ровно до тех пор, когда во время возвращения под Инеж оборвался трос. Будто его кто-то обрезал, хотя никого в поле зрения не было. Инеж рухнула вниз с головокружительной высоты, и, испуганно вскрикнув, Нина бросилась к ней. И имела удовольствие наблюдать, как совершенно невредимая Инеж быстро и бесшумно соскользнула по стене, непонятно за что цепляясь. Нина выдохнула и уже хотела стиснуть ее в сокрушительных объятиях, когда в этом тупике между двумя зданиями появился Каз. Судя по выражению его лица, он тоже видел фееричное падение Инеж. Нина не понимала, как он умудрялся бегать со своей больной ногой, но сейчас он именно бежал, причем почти не опираясь на трость. При виде него на лице Инеж появилась виноватая улыбка, она уже открыла рот, видимо, собираясь успокоить их, что с ней всё в порядке. Но тут Каз схватил ее в охапку и прижал к себе, уткнувшись лицом в макушку. Нина почувствовала, как у нее медленно отпадает челюсть. Она ни разу не видела, чтобы Каз кого-то так обнимал. Святые, да она ни разу не видела, чтобы он хотя бы прикасался к кому-нибудь. Инеж явно не возражала — она прижалась к Казу, обвив его руками за талию. Дальше больше. Немного отстранив от себя Инеж, Каз вдруг поцеловал ее. Нина на всякий случай протерла глаза — не мерещится ли? Руки Инеж скользнули вверх по его груди и обняли за шею, когда она с не меньшим энтузиазмом ответила. Они некоторое время самозабвенно целовались, пока Нина пыталась прийти в себя и вернуть дар речи. Подозрительный звук на соседней улице ускорил этот процесс. Нина нарочито громко кашлянула, и эти двое отпрянули друг от друга. На щеках Инеж расцвел очаровательный румянец. — Жаль прерывать вас, ребята, — ехидно заявила Нина, — но нам надо уходить отсюда. Каз пронзил ее фирменным убийственным взглядом, однако его эффективность немного испортило то, что он тоже покраснел. Едва заметно — Нина никогда бы и не увидела, если бы не присматривалась специально, — но тем не менее. Она широко ухмыльнулась. Каз, проигнорировав ее, зашагал к выходу из тупика, потянув за собой Инеж — он так и не выпустил ее руки. Проходя мимо, та весело и немного смущенно улыбнулась Нине. Покачав головой, Нина двинулась следом. Определенно им с Инеж предстоит долгий разговор.
Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь (с)
На Ночь искусств мы сделали театрализованную экскурсию
Здесь Марина заговорилась (что значит 4-я экскурсия подряд) и вместо "мадемуазель Жентон" назвала меня "мадемуазель Губерт"
Эта группа была лучшей: всего десять человек, а не двадцать и никаких маленьких детей. А когда я уходила, они мне даже au revoir сказали
Одна группа очень медленно спускалась, и Лена рассказывает: Они всё тянутся и тянутся, и я думаю: "Надо же сказать что-нибудь". И говорю: "Та женщина нервная, Софья Леонардовна, всё читает?" И они: читает-читает